— Не думаю, что ей когда-нибудь приходило в голову выстирать эти корсеты, — сказала жена мясника, пренебрежительно бросая их в ближайший бак. — Все эти платья официантки совершенно спрели в подмышках.
— Леди Джасинта прислала лисий мех без хвоста, — сообщила местная акушерка. — Крысы, крысы, — крикнула она, махнув этим мехом на кота церковного смотрителя. Тот, увернувшись от нее, прыгнул на кипу старых книг и пластинок.
— Привет, Имоджин, прелесть, — сказала жена мясника. — Пришла на подмогу? Я думала, ты с завтрашнего дня в отпуске.
— В отпуске, — подтвердила Имоджин, упорно высматривая пальто.
— Если ты ищешь папу, он там.
Имоджин всмотрелась в пыльный сумрак и застыла от ужаса. В дальнем углу перед высоким веснушчатым зеркалом мисс Джеролд из местного почтового отделения примеряла школьное пальто Имоджин, доходившее ей до щиколоток. Поощряли ее с одной стороны миссис Конноли, приходящая работница ее матери, с другой — викарий.
— Можно еще поносить, — говорила мисс Джеролд. — Моя сестра из Мэлхема сможет его перелицевать.
— Очень вам к лицу, мисс Джеролд, — задушевно сказал викарий, изобразив свою сердечную улыбку «отвали».
— Я не уверена насчет цвета, Элси, — засомневалась миссис Конноли. — И мисс Имоджин он никогда не шел.
— У меня оно будет только для сада и для прогулок, пятьдесят пенсов, кажется, недорого, — сказала мисс Джеролд и, вновь повернувшись к зеркалу, приняла стойку манекенщицы и засунула руки в карманы. — О, да тут что-то есть.
Имоджин в мгновение ока пересекла помещение и оказалась рядом с мисс Джеролд как раз в тот момент, когда та вынимала из карманов лиловатые коробочки и письмо Ники.
— Что это такое? — начала было она.
— Это мое, — сказала Имоджин, тут же выхватив у неё все из рук.
Мисс Джеролд была так поражена, что подалась назад, топнув каблуками так, что звук отозвался где-то во владениях микадо.
— Имоджин, — прогремел викарий, — где твои манеры, и что это у тебя там?
— Ничего, — прошептала она, покраснев как автофургон Главного почтового управления.
— Любовные письма и фотографии, — спокойно сказала миссис Конноли, которая терпеть не могла викария и в точности разглядела, что лежало в карманах. — Ни одна девушка не захочет потерять такие вещи, правда, прелесть? О, глядите-ка, леди Харрис появилась. Полагаю, она хочет поговорить с вами относительно закусок, викарий.
— А, в самом деле. Добро пожаловать, добро пожаловать, — произнес мистер Броклхерст звонким голосом, приканчивая микадо, и направился к двери.
Какое-то время Имоджин и миссис Конноли смотрели друг на друга.
— Спасибо, — пробормотала Имоджин. — Вы были ужасно добры.
— Лучше перестраховаться, чтобы потом не проливать слезы, — сказала миссис Конноли. — Моя Конни глотала эти штуки несколько лет. На твоем месте я бы унесла их отсюда подальше, пока твой папаша не спохватился. Приятного тебе отдыха. Возвращайся коричневая, как негритенок.
— Кажется, она спешит, — невинно сказала мисс Джеролд. — У нее, наверное, свидание.
— Возможно, — допустила миссис Конноли, которая отлично знала, что мисс Джеролд читает все открытки, проходящие через почтовое отделение. — Во всяком случае, мне она про это не говорила.
Последние часы перед отъездом были пыткой, но наконец Имоджин села в поезд до Лондона и положила свой небольшой чемодан на сетку. Мать, Джульетта и Гомер понуро стояли на платформе. Имоджин вдруг почувствовала большой комок в горле.
— Мне жаль, что я так ужасно вела себя последние недели. Я обязательно исправлюсь, обещаю вам, — сказала она. высунувшись из окна. — Я бы хотела, чтобы вы тоже поехали.
— Мы все будем по тебе скучать, — сказала мать.
— Не забудь послать открытку, — напомнила Джульетта.
— Будь осторожна с питьевой водой, — сказала мать.
— Запомни: целомудрие начинается и кончается дома, — сказала Джульетта. — Вот тебе кое-что почитать в поезде. — Она протянула ей сверток, когда поезд уже тронулся. Там лежали «Камасутра» и «Солнце — моя погибель».
Постепенно темные каменные стены, старые дымоходы, закопченные дома, грязно-белые садовые изгороди остались позади. Имоджин была в дороге.
За полтора часа до Лондона она начала заниматься своим лицом. Через полчаса она решила, что выглядит ужасно, и, сняв всю краску, стала накладывать ее заново. Новое, очень дешевое платье темно-зеленого цвета с белым воротником, которое так мило смотрелось во время примерки в магазине, теперь скомкалось, как кухонная тряпка. Новые колготки собрались спирально у щиколоток. Поезд пришел на вокзал Кингз Кросс. Имоджин, проталкиваясь через толпу, вышла одной из первых с сияющей улыбкой наготове — как на рекламе Британских железных дорог. Сколько раз она переживала этот момент в воображении. Встречающие кинулись целовать прибывших и забирать их чемоданы. Ее никто не окликнул. Целующиеся рассеялись, а Ники все не было. Она точно помнила, как сказала ему, что приедет восемьсот тридцатым поездом.
Стрелка вокзальных часов, судорожно дернувшись, встала на десяти минутах десятого. Два пьяных матроса накренились в ее сторону, но, увидев ледяное выражение ее лица, подались прочь. Она с трудом удерживалась, чтобы не заплакать.
И тут, словно ангел милосердия, появился Ники. Он несся вприпрыжку, одетый в тот же белый костюм и оранжевую рубашку.
— Дорогая, любовь ненаглядная! Ради Бога, прости. Ну что я мог поделать? На Пикадилли была страшная пробка. Ты в порядке? Тебя тут наверняка уже пыталась снять половина Лондона?
— Ах, — смеясь и плача, сказала Имоджин, — я так рада тебя видеть.
Когда он ее целовал, она уловила запах спиртного и духов. Может, это были ее собственные духи, к которым она еще сама не привыкла.
— Пошли, — сказал он, взяв ее чемодан.
В такси он взял ее руку. Имоджин настолько ошалела, что не обратила внимания на то, что никаких пробок на дорогах не было.
— Мы сейчас прямо к Матту и Кейбл — это ребята, с которыми мы едем во Францию. Они тебе понравятся. Он сумасшедший журналист-ирландец, она — фотомодель.
— Фотомодель? — Имоджин украдкой подтянула свои сморщившиеся чулки. Она надеялась на что-нибудь менее эффектное. Но потом с облегчением вспомнила: — Да, но ведь они помолвлены.
— Ну, не то чтобы помолвлены, просто сожительствуют. Но мне пришлось немного подправить факты, чтоб успокоить твоего отца.
Они подъехали к огромному многоквартирному дому. Имоджин была разочарована тем, что Ники ее не поцеловал. Пока лифт добирался до десятого этажа, времени было сколько угодно. Вместо этого он поправлял себе прическу, глядя в зеркало на стене кабины. Когда он нажал кнопку звонка, ответа не последовало, и он, открыв дверь, крикнул:
