— Настя! — рявкнул Аверин.
Маркелов всё-таки выпрямился, головой осторожно покрутил, к невероятно болевшей скуле ладонь прижал, и спросил:
— Что, чёрт возьми, происходит?
Ответить ему никто не пожелал.
На третий вечер, что Настя дома провела, за закрытой дверью собственной комнаты, даже родители забеспокоились. Когда после ужина дочь молча поднялась из-за стола и направилась к себе, Юрий Николаевич не выдержал и спросил:
— Ты что, и Сашку провожать не пойдёшь?
Насте пришлось остановиться и обернуться, хотя разговаривать с родителями настроения не было. Ей и так было не по себе, она прекрасно знала, что Саша уезжает сегодня вечером, и просто сидеть дома, ничего не предпринимая, было очень тяжело. Но она не могла смириться с его отношением, с тем, что он ей наговорил, что натворил, во что поверил, и с тем, что за прошедшие три дня и не подумал прийти к ней, и если не помириться, то хотя бы прояснить ситуацию. А Саша не пришёл. Настя несколько раз видела, как он проходил мимо окон их квартиры, бросал осторожные взгляды, но неизменно отворачивался, словно знал, что она за ним наблюдает из-за занавески. А Настя столько слёз за эти дни пролила, что эту самую занавеску можно было выжимать. В голове по-прежнему не укладывалось, как она могла попасть в такую жуткую ситуацию. И огорчало больше всего даже не реакция и неадекватное поведение Аверина, а то, что Ольга сделала. С какой лёгкостью она отказалась от многолетней дружбы, а всё из-за влюблённости, точнее, из-за ревности и обиды. А слух о том, что в Сашкино отсутствие Настя гуляла с Маркеловым, по двору разлетелся в мгновение ока, и теперь, стоило ей показаться на улице, на неё все смотрели косо. И ладно бы друзья, ровесники, с которыми она общалась достаточно близко, но ведь и взрослые люди. Как оказалось, даже старушки, сплетничающие на лавочках, всё знали о её личной жизни. Настя раньше не задумывалась о том, что их с Сашей отношения у всех на виду. Все давно привыкли, что они пара, встречаться начали, когда она ещё в школе училась, и их дальнейшая женитьба должна была стать закономерным продолжением отношений. А тут неожиданно всё рухнуло, и из-за кого? Из-за Серёжи Маркелова, москвича! Вот это «москвич», больше всего раздражало. На Насте словно клеймо поставили: связалась с приезжим, дурочка, за лучшей жизнью погналась! И невозможно было доказать, что это не так, что у неё и в голове ничего подобного не было, что всё это придумано и даже не ею, а больным воображением подруги её детства. Может, поэтому и не верили?
Настя к косяку плечом привалилась, глядя на родителей, и не зная, что им ответить.
— Сходи, — посоветовала мама. — Сколько можно дуться?
— А что, похоже, что я дуюсь?
Отец недовольно глянул исподлобья.
— Всыпать бы вам обоим, — проговорил он. — То жениться собрались, потом разговаривать перестали. Вам лет-то сколько?
Настя насупилась совсем как в детстве, когда её за какую-нибудь проделку отчитывали, и руки на груди сложили.
— Я ничего не делала, а если он считает по-другому, то это не моя проблема. За что я должна просить прощения? Я ничего не делала!
Родители переглянулись. Стало ясно, что неприятные слухи и до них дошли. Настя гордо расправила плечи.
— Сам придёт, — решила она, наконец. — Вот пусть едет и подумает… Может, если с дружками каждый вечер проводить не будет, то мозги на место встанут, а если нет… Я ни в чём не виновата! — закончила она с отчаянием.
Галина Викторовна пришла в комнату дочери чуть позже, на край дивана присела и решительно поинтересовалась:
— Объясни мне, что происходит.
Насте пришлось чуть сдвинуться, убрать ноги, чтобы маме было удобнее сидеть, книгу закрыла. Если честно, даже вспомнить не могла, о чём читала. Просто переворачивала страницы, когда текст кончался, а думала совсем о другом. О том, что, наверное, не переживёт, если Сашка уедет и всё-таки не решит с ней поговорить перед отъездом. Они ещё никогда так серьёзно не ругались, никогда он не подозревал её в измене. Оказывается, это ужасно — чувствовать себя настолько беспомощной.
— Сходи и поговори с ним, — посоветовала Галина Викторовна, выслушав дочь. — Это ребячество какое-то. Почему он поверил Ольге, а не тебе?
— Вот и я об этом думаю.
— Так поговори с ним!
— А ты думаешь, я не пыталась? Но он упёрся, он когда меня видит, говорить может только о Маркелове!
Галина Викторовна внимательно на дочь смотрела.
— А ты что об этом Маркелове думаешь?
Настя поджала губы.
— Я вообще о нём не думаю.
— Да?
— Мама, и ты туда же?
— Ну… Я его видела, симпатичный. — Галина Викторовна дочь по коленке потрепала. — И знаешь, я совсем не удивляюсь, что ты ему понравилась.
— Я ему понравилась? — Настя даже фыркнула в пренебрежении. — Мама, он бабник!
— Да? А лет ему сколько?
— Какая разница? Это либо есть, либо нет. В нём — с лихвой, поверь мне!
Не зная, что ещё сказать, Галина Викторовна осторожно пожала плечами и с дивана поднялась.
— Что ж, думаю, ты его лучше знаешь.
— Слава богу, нет, — негромко проговорила Настя.
— Но с Сашей поговори. Нельзя так всё это оставлять. Если, конечно, ты сама не решила ваши отношения закончить.
Настя посмотрела испуганно.
— Я не решила.
— Тогда тебе лучше прислушаться к моему совету. Оставлять проблемы нерешёнными — не выход. Они никогда сами не решаются.
Солнцева глянула за окно, уже сгущались сумерки.
— Он, наверное, уже уехал, — с сожалением проговорила она. — И что мне делать теперь?
Галина Викторовна руками развела.
— Теперь только ждать. Вот приедет он на выходные, тогда и поговоришь. Может, он за это время и правда, успокоится немного. — Головой качнула. — Всё-таки молодость — это ошибки. Когда я была в твоём возрасте, мне мама это говорила, а мне смешным казалось. Думала, что лучше неё всё знаю.
Когда мама из комнаты вышла, Настя на диване села, подтянув под себя ноги, и в окно выглянула, отдёрнув лёгкую занавеску. Появилось стойкое ощущение, что она на самом деле совершила ошибку. Нужно было плюнуть на свою гордость и самой с Сашкой поговорить, выяснить всё до его отъезда. Как она теперь жить будет, зная, что он считает её предательницей? А если он не приедет через неделю, если снова пропадёт чуть ли не на месяц? Она ведь с ума сойдёт.
Но ночью ей приснился совсем не Саша. Настя даже сквозь сон чувствовала удивление и беспокойство, но этой ночью в её сне царил Сергей Маркелов. Видела, его словно наяву, правда, совершенно не помнила, о чём они разговаривали, зато в память врезался поцелуй. А ещё — как долго она смотрела ему в глаза, когда он склонился над ней. И прикосновение его губ помнила, словно это в реальности когда-то с ней происходило. Она целовалась с Маркеловым! С этой мыслью Настя проснулась ранним утром, взволнованная, с бьющимся сердцем, даже вспотевшая. Одеяло в сторону откинула и несколько минут лежала на смятых простынях, приходя в себя. Никак не могла выкинуть из памяти этот дурацкий сон. Настолько реальным он ей показался. И кажется, на поцелуе там дело не закончилось. Это же надо… Этот человек ей, можно сказать, что жизнь сломал, а ей эротические сны снятся с ним в главной роли.
