Кроме того, CR-1 не герметичен. Вместо традиционного круглого купола, как у большинства реакторов, этот имеет плоскую крышу, которая приделана к вертикальным стенам, соединенным под прямым углом. Это опытный образец. Подобные реакторы планировалось впоследствии установить в Арктике, поэтому о герметичности никто особо не заботился. Кому она нужна на краю земли? Там же никто не живет. Между тем CR-1 – не на Северном полюсе, а до ближайшего городка всего лишь пятьдесят миль пустыни. Ветры здесь, бывает, свищут со скоростью тридцать миль в час. Если случится выброс, радиоактивное облако довольно быстро накроет густонаселенный город.
Пола до сих пор била дрожь. Из головы не шло испуганное лицо Вебба и его глухой, близкий к панике голос: «Стержень застрял». Стержни никогда не должны застревать. Контроль – во всем. Измерения и точность – во всем. Нельзя позволить реактору диктовать условия. И тем не менее это случилось.
Если бы они поднимали, а не опускали девятый стержень и он вот так же застрял, все могло бы быть гораздо хуже. Расстояние в четыре дюйма кажется такой безделицей, но превышать его запрещено, иначе быть беде. Хотя еще ни один реактор не пострадал из-за чрезмерно задранного стержня, операторы подозревали, что в CR-1 поднятие массивной девятки возымеет эффект, сравнимый с одновременным «взлетом» остальных стержней.
Пол посмотрел на Фрэнкса, который изучал данные на бумажной ленте, и почти открыл рот, чтобы озвучить имеющиеся опасения, но старший по смене был слишком глубоко погружен в свои мысли. Вероятно, Фрэнкс размышляет сейчас о том, что произойдет, если в CR-1 начнется сверхкритическая реакция и активная зона вмиг разогреется до двух тысяч градусов. Если реактор взорвется, то вода, пар и осколки разлетятся во все стороны, а все, кто будет на реакторном уровне, как, например, Пол с товарищами несколько минут назад… Честно говоря, он даже не хотел об этом думать.
Но неприятные мысли продолжали бурлить в голове. Взрыв, пожалуй, не лучше утечки. Ядерные осадки будут подхвачены ветром и перенесены в совершенно другое место, как медузы в шторм. Через два часа, даже раньше, радиоактивное облако может добраться до Айдахо-Фолс, где находятся их семьи.
А где будет в это время Пол? Он будет лежать на усыпанной гравием парковке, нашпигованный железными осколками и болтами, как апельсин, утыканный палочками гвоздики[24]?
Господи! Какое отвратительное зрелище!
Пол кашлянул, чтобы привлечь к себе внимание, хотя и сам не понял, зачем это сделал.
– Что? – почти рявкнул Фрэнкс.
Одно резкое слово – и Пол потерял всякое желание дискутировать о чем бы то ни было. Все же закончилось благополучно… Ведь верно? Они сдвинули с места проклятый стержень. Фрэнкс, по всей вероятности, не хотел об этом говорить, но парни из его смены в четыре глаза смотрели на него.
– Я просто подумал, – начал Пол, – что… ты сам знаешь… если девятый номер застрянет, мы не сможем контролировать ситуацию…
– Как будто мы сейчас что-то контролируем, – пробурчал Фрэнкс.
Пол замялся.
Фрэнкс ткнул кончиком карандаша в стену с циферблатами, стрелки которых слегка подрагивали.
– Посмотрим, остыл ли реактор, – пробормотал он. – Кажется, пошло на поправку…
Нэт
Водохранилище Палисейдс, постепенно уменьшаясь, танцевало золотисто-голубым кружком в зеркале заднего вида. Нэт не хотелось уезжать от воды. Сегодняшний день, проведенный с девочками, был настолько замечательным, что, когда озеро подмигнуло им в последний раз и скрылось за соснами, она буквально физически ощутила укол сожаления.
– Мама! – позвала ее с заднего сиденья Саманта. – Мы съезжаем.
Горная дорога представляла собой бесконечный серпантин. Автомобиль то и дело заносило на поворотах, и девочки изо всех сил цеплялись за скользкую кожу сидений.
– Извините. Держитесь, скоро будет легче, – успокоила дочек Нэт.
Она постаралась вести машину ровнее. Пришлось, конечно, ехать медленнее, но, по крайней мере, их не так трясло. Ухватившись для равновесия за резиновые прокладки автомобильных окон, девочки глазели по сторонам. Тени, отбрасываемые деревьями, мелькали на их личиках, как кадры в немом кино. Нэт вздохнула. Что это был за день! Малышки восторженно резвились в озере, носили в ведерках воду и строили замок из песка и гальки. В конце лета вода уже стала прохладной, но Нэт с удовольствием купалась вместе с детьми. Дочери громко визжали, и эхо от их криков отражалось в высоком небе.
Поездка на водохранилище стала целительным бальзамом после утренней ссоры с Полом, хотя именно эта поездка и послужила причиной размолвки. Нэт была не готова прямо сейчас вернуться домой: не хотелось менять яркое солнце и беззаботный отдых на тихий дом, напряженные плечи мужа, его непреклонную уверенность в собственной правоте. Он всегда чертовски самоуверен! Утром, оставив Пола на автобусной остановке, Нэт с перекошенным от злости лицом завернула за угол и остановилась. Не в силах сдерживать эмоции, трижды ударила по рулю. Было ужасно унизительно выклянчивать машину, слушать, как Пол раздражается и несет всякую чушь о том, что он боится опоздать на работу. Он обращался с ней как с ребенком, который не имеет представления о том, что можно, а чего нельзя. Пол что, на самом деле считает, будто она хочет, чтобы он опоздал на работу? Почему с ним так сложно? Когда ей удавалось расслабить мужа, он оказывался замечательным человеком, самым чудесным на свете, но в остальное время он был неприступной крепостью, и это утомляло.
Захотелось чуть-чуть оттянуть возвращение домой. Преодолев длинный спуск, они въехали в небольшой городишко под названием Кирби.
– Девочки! Как насчет молочного коктейля? – повернулась к дочкам Нэт, заприметив впереди маленькое придорожное кафе.
Их дружное «ура!» не оставило сомнений.
– Хорошо, – улыбнулась добрая мама, заруливая на грунтовую стоянку. – Небольшое количество сладкого вас взбодрит.
Нэт вышла из машины. Пока они ехали, девочек немного разморило. Они даже задремали, прислонившись к дверцам розовыми, как у лобстеров, плечиками. Руки-ноги безвольно покачивались в такт движению машины. Теперь же Саманта, повизгивая, пыталась выбраться наружу. Она была такой трогательной в этом своем платьице, которое сзади примялось и собралось в складки.
Нэт потянулась за Лидди. Пальчики малышки покрывала корочка засохшего песка, под ногтями – черные полумесяцы грязи, на переносице – следы от тины.
Было всего лишь два часа пополудни, и в кафе оказалось не так много посетителей. Едва зайдя вовнутрь, Нэт поняла, что ей здесь не нравится. Она ожидала, что заведение будет светлее, красивее и чище, но внутри все тонуло в полумраке. В каждую трещинку въелась грязь и просто кричала, что убирают здесь не слишком часто. В дальнем углу виднелся музыкальный аппарат, а рядом – небольшая танцевальная площадка. Черноволосая официантка с жирной, изрытой маленькими оспинами кожей любовалась своими ногтями. Молодой ковбой в глубине зала читал газету, бородатый мужчина с отсутствующим видом жевал гамбургер, две длинноволосые женщины глазели в окно.
Ладно, они уже вошли, и девочки настроились на угощение. Нэт заказала три молочных коктейля. Напитки, к счастью, оказались неплохими. Белоснежные башни взбитого до небес крема, а также вишенки, оставившие розовый след в облачках сливок, обещали райское наслаждение. Девочки управились со своими коктейлями в считанные минуты и в нетерпении заерзали на стульях. Нэт подвела дочерей к музыкальному автомату.
– Пять песен за доллар, – пробежав глазами список, сообщила она. – О! «Чарли Браун» в исполнении «Коустерс»[25]. Вам понравится эта песенка. Там один из парней поет низким голосом: «Почему все цепляются ко мне?»
Лидди весело захохотала, Саманта же выглядела озадаченной.
– А почему, почему все к нему цепляются?
Музыкальный автомат зажужжал. Забренчала гитара, зазвучала песенка о милом проказнике Брауне. Сестры, взявшись за юбочки, запрыгали на танцплощадке. Они топали, дрыгали ножками, кружились и хохотали от души. Нэт было несколько неловко, что дочери шумят, но и мешать их веселью не хотелось. Сегодня, как-никак, их день. Они выбрались в большой свет – туда, где весело, тепло и солнечно. Ей и самой охота подурачиться.
Когда песня закончилась, Лидди поднялась на цыпочки и потянулась к Нэт:
– Поцелуй меня, мама.
Женщина от всей души рассмеялась. Сейчас счастье ее дочерей казалось настолько бесхитростным, легким и свободным от взрослой испорченности, что Нэт совсем не хотелось ехать домой. Мы будем скитаться по Западу втроем! Ничто нас не держит! Но внезапно она как будто протрезвела: «Что за ужасное эгоистичное желание!» Разумеется, она хочет вернуться домой.
Небо наказало ее за одну только греховную мысль, ибо Саманта, продолжая кружиться, хотя уже и без музыки, потеряла равновесие, задела стеклянную сахарницу на одном из столиков, и та, упав на пол, разбилась. Нэт и девочки уставились на сверкающие стеклянные россыпи на черно-белой плитке.
