– Нет закона, обязывающего мужчину жениться, – спустя некоторое время пробормотал он.
– Сэнди нужна мать. Последние дни она отпускает прозрачные намеки на этот счет.
– Что-то я не представляю твою подружку Кэрол в этой роли.
– Сэнди тоже. К сожалению. Несколько минут они молча пили, уйдя в свои мысли. Затем Алекс заговорил:
– Догадываюсь, не секрет, что мы с Диной не всегда ладили.
– Глядя, как она флиртовала направо и налево, я предполагал что-то подобное, – усмехнулся Гас. По крайней мере Алекс не смог ее удержать. На его месте Гас ни за что бы ее не отпустил. В некоторых вопросах мужчина может быть тверд, а в остальных бывает мягок, как мокрая глина.
– В основном это моя вина. Разрыв, я имею в виду. Мы никогда не говорили об этом. Я ужасный зануда – так не раз говорила Дина. Забавно, но до свадьбы у нас находилось немало тем для обсуждений.
– Ага, – сухо произнес Гас. – Если не ошибаюсь, ты постоянно говорил ей, какие красивые у нее глаза, как великолепно она выглядит в том, что надела на этот раз, и какой ты счастливый сукин сын потому, что у тебя есть она.
Пришла очередь смеяться Алексу:
– Я никогда не был так уж плох!
– Поверь мне, ты был еще хуже. Пока вы были вдвоем, я не слышал от тебя ни одного умного слова. Я тебя не обвиняю. Думаю, мы все были слегка без ума от Дины – она всегда была классной бабой.
Алекс поболтал жидкость в стакане, которой, к счастью, осталось слишком мало, чтобы пролиться.
– Послушай, Видовски, думай, что говоришь о моей бывшей жене!
Тяжело вздохнув, Гас уставился на свои колени в поношенных штанах.
– По крайней мере у тебя есть Сэнди. Мужчине нужны дети. Семья. Для кого работать.
– Гас, хочешь услышать кое-что действительно невеселое? Я не могу сказать этого даже Сэнди. Видит Бог, я люблю дочь, но, кажется, уже с ней не справляюсь. Мы привыкли быть рядом… Забавно, но она никогда не говорит о Дине.
Гас понимающе кивнул.
– Все ясно. Мать укатила, бросила ее одну… Ангелина стала точно такой через несколько месяцев после свадьбы с этим ублюдком Перкинсом. Внезапно замолкала. Чересчур много смеялась – невпопад – и никогда ничего не говорила по существу. Как в этом старом блюзе? «Она ни разу не сказала мне…» – запел он, перевирая слова и мелодию.
Алекс взял бутылку, потом передумал и поставил ее на стол.
– Расскажи о нем.
– О ком?
– О Перкинсе.
– А… Обычный придурок. Симпатичный. Даже смазливый. Женщинам всегда нравится такой тип. Ангелина была слишком подавлена, иначе увидела бы его насквозь. Поняла бы, что это за ублюдок, прежде чем выходить за него замуж.
Алексу расхотелось слушать дальше. Не его это дело, но язык Гаса уже развязался, и Алексу ничего не оставалось, как, приняв роль радушного хозяина, выслушивать своего гостя.
– Помнишь того слизняка, что действительно обидел ее? Не буду называть имен. Он начал бегать за ней сразу, как вы с Диной поженились. Черт, она еще была совсем ребенком. Я тогда уехал из города, иначе бы разобрался с ним. Ты знаешь Ангелину – жеребенок, да и только. Понять не может, что этот ублюдок уже тогда играл с ней.
– Не уверен, что мне хочется это слышать, – пробормотал Алекс.
– Понятно, зато мне нужно выговориться, так что заткнись и слушай, ясно? Я ведь выслушивал всю ту сладкую чепуху, которую ты нес о Дине, пока Курт не пригрозил запихать вонючий носок тебе в глотку! – Гас плеснул себе еще выпивки и, отставив бутылку в сторону, продолжил:
– Ангелина на полном серьезе думала, что этот ублюдок жаждет жениться на ней. Как я говорил, он был краса-авец, а из этого следовало все остальное. Когда он дал ей от ворот поворот, Ангелине пришлось нелегко. Неделю спустя я как раз проезжал через город. Короче говоря, мне надо было выяснить, что стряслось, но я узнал только потом, от ее подруг. Я все сделал, чтобы приволочь этого осла к алтарю – чуть ли не под дулом пистолета.
Алекс нахмурился; его в красных прожилках глаза были не вполне в фокусе.
– Кто он? Я убью этого подонка.
– Поверь мне, когда я все разнюхал, то решил, что она легко отделалась. Он с-сидел на игле. Н-наркоман, короче. Ты знаешь этот тип. И ты знаеш-шь Ангелину, дружищ-ще. – Язык Гаса стал заметно заплетаться. – Пни ее, и она полез-зет драться. Дьявол, она решила доказать, что ей плевать, женится на ней Перкинс, не женится. Только П-перюинс оказался из того же теста. Я-то то-очно знаю, что он бегал за девками. Что бы она из себя ни корчила, но должна была догада-аться, когда он врезался в дерево по дороге с попойки с какой-то крошкой.
С губ Алекса слетело слово, которое он не употреблял с десяток лет.
– В полиции я услышал, что он сидел, наполовину сняв штаны, когда это случилось. Благодаря паре старых приятелей я смог уболтать их не вносить это в протокол.
Алекс, трезвее, чем должен был быть при таких обстоятельствах, тихо выругался.
– В конце концов, мне кажется, она неплохо это перенесла. Она крепкая, моя младшая сестренка. Беда в том, что она пытается казаться крепче, чем есть. – Гас качнулся и с трудом поднялся со своего кожаного, с пуховыми подушками насеста. – Думаю, мне лучше позвонить сейчас, пока я еще могу набрать номер, и узнать, не спалила ли она еще раз дом.
Сколько ни смотрела Ангелина, ничего не находила в Сэнди от отца, кроме цвета волос. Если верить газетным фотографиям и глянцевым разворотам «Аптаун», бедное дитя – вылитая Дина, снова и снова в расстройстве думала Ангелина.
Так почему же она мне так нравится?
– Можжевельник бывает всех сортов и размеров. Вот этот мелкий называется голубым можжевеловым стлаником. Он прекрасно подходит для насыпей и дерновых покрытий. Вон тот, высокий, можно высаживать вместо елочек. У него есть и латинское название, но об него язык сломаешь.
Сэнди увязалась на загородную прогулку с одной из учительниц, а затем, убедив Ангелину, что отец разрешил, понеслась в поле, где подручные высаживали в грунт новые поступления. Как только они ушли домой, она забрела в сарай и в который раз принялась стонать, что она слишком длинная, слишком худая и что у нее слишком большие ноги.
– Ты должна запомнить, Сэнди, должно быть много сортов и размеров, чтобы получился красивый садик. Однообразное быстро надоедает.
– Стараешься развеселить меня, да? Склонившись над грядкой цветочной рассады, Ангелина занималась разметкой. Сэнди уселась рядом, погрызла ноготь, состроила гримасу и спрятала руки под попкой, обтянутой джинсами.
– Послушай, озеленение – мой бизнес. Я никогда не шучу о бизнесе.
– Миссис Джилли говорит, что мы должны брать то, что дает Господь, и быть благодарны Ему, что не вышло хуже. Я имею в виду, почему Он не дал мне нормальную грудь, хотя мог бы?
