Нет, ни в одном из окон не белело до боли любимое лицо, не темнели черные, точно непроглядная ночь, волосы. От внезапного желания снова вбежать в отель, разыскать Роберту, схватить ее за плечи и потребовать – зачем? Зачем ты посмеялась надо мной? На кой черт опять баламутишь остывшую кровь? – голова пошла кругом.
Что, если бы Роберта увидела, как сдержанно, больше для проформы целует его Франсина? Расхохоталась бы? Сказала бы, не зря я от тебя сбежала... Довольствуешься холодом и бесчувственностью, стало быть, и сам теперь такой! А я, какой была, такая и есть – вся из страсти и огня, меня не в силах остудить ни строгие жакеты, ни гостиничная пышность.
Он представил себе ее глаза так ясно, будто она вышла к нему и остановилась напротив. В них, хоть и светилась теперь затаенная грусть, по-прежнему горело жаркое пламя, а мальчишечья дерзость соседствовала с детской непритворностью, что лишало покоя и путало мысли.
Ему вдруг показалось, что его загнали в капкан. Он, Джеффри О’Брайен, что, не задумываясь о собственной безопасности, мчался на помощь людям, заваленным обломками, и, не страшась непогоды, выходил в океан с рыбаками, сейчас стоял потерянный, совершенно не зная, что делать. Совсем как в тот злосчастный день...
По дороге из аэропорта Джеффри почти не слушал, о чем бубнил затюканный женой зануда Арчибалд. Неловко получилось: пришлось оставить Роберту одну – в первый раз, когда она, столь смелая и самостоятельная, чего-то испугалась.
Вэлари встретила племянника и мужа с растерянным видом, и у Джеффри упало сердце.
– В чем дело? – Он упорно приучал себя: что бы ни случилось, не терять самообладания, но сейчас, измученный тревожными мыслями, даже не вспомнил о мудром правиле.
– Не знаю, как и сказать... – Вэлари беспомощно пожала плечами. – Мне показалось, ей у нас понравилось... Во всяком случае...
– Где она? – потребовал Джеффри.
– Уехала. – Вэлари испуганно моргнула.
– Как уехала? Куда? Неужели ты намекнула, что ненавидишь, когда девушка в джинсах? – Джеффри не знал, как быть: продолжать выпытывать у тетки, что тут стряслось, или тотчас снова мчаться в Дублин вдогонку за Робертой.
– Подожди, не суетись. – Вэлари взглянула на него с жалостью, взяла за руку и повела к лестнице. – Давай присядем, я все расскажу по порядку.
Арчибалд, как старая болонка, поплелся вслед за ними. Все трое вошли в гостиную и сели – Джеффри на диван, Вэлари и Арчибалд в кресла по обе стороны. Джеффри сразу увидел собственный телефон на ломберном столике и машинально пошлепал по боковому карману брюк, куда обычно его клал. Пусто. Значит, он выложил трубку, когда они с Робертой приехали, а потом забыл взять.
– Дорогой мой, я до сих пор не могу прийти в себя!
Джеффри снова усмотрел во взгляде Вэлари сострадание, и, сжав руку в кулак, ударил ею по колену.
– Пожалуйста, скорее все объясни. И я поеду за ней, куда бы она ни подалась.
– Наверное, не стоит... – Вэлари несмело качнула головой.
– Почему это? – Глаза Джеффри потемнели, ноздри раздулись, как в минуты сильнейшего волнения или гнева.
– Понимаешь... – Вэлари замолчала, будто зная, что своим рассказом причинит ему адскую боль, но собралась с духом и продолжила: – В общем, когда ты уехал, Салли принесла чай. Мы премило побеседовали с твоей Робертой. Признаться честно, несмотря на джинсы и всю эту современность, которую я не понимаю, она мне очень понравилась. Естественно, я не сделала никаких намеков относительно ее одежды – хоть я и старомодна, но прекрасно воспитана и пока еще в своем уме. Потом я поводила Роберту по саду. По-моему, наши рододендроны ее просто околдовали – глаза прямо засветились от восторга. Но после прогулки... – Видимо, она была крайне расстроена... – Вэлари стала теребить край обмотанного вокруг шеи шарфика, показывая мужу и племяннику кусочек дряблой шеи, которую всегда старательно прятала даже от домашних. – Мы вернулись сюда, и ей вдруг позвонили. Какой-то... Уилли. Не знаешь его?
Джеффри покачал головой.
– Насколько я поняла, он из Америки, – продолжила Вэлари. – Роберта стала задавать ему разные вопросы, упомянула Бруклин и Лонг-Айленд. Потом спросила, надолго ли он. Мне сделалось неудобно, и я вышла. Остановилась на лестнице, чтобы услышать, когда ее голос стихнет, но решила не возвращаться сразу – еще немного подождать. И только было собралась снова войти, как Роберта уже выходила из гостиной. Может, в Дублин внезапно прилетел ее брат и они договорились встретиться? – предположила она.
Джеффри поднялся с дивана, взял телефон и, делая шаг к выходу, пасмурно ответил:
– Насколько я знаю, нет у нее никакого брата.
– Но наверняка есть другие родственники или друзья... – Вэлари засеменила вслед за ним, а Арчибалд так и остался сидеть в кресле.
– Не знаю, – сказал Джеффри, теряясь в догадках. – Попробую выяснить.
Он хотел позвонить ей, как только сел в машину. Но с ужасом обнаружил, что из записной книжки в его мобильном исчез ее номер. Наизусть он его, конечно, не помнил и никуда не успел переписать, да если б и успел... Неужели Роберта сама это сделала? Конечно, кто же еще? Зачем? Почему она так обошлась с ним? Возможно ли такое?
Всю дорогу он мысленно твердил, что произошло чудовищное недоразумение, и, не заезжая к себе, направился к Роберте. Ее не оказалось дома, и мысли об Уилли из Америки, что он упорно гнал прочь, зажужжали в голове с удвоенной настойчивостью. Что делать? К кому бежать за советом?
Он долго кружил по улицам Дублина, а когда стемнело и всюду зажглись фонари, вернулся к дому Роберты. В ее окнах не горел свет. И никто не открыл дверь, когда он поднялся на второй этаж и продолжительно позвонил в ее квартиру.
Никогда прежде он не чувствовал себя столь бесконечно одиноким. Ни разу в жизни не ощущал, как горька и беспощадна бывает любовь.
Роберта не позвонила и не приехала ни на следующий день, ни через неделю. Он надоел ей. Либо стал неинтересен, когда появился другой – судя по всему, из прошлой жизни. Впрочем, все это не походило на правду. Но по той или иной причине она исчезла и возвращаться не желала...
Все пошло вкривь и вкось. Роман, над которым Джеффри с таким подъемом работал последнее время, вдруг показался ему надуманным и глупым. В голове не смолкал надоедливый гул, сердце будто оледенело.
Друзья советовали ему забыться в объятиях другой женщины, но Джеффри и представлять не желал, что приводит в дом не Роберту. Однако как-то вечером, когда от тоски он едва не завыл волком, поехал-таки к развеселой острячке Кэт Дикинсон, что первая предложила найти Роберте замену и чуть не каждый день устраивала у себя вечеринки.
