— Я чувствую себя неотесанной деревенщиной, впервые попавшей в город. У меня рот все время открыт?
— Я люблю простофиль, — сказал он, обнимая ее за талию. — А твой рот, как и все остальное в тебе, просто очарователен.
Она была рада, что в этот момент появился метрдотель, чтобы провести их к столу, на котором горели свечи. Столик располагался у пруда, где плавали лебеди, надменный вид которых не вызывал сомнения в их наплевательском отношении к своей королевской принадлежности. Как и большинство ресторанов на острове, «Хиатт» располагался на свежем воздухе. Его распахнутые окна выходили на пруд, который дополняли водопад и глыбы лавы.
Посетители были в вечерних платьях, и Арден обрадовалась, что выбрала самый лучший наряд для сегодняшнего вечера. Эндрю, похоже, догадался, о чем она подумала.
— Не обольщайся, — прошептал он, раскрывая меню. — Утром этот зал заполняется людьми в купальниках и шлепанцах, так как здесь они завтракают — шведский стол.
Арден даже не заметила, как Эндрю подозвал официанта, она была полностью поглощена атмосферой зала.
— Заказывать вино, Арден?
Она спокойно выдержала его вызывающий взгляд.
— Да, пожалуйста.
Он заказал бутылку дорогого белого вина. Она постаралась не показать, что удивлена. Все время, пока они были вместе, он ни разу не пил ничего, содержащего алкоголь.
— Иногда я выпиваю бокал вина за ужином, — сказал он.
— Но я ведь ничего не говорю.
— Да. Но ты наверняка сомневаешься, смогу ли я устоять.
— Я уже однажды просила тебя не домысливать, что я могла бы сказать или сделать. Ты — взрослый человек и сам должен знать, устоишь ты или нет.
— А ты не боишься, что я напьюсь и устрою дебош? — подначил он ее.
Арден приняла вызов. Наклонившись к нему, она прошептала:
— А может быть, я хочу, чтобы ты устроил небольшой дебош. Мошки тоже инстинктивно летят на свет и погибают в его пламени.
Глаза Эндрю сузились.
— Я смогу обойтись и без глотка вина, чтобы стать совершенно неуправляемым.
Она отступила, чтобы не обжечь «крылышки».
— Я полностью доверяю тебе.
Он принял ее отступление. По его тону Арден поняла, что он хочет сменить тему.
— Конечно, у тебя есть веские основания сомневаться во мне. Я бывал гораздо чаще пьян, чем трезв, в течение последнего года. Не думаю, что смогу когда-нибудь простить это себе. — Он стиснул зубы, а его пальцы, небрежно барабанившие по столу, сжались в кулак. — Боже! Да я бы все на свете отдал, чтобы некоторые вещи, которые я вытворял, никогда бы не происходили.
Арден хорошо было знакомо чувство полного разочарования и отвращения к себе, которое он сейчас испытывал. Принимались решения, о которых потом сожалели. Большинство из них были необратимы.
— Мы все допускаем ошибки, Эндрю, а потом хотим что-то переделать. Но это невозможно. Мы должны примириться с тем, что выбрали. — Ее голос стал болезненно тихим, когда она добавила: — Иногда это остается с нами на всю жизнь.
Он слегка усмехнулся:
— Звучит крайне пессимистично, полная безнадежность. Тебе не кажется, что жизнь дает нам еще одну возможность все исправить?
— Да. Слава богу, да. Мне кажется, что мы сами создаем еще одну возможность. Мы пытаемся либо воспринимать наши ошибки иначе, либо учимся жить, признавая их.
— Но это позиция проигравшего — сдаваться.
— Да. Но ты — победитель.
— Я не мог жить в том кошмаре, в который превратил свою жизнь. Нужно было что-то предпринимать.
— И я тоже, — пробормотала она.
— Что ты сказала?
Сказать ему прямо сейчас? Сейчас? Он начал рассуждать о личных неудачах и попытках исправить уже сделанные ошибки. Он делал это сам, он пережил это и знает, что это такое. Конечно, он обязательно поймет ее желание исправить свои ошибки. Поймет ли? А что, если нет? А если он начнет бушевать, бросит ее и она больше никогда не увидит его? Но она тогда никогда не увидит и Мэта. Нет, лучше подождать, пока она, по крайней мере, не увидит сына хотя бы один раз. Тогда она скажет Эндрю, что родила Мэта. Потом, не сейчас.
Арден выпрямилась и ослепительно улыбнулась:
— Зачем продолжать эту грустную тему? Вот и вино! Давай не будем сегодня обсуждать ошибки прошлого.
Телятина была восхитительно вкусной, равно как и все остальные блюда. Они выпили только половину бутылки вина, а другая половина осталась нетронутой, когда после двухчасового ужина собрались уходить. Сытые и довольные, они не чувствовали тяжести съеденного. Арден легко поднялась по лестнице. У нее слегка кружилась голова, но не от вина, а от романтической обстановки и еще от близости мужчины, который ее так притягивал.
В коктейль-баре вестибюля пианист исполнял романтические баллады на белом кабинетном рояле. Бриз с океана легко проникал в каждый уголок помещения, он заставлял трепетать листья и приносил с собой аромат индийского жасмина и плюмерии.
Они остановились под едва светящейся лампой.
— Понравился обед? — спросил Эндрю.
Он взял ее руки и раскачивал их вперед и назад.
— Очень вкусно.
Арден внимательно смотрела на его волосы и размышляла о том, что почувствует, если обеими руками погладит их, намотает на пальцы, и вдруг страсть буквально обуяла ее. Теперь она пристально разглядывала его губы. Самой эротичной сценой, которую ей когда-либо доводилось видеть в художественном фильме, были снятые с близкого расстояния губы мужчины на женской груди. Она отчетливо помнила, как нежно актер высовывал язык, охватывая губами темный ободок вокруг соска, как двигались его щеки, когда он осторожно присасывался к нему, как на нежной коже блестела влага с его губ. Именно эта сцена и вспомнилась ей, когда она смотрела на губы Эндрю. Все ее тело вспыхнуло от смелых фантазий.
Рон никогда не тратил времени на подобные игры и никогда не спрашивал ее, что бы она хотела. Вряд ли ей было бы это приятно с Роном. Она подумала, что с Эндрю ей бы это очень понравилось.
— Ты что-то сказала? — спросил Эндрю. Он внимательно следил за выражением ее лица, всматриваясь в ее черты, медленно переводя взгляд с одной части лица на другую.
— Нет, — прошептала она. — Я ничего не говорила.
— Мне показалось, ты что-то произнесла. — Теперь он внимательно изучал ее губы, и если уж она покраснела от волнения, вызванного ее фантазиями, то от нее остался бы один пепел, знай она, куда его фантазии поместили ее губы. Чтобы хоть как-то сохранить здравый смысл, он мысленно задернул штору, скрыв таким образом эротическую сцену, нарисованную в его мозгу. — Что бы тебе хотелось сейчас сделать?
