У обоих за плечами остался неудачный бездетный брак, развод и полное неприятие семейной жизни. Оба скучали по нормальному, здоровому сексу, поэтому их редкие встречи неизменно заканчивались в постели. Кэрол была остра на язычок, им было весело и легко вместе. Отношения двух взрослых, свободных людей, дорожащих своей независимостью, вполне устраивали обоих. По крайней мере Майкл так думал до сегодняшнего дня.
Он не сообщил ей о дате своего возвращения из отпуска, намереваясь сразу же ехать в Икороду. Поэтому был крайне удивлен, увидев ее в аэропорту. Он позволил уговорить себя остаться на уик-энд и теперь сам был не рад.
Кэрол скользнула губами по его груди.
— Ты уверен, что не можешь остаться?
— Абсолютно.
Она опустилась ниже.
— Значит, у нас есть всего одна ночь. — Голос ее вибрировал в предвкушении удовольствия. — И провести ее надо так, чтобы не жалеть о впустую потраченном времени.
Она опустилась еще ниже и заработала язычком. Майкл потушил сигарету и откинулся на подушки. Перед глазами вдруг возникло лицо Наташи. Серебряная девочка в черном. Откуда она взялась?
Майкл почувствовал, что возбуждается. Не разжимая век, чтобы не спугнуть видение, он приподнял Кэрол под мышки и усадил на себя сверху. Она громко, протяжно застонала, но он не услышал. Вальс Штрауса плескался у него в ушах. Все вокруг закружилось, заплясало и взорвалось мириадами искр. Наташа!
На следующий день Наташа уехала, не дожидаясь обеда. Выяснилось, что в Икороду из посольства пойдет машина. Она мягко, но решительно отклонила предложение Майских остаться до вечера и съездить в торговые ряды.
— Я и так доставила вам немало хлопот. Завтра к тому же рабочий день. — И, глядя на вытянувшееся лицо Майского, добавила: — Все было просто великолепно. Я очень благодарна вам за гостеприимство.
— Может, передумаете? — пробормотал Юрий Петрович. Он так надеялся побыть с ней наедине на обратном пути.
Наташа только покачала головой. Ирина с облегчением вздохнула. По крайней мере не придется тащиться в Икороду на ночь глядя. Она вовсе не собиралась отпускать мужа одного.
Два следующих дня прошли в бесконечных переговорах. Наташа почти не появлялась в офисе. На ее рабочем столе росла кипа непереведенных писем, нетерпеливо дожидающихся своего часа. Иннокентий ходил надувшись и всем своим видом выражая недовольство. Наташа решила не перегибать палку и перед самым концом рабочего дня зашла к Первенцеву.
— Ты еще здесь? — удивленно спросил он, снимая очки. — Я же отпустил тебя домой.
— Павел Иванович, я бы хотела задержаться на пару часов. Есть несколько срочных переводов. Иннокентий говорит, что без них не может начать работать над претензиями. А у меня все руки не доходят.
Первенцев звучно фыркнул.
— Вольно ж ему было тянуть до последнего. Я ему всю плешь проел с этими претензиями. А теперь конечно: пожар, самум! Срок выставления истекает! Остается только бегать и кричать: «Караул!»
— Но дела-то это не меняет, — резонно заметила Наташа. — Письма надо перевести. А у нас ведь завтра опять переговоры.
— Можно вызвать другого переводчика.
— Мне бы не хотелось, чтобы кто-то делал мою работу. Первенцев понимающе кивнул:
— На подвиги потянуло. Не объясняй, я сам такой. Работай, конечно, но чтобы завтра ровно в девять была готова. — Он посмотрел на нее из-под лохматых бровей. — Ну, в крайнем случае в полдесятого. — Он порылся в ящике стола, навлек пачку печенья и протянул Наташе. — На вот, возьми. Небось целый день не ела ничего.
Наташа приготовила себе кофе, перекусила на скорую руку и уселась за машинку. За окном уже стемнело, сторожа перекликались у ворот на разные голоса. Из открытого кинотеатра доносился рев пикирующих самолетов и разрывы бомб. Там шел очередной фильм про войну. «Своеобразный отдых после рабочего дня», — подумала Наташа.
Лоб налился свинцом, пальцы онемели, а конца работе все не было видно. Наташа смахнула с лица прядь волос. Она была голодна, устала и, кроме того, чувствовала себя всеми брошенной и погребенной под Иннокентиевыми сочинениями. И когда он только успел все это написать?
Наташа потянулась, размяла пальцы и пробежала глазами текст, пытаясь вникнуть в смысл написанного. Звук открывающейся двери отвлек ее. Она подняла глаза и обомлела. На пороге, беззаботно улыбаясь, стоял… Майкл. Просто стоял и смотрел на нее с высоты своего роста, как будто его появление здесь было самым обычным делом.
— Добрый вечер, — сказал он, входя. — Как работается?
— Вы… — У Наташи перехватило дыхание. Все это было похоже на сон.
— Не смотрите на меня как на привидение. Я живой, из плоти и крови. — Он протянул ей руку. — Вот, потрогайте, чтобы не оставалось никаких сомнений. — Наташа нерешительно прикоснулась к нему. Майкл перехватил ее руку и крепко сжал. — Убедились? У меня, наверное, было точно такое же лицо, когда я наблюдал за вами в окно. Минут пятнадцать стоял как соляной столб. Хотя меня успели подготовить.
Наташа удивленно приподняла брови.
— Подготовить к чему?
— К нашей сегодняшней встрече. Я всего пару дней как вернулся из отпуска, и за это время эти похотливые английские бульдоги — мои коллеги, — пояснил он со смехом, — коллеги по «ЭНКО» успели мне все уши прожужжать о том, какая замечательная приехала Наташа, как она божественно говорит по-английски и какая она — ах, ах, ах! Подробности позволю себе опустить. — Наташа вспыхнула до корней волос. Майкл отпустил ее руку, подхватил свободный стул и уселся рядом. — Я сопоставил полученную информацию со своими еще свежими воспоминаниями и пришел к выводу, что на одном маленьком клочке суши, да еще одновременно, никак не могли появиться сразу две такие Наташи. Как вам моя логика?
— Впечатляет. — Наташа безуспешно пыталась справиться с собой. Он сидел так близко, что их колени то и дело соприкасались, и это мешало ей сосредоточиться.
— Я забыл представиться, — спохватился Майкл. — Меня зовут Джонс, Майкл Джонс. Эксперт по финансовым претензиям. Так что если вам понадобится выкачать деньги из заказчика, можете смело обращаться ко мне. Для вас консультации бесплатно.
— Так это с вашей легкой руки я здесь сегодня застряла! — сообразила Наташа. — Взгляните-ка.
Он пробежал глазами отпечатанный лист.
— Моя работа, — с удовлетворением констатировал он. — Я вчера передал Нокси свой проект.
— Нокси?
— Ну, Ин-но-кен-тию. У него такое сложное имя, что пришлось сократить до «Нокси». Он не возражает.
— Нокси. — Наташа хихикнула. — Забавно.
— Непонятно только, зачем было делать двойную работу и переводить сначала на русский, а потом опять на английский. Можно было просто добавить свою часть, а эту оставить как есть. Нокси прямо-таки изощренный садист. Или…
