Эйфория не прошла даже утром, когда Элли проснулась и некоторое время валялась в кровати, смакуя свое новое ощущение. Ее переполняла нежность к Дрейку; она представляла, какими чудесными станут следующие несколько дней, когда они будут по-настоящему узнавать друг друга близко, но не интимно. И как это будет чудесно, когда, наконец, они окажутся в постели. Жизнь неожиданно представилась поистине великолепной, обещая к тому же стать еще ярче. Возможно, навсегда.
Пока она принимала душ, зазвонил телефон. Чтобы снять трубку, ей пришлось бежать почти голой, не считая маленького полотенца. Это оказался Боб, ее босс.
— Как дела?
— Отлично.
— Сколько еще времени, ты думаешь, потребуется, чтобы закончить работу?
— Возможно, две недели, — солгала Элли и скрестила пальцы. С помощью тех изысканий, которые провел для нее Дрейк, столько времени не потребуется, но несколько лишних дней нужны ей для собственных целей.
Кажется, Боба вполне осчастливил ее ответ, потому что он сразу сменил тему:
— Как ты поладила с Дрейком?
Элли улыбнулась собственному отражению в зеркале над туалетным столиком, но, сохранив бесстрастный тон, ответила:
— Ах, нормально, думаю.
— Значит, он все еще в Москве?
— Да, думаю, да.
— Я видел его родителей пару дней назад, — пояснил Боб. — Они сказали, что он должен уже был вернуться в Англию, но пока не приехал. Они ездили навещать его невесту.
Мир вокруг неожиданно застыл, как в стоп-кадре, а утро померкло.
— Его невесту? — глухо повторила Элли.
— Да, он... О, черт! Элли, я вынужден проститься. У меня мигает сигнал, что поступил еще звонок, и он, я знаю, очень важный. Позвони мне дня за два до отъезда или если возникнут какие-нибудь проблемы. Пока.
Элли медленно опустила трубку на рычаг. Счастье ушло, ярость поселилась в сердце.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯСпустя полчаса телефон снова зазвонил. На этот раз это был Дрейк.
— Доброе утро. — Его голос звучал тепло, с нотками собственника. — Надеюсь, ты хорошо спала.
— Как бревно, а ты? — Элли сделала вид, что ничего не знает, хотя голос грозил вот-вот подвести ее.
— Я не хотел. Предпочел бы всю ночь думать о тебе.
— Но все-таки уснул, — догадалась Элли. — И подозреваю, не видел меня даже во сне.
Дрейк рассмеялся.
— Если бы я умел управлять своими снами, то они были бы только о тебе.
— И ни о ком другом? — как бы между прочим спросила она.
— Определенно.
Элли сжала зубы. Лицемер. Ничтожество.
— Я заеду за тобой днем в гостиницу, — заявил Дрейк, уверенный в том, что она уже принадлежит ему и готова подчиняться его приказам.
— Нет, сегодня я вернусь поздно. А знаешь что? Ведь всегда ты меня приглашаешь куда-то; почему бы мне не пригласить тебя сегодня вечером? — предложила Элли.
— Совсем не обязательно. И какое это имеет значение, если мы теперь вместе?
Элли напряглась и сжала трубку, но сумела выдавить:
— Нет, я настаиваю. Дай мне свой адрес, и я заеду за тобой. В районе восьми.
— Я бы чувствовал себя уютнее, если бы мы поехали на моей машине.
— Но тогда это уже не будет полностью моим приглашением, — запротестовала Элли. — Дрейк, пожалуйста, позволь мне сделать по-своему. Это будет забавно.
Он рассмеялся и неохотно согласился:
— Ладно. Только будь осторожна. Возьми такси и убедись, что швейцар назовет водителю адрес, а таксист будет знать дорогу.
Ее улыбка была холодна, но голос кокетлив:
— Дрейк, зачем все эти предосторожности? Можно подумать, ты волнуешься обо мне.
Его голос звучал совершенно искренне, когда он произнес:
— Так оно и есть, и ты знаешь это. Я не могу дождаться, чтобы продемонстрировать тебе, как сильно.
В этот день она фотографировала пасхальное яйцо, внутренний сюрприз которого был некогда утерян. Элли специально оставила его напоследок, хотя ждала этого дня с замиранием сердца. Однако теперь ей казалось, что желанный день ничем не отличается от любого другого. Ей никак не удавалось сконцентрироваться, ведь она все еще негодовала, думая о Дрейке. Кстати, не была ли умышленно напущенная на себя холодность всего лишь игрой, устроенной ради того, чтобы вызвать ее интерес? А его неподдельное желание и страсть к ней прошлой ночью... неужели это тоже было притворством? Хотя почему бы и нет? Разве это не оригинальная и не эффективная линия поведения?
Элли заставила себя сосредоточиться на работе. Сотрудники музея уже настолько к ней привыкли, что с ней оставалось только два человека: помощник, который перемещал яйцо и ставил его на крутящийся стенд, и охранник, сидевший около двери и не мешавшийся под ногами. Причем один из них частенько отсутствовал. И вот однажды, когда помощник куда-то вышел, оставив ее фотографировать, Элли оказалась практически наедине с яйцом, поскольку охранник мирно дремал, развалившись на стуле, сморенный жарой от софитов. Его форменная кепка была надвинута на глаза. Элли воспользовалась случаем и зарисовала яйцо. Изобразив его в натуральную величину, она не устояла и нарисовала еще детали сюрприза, о котором ей рассказывали когда-то давно. Услышав звук приближающихся шагов, Элли поспешно засунула рисунок в сумку и в тот момент, когда вошел помощник, а охранник выпрямился, сделала вид, что занята фотоаппаратом.
Сергей появился в обеденный перерыв и снова пригласил ее куда-нибудь сходить, но уже не так настойчиво, как раньше, видимо уверенный в очередном отказе. Однако Элли улыбнулась ему и произнесла:
— Я так благодарна вам за ваше внимание, что, пожалуй, позволю себе пригласить вас куда-нибудь.
Его не пришлось долго уговаривать, он даже предложил несколько хороших, по его мнению, мест, где они могли бы неплохо поужинать.
Когда такси остановилось около дома Дрейка, он уже ждал у входа. Собравшись сесть сзади с Элли, Дрейк обнаружил рядом с ней Сергея. Судя по всему, он собрался было заключить ее в объятия и поцеловать, но присутствие другого мужчины сделало это невозможным.
Элли подвинулась, приглашая:
— Садись, здесь хватит места.
Потеснившись, она оказалась еще ближе к Сергею, который тут же положил руку якобы на спинку сиденья, но на самом деле практически ей на плечо.
Присоединившись к ним, Дрейк вежливо поздоровался, но голос выдал его чувства — он был удивлен и озадачен.
— Привет, Сергей. Рад тебя видеть.
Изумление эхом отозвалось и в голосе Сергея, когда он отвечал на приветствие. Для Элли было очевидно, что ни один из мужчин не рад видеть второго, но они оказались слишком воспитанны, чтобы показать это.
