— Не хочу, чтобы ты чувствовала себя неудобно.
Плохая фраза, Паш, откровенно плохая. Ты заставил чувствовать ее неудобно этим переездом.
— Я подготовил это для тебя. Если захочешь работать на дому — я не против. — Оля скептически осмотрела комнату, но придраться ни к чему не смогла. — Сделано с соблюдением всех норм. Поверь, за четыре года я ничего не забыл.
Главное, не перебарщивать с тем, что именно я не забыл. Лично у меня в памяти всплывают моменты, не только связанные с любимым Олиным занятием.
— У меня есть для тебя подарок. Он возле зеркала.
Надеюсь, это вполне в рамках. С Олей и до этого было сложно, а сейчас сложнее в тысячу раз — одно неосторожное движение или слово, и она просто от меня сбежит.
Это как малейшая ошибка в чертеже здания — может быть фатальной. С подарками нужно быть крайне осторожными, но я знаю, что Оля любит — профессиональную косметику. Пришлось звонить ее преподавателю и спрашивать, что сможет ее заинтересовать. Оказалась, это лимитированная палетка теней известной фирмы, которая еще не вышла официально. Как визажист Оля должна следить за новинками и тенденциями. Плюс банальное любопытство — ей захочется испробовать ее в работе. Пару раз провести кистью — в этом ведь нет ничего предосудительного, тем более Антон не видит. В этот раз я предусмотрительно не стал его злить.
Оля с сомнением смотрела на палетку. В отражении зеркала я видел сомнение, пробежавшее по ее лицу, как ладони сжались в кулаки — она боролась с собой. Считает, что принимать подарки от меня — неправильно.
— Это в знак моих дружественных намерений.
Я с трудом отвел от нее совсем недружеский взгляд и невольно подумал о том, что Оле не идут брючные костюмы, которые она носит словно доспехи, защищаясь от мира. Ей не идет строгий стиль и этот суровый взгляд. Она рождена для платьев, для чего-то воздушного. Ей не к лицу напускная серьезность. Хотя я и понимал, почему она стала такой. Как понимал, что и в самом лучшем случае не смогу вернуть в полной мере то, что было между нами. Но сделаю для этого все.
Отнес вещи в комнату дочери. Оля сказала, что уложит ее сама — первая ночь на новом месте для ребенка и так стресс. Попросил показать Катюшкины фотографии и видео, и она вручила мне флешку, но смотреть со мной отказалась. Ничего страшного. Я многое пропустил, и жалею об этом. Жалею, что не был рядом.
Смотрел фотографии и поражался, как моя дочь росла и менялась.
Закончил просмотр к часу ночи. Надо ложиться спать, завтра рано вставать, да и день предстоит насыщенный. Воспитатели детского сада характеризовали мою дочь как непоседу, но в этом возрасте, наверное, все дети такие.
***
Утро вышло недобрым. Я проснулся от холода, потому что с меня сдернули одеяло. Причем тот, кто это сделал, стоял улыбался. Пришлось напомнить себе, что я люблю этого изверга. Да, раньше меня будили иначе — поцелуем или ароматом завтрака.
— Подъем! Пора проходить боевое крещение, — громко возвестила Оля.
Что-то мне не понравилась ее злорадная улыбка.
Глава 10
Пока шли в спальню девочек, задумался, что же такого страшного в сборах ребенка в садик? Олина улыбка меня настораживала. Катюшка еще спала, свернувшись калачиком. Ангелочек, только крыльев не хватает. Сейчас можно было хоть спокойно рассмотреть это прекрасное создание. Пушистые черные длинные реснички с красивым изгибом, пухлые губки, расплывшиеся в улыбке. Не знаю, даже почему Денис решил, что Катя похожа на меня, мне она больше напоминала Олю, когда та спит. Нарушать эту идиллию не хотелось, поэтому слова Оли, что ребенка надо разбудить, прозвучали как гром среди ясного неба
— У тебя десять минут на то, чтобы разбудить ребенка, одеть и умыть, почистить зубы, — сказала Оля и удалилась в другую комнату.
Что ж, надо, так надо. Аккуратно тряхнул ребенка за плечо. Меня попытались отпихнуть ногой. Попробовал потрясти за руку, меня попытались сгрести в объятия, как плюшевого мишку. Причем ребенок продолжил спать.
— Дочь, вставай.
Выпустила из объятий. Очевидно, поняла, что я не мама.
— Катюш, вставай.
Ребенок перевернулся на другой бок — она явно не любит просыпаться рано. Наверное, она, как и я — сова.
Ура, все-таки проснулась. Даже села. Можно одевать. Заметил, что у нее предательски задрожала нижняя губа. Кажется, это плохой знак. Раздался рев. А детский рев, это как выяснилось — это ужасно, прямо бьет по перепонкам.
Показалась Оля, и малышка успокоилась. Только потянулся за одеждой, как моя милая дочь решила кинуться наутек. В этот момент пожалел, что квартира такая большая. Ребенка смог поймать в конце коридора, только у самой кухни. Это еще повезло, что она не успела юркнуть в одну из комнат, пришлось бы искать. Потащил обратно в спальню на кровать. Только взял штаны в руки, дочь решила от меня уползти по кровати. Поймал хитрюгу, положил обратно на край. Наверное, лежа одевать легче, впрочем, возможно, стоило у Оли уточнить. Как выяснилось — не легче. Малышка зарядила мне в нос. Больно, аж искры из глаз. Потянулся за кофтой. В этот раз хитрюге не удалось от меня сбежать — предусмотрительно держал ребенка за ногу. Начал надевать кофту, думал, самое легкое осталось. Скривился от боли — Катюха ударила ногой прямо в жизненно важное для всех мужчин место. Когда одел ребенка, почувствовал себя героем.
Потом умывание и чистка зубов. Выдавил немного зубной пасты на щетку и вручил дочери. Малышка просто съела зубную пасту. Скорее всего, она вкусная. Что ж, придется чистить дочери зубы самому. Подобная инициатива ей, конечно, сразу не понравилась. Не знаю, как на этот крик не пришла Оля и все соседи.
Героически умыл ребенка, при этом мокрыми оказались я, Катя и пол в ванной. А значит, вновь переодеваться. Чувствую, Оля стоит где-то рядом и старается не заржать.
С другой стороны теперь я знаю, что вначале надо умыть, а потом переодевать. Наконец-то показалась наша мама, что ж, можно пойти самому переодеться. Она ничего не сказала насчет того, что ребенок в другой одежде. Просто пояснила, что мы не завтракаем — ребенок должен есть в саду. Как только вышел обратно, Оля ждала меня с расческой и резинками.
— Заплетешь? Ты же хотел уметь все. — Через мгновение она добавила самый главный аргумент: — Даже Антон это умеет.
Да и ребенок канючил:
— Косичку. Хочу косичку.
Знать бы еще, как ее плести. Впрочем, хорошо, что интернет под рукой. Посмотрел, понял принцип. Немного страшно слишком туго заплетать, мало ли, сделаю ребенку больно. Руки предательски дрожали, будто контракт на гигантскую сумму подписываю. Хорошо, Катюшка не дергалась, и даже не пробовала от меня убежать. Закончил. Вроде бы даже вполне приличная коса. В крайнем случае, Оля поправит или расплетет.
— Я думала, ты хвостики будешь делать.
— Ребенок сказал косичку, значит косичку. Поверь, я всему научусь.
Милая моя, ради тебя я когда-то даже в косметике начал разбираться, а тут какие-то косички. Обулась Катюша сама. Подошли к машине. Нужно в первый раз посадить ребенка в специальное кресло. Впрочем, у меня сегодня многое в первый раз. В том числе поход в садик. Там уже ребенок переодевался спокойно. Интересно получается, это ко мне, что ли, у нее особое отношение или она просто была не в духе? Крепко обняла маму и побежала в группу к воспитателям и деткам.
Теперь нужно отвезти на работу саму Олю. По пути перехватили кофе. Эх, жаль с романтическим завтраком у меня не получилось. Всю дорогу, Оля молчала. Что ж, ничего страшного, в условиях нашей сделки ее желание со мной общаться не обговаривалось. Наконец, довез до ее работы. Она просто кивнула и вышла.
Невольно задумался о том, что раньше мы прощались не так. Раньше были поцелуи, сладкий вкус Олиных губ, ее улыбки, цветочный запах ее волос, жар ее дыхания. Мы никогда не умели быстро прощаться. Единственное наше быстрое прощание, это, собственно, само расставание. Самый болезненный момент отношений.
Впрочем, нужно себе напомнить — если ничего не получится, через девяносто дней мне будет гораздо больнее. Собственно, все, что сейчас происходит — это тоже медленная пытка. Оля рядом, но она не моя.
