Сейчас, спустя почти десять лет — многое изменилось, и не только у нее. Половина группы уже завели семьи. Кто-то даже развестись успел. Варя и сама чуть замуж не вышла — но вовремя спохватилась.
Иногда они встречаются группой — но все реже и реже. У всех дела, постоянную связь Варя поддерживает только с Ларкой Есиной, такой же неугомонной, как и Варя в студенческие годы. Но сама Варвара изменилась. Во многом. Она другая. И сейчас ей уже не нужна оценка своих внешних данных слонопотамистым братом. Сама себе цену знает. И свои достоинства. Хорошая у нее фигура. Женственная. И лицо интересное. И вообще… А что тогда не так?
Варя спохватилась. Стоит тут нагишом, и о всякой чуши думает. Решительно открыла дверь. Удобные бесшовные трусики — от которых не остается некрасивых следов. Лифчик надевать не стала. Футболка, серые спортивные штаны, убрать волосы в хвост. А маска для волос хорошая оказалась — локон к локону и блестят. Так, ладно, хорош собой любоваться. Ее ждет тесто.
Тесто подошло прямо как по заказу. Варя поставила на столешницу миску с начинкой — вишня с сахаром, уже подогретая и доведенная до кондиции. С вишней будут пироги — Колькины любимые. И не только… Колькины.
Варя присела на табурет, поставила локти на стол, рядом с белой фаянсовой миской, полной вишневой сладкой массы. И тут завод в игрушке кончился. А Варя — заплакала. Сначала потихоньку. А потом… Эх, раз уже все равно надо прореветься — так чего стесняться? И Варя зарыдала всерьез. Чтобы уж за один раз всю обиду выплакать. Больше поплачешь, меньше пописаешь, как в таких случаях приговаривал отец.
И вот из-за чего, казалось бы? Что случилось? Ведь ничего. Вот именно — ничего. Накопилось, наверное, просто.
И ведь умом понимала, ради чего все. Что все пути ведут к постели. Ну так уж, бабы-дуры, устроены. Что верят. Не хотят — а верят. И она самую капельку поверила. Во все эти красивые ухаживания, в задушевные разговоры, во взгляды с восхищением. А даже наглым рукам поверила. Потому что какого-то хрена придумала себе, что это только для нее все, исключительно и эксклюзивно для нее — машины-рестораны-комплименты. А схема-то отработана до автоматизма.
Варя шмыгнула носом. Соленая капля упала в миску со сладкой вишней. Надо быть с собой честной. Не для нее это. Не умеет для здоровья. Просто для здоровья. Потому что если только для здоровья — то все в ее руках было. Можно было раскрутить Тихого в постели на все, что угодно. Ей вообще, если трезво вдуматься — повезло еще. Что она о нем знает? Что он может пьяным в драку ввязаться? Что у него три ресторана? Данных маловато для того, чтобы после третьего свидания лечь в постель и не выхватить по нечаянности. Так можно было и на сюрпризы напороться. Он вполне мог быть в постели грубым. Мог оказаться любителем «в попку». Или — «в ротик». Или поиметь ее без резинки, а это по нынешним временам вообще чревато до чрезвычайности. Все могло быть — ведь она его так мало знает. Но нет, все получилось довольно консервативно. И даже не то, чтобы сильно плохо, неумело или быстро. Просто у самой Вари в какой-то момент резко вырубило это-вот-самое ли-би-до. В какой-то момент просто взяло — и вырубило. Наверное, когда Варя осознала, что у нее есть какой-то, скорее всего, двухзначный порядковый номер. Запоздало осознала. И после этого уже о каком кайфе от секса можно говорить? Если ты зажата. И думаешь совсем не о партнере, не о том, что между вами происходит, а о чем-то другом. И все прикосновения, поцелуи и все остальное — просто мимо. Мимо тебя. Потому что без либидо человек в постели приравнивается к бревну.
Варя протянула руку и оторвала кусок бумажного полотенца. Шумно высморкалась. Теперь нос и глаза полдня будут красные — с ее белой кожей плакать очень накладно. Ладно, шут с ним, с Тихим и с их неудавшимся сексом. Выводы сделаны, страница перевернута, обида выплакана. Теперь делом надо заняться, а то тесто перестоит. Варвара резко открыла ящик и достала скалку.
____________
Пикнул таймер на духовке и Варя оторвалась от книги. В свое время смеялась над братом и его страстью читать проф. литературу и ничего, кроме нее. А теперь вот сама умыкнула у отца в прошлые выходные практическое пособие по ургентной травматологии и увлеклась им не на шутку. Интересно. И никакого силикона с ботоксом нет и в помине.
Варя осторожно открыла духовку. Аромат, до этого воровато сочившийся, поплыл по кухне полноправным хозяином. Варвара довольно улыбнулась. Удались пироги! Сегодня они, конечно, вкуснее всего — с пылу, с жару, только что из духовки. Но и завтра будут тоже ничего. И в понедельник. Или позвонить Коле и зазвать их с Любой на пироги? Словно в ответ на ее мысли тренькнул дверной звонок.
Варя поднялась с табурета. Вряд ли это Коля — предупредил бы. Наверное, соседская девчушка, десятилетняя Катерина, на запах пожаловала. И медведей Вариных потискать. Варя улыбнулась и пошла открывать дверь. Здорово, что нашелся дегустатор на пироги. Сейчас они самые вкусные.
__________
За дверью оказалась не Катя. И даже не Колька. Тихон Тихий — собственной персоной.
— ЗдорОво, — он шагнул через порог. И Варя так опешила, что отступила назад. Вместо того, чтобы захлопнуть дверь перед носом. А еще лучше — и нос прищемить.
— Ревела? — он оглядел ее — припухший розовый нос и покрасневшие глаза. — Из-за меня?
— Тихий! — и больше слов не нашлось. Потому что какого хрена явился?! Потому что откуда узнал?!
— Угу. Я, — и, как ни в чем не бывало, принялся разуваться.
— А ну стой! Тебя сюда не звали!
— Не звали, да. Я сам. Самостоятельный. Слушай… — он смешно наморщил нос и принюхался. — А чем это пахнет? Никак, пирогами?
— Ничем не пахнет! — рявкнула Варя. — Обувайся и проваливай!
— Нет, ну как это я уйду, если я еще чаю с пирогами не пил? — он обошел ее и заглянул за угол, на кухню. Присвистнул. — Говорю же — пироги! Варвара, где руки можно помыть?
— В унитазе! И пить оттуда же!
— У тебя, наверное, этот… — Тихон безошибочно открыл дверь ванной и закончил свою мысль уже оттуда. — Синдром…
— Какой, к черту, синдром?!
— Ну этот… который противоположен ли-би-до. И о-ву-ля-ци-и.
Варя забыла закрыть рот, стоя в дверях ванной. Как легко он произносит эти слова. Запомнил? Знал? Да, какая, в пень, разница?!
— Тихий, какого черта ты приперся?!
— Соскучился, — он аккуратно вытер руки — причем именно полотенцем для рук.
— Так соскучился, что неделю не появлялся?! — ооой… Господи, выключи во мне эту брошенную идиотку-истеричку!
— Меня Рося в рабство забрал, — неожиданно хмуро и, словно оправдываясь, ответил Тихон. — Всю неделю мотался с ним как проклятый по казенным местам. Землю в собственность оформляли, бумажки всякие, то-се, пятое-десятое. Да потом еще… — и вдруг спохватился. — А ты по мне тоже скучала?
