Юширо вступает в бой, становясь невидимым, и наносит по демонессе удары. Он явно зол, о чем спешит предупредить:
— Ты нанесла вред госпоже Тамаё, я тебя никогда не прошу!
— Эй, Сусамару, а не та ли это отступница Тамаё. Какой приятный сюрприз — говорит Яхаба.
— Это правда! — кричит Сусамару и отправляет по три мяча на тебя и Юширо. От двух успеваешь увернуться, а третий попадает в твою ногу, знатно ее повредив, от чего тебя откидывает в обломки здания. Тело болит и, кажется, сейчас сломается, но регенерация делает свое дело. — Яхаба, мы можем взять с собой четыре головы и одно тело.
— Из голов нужны только две, другие к нам не к чему. Не убей синеволосую девку. — голос Яхабы приглушен, но вызывает в тебе дикую злость.
— Раз так… Тогда, Недзуко, прошу, позаботься о Тамаё! — просишь сводную сестру о помощи и ты приходишь в боевую готовность, чтобы защитить врача, которая протягивает тебе лекарство. — Спасибо вам, но не стоит. У меня регенерация достаточно хорошая. — поднимаешься на ноги, решая применить силу которую ненавидишь.
Глаза меняют цвет, сияя серебром, клыки появляются, словно ты вампир из сказки, а когти на руках становятся острее стали. Это все, что ты можешь выжать из себя на данный момент. Толчок и ты на улице. Мяч летит в тебя, но с треском проваливается, когда твоя нога отбивает его. Сусамару удивляется, но кидает другой, который ты ловишь уже рукой и усиливая давление отправляешь обратно, крученным.
— А силы в тебе не занимать! — остановив твой тэмари, говорит демонесса, пока вы приближаешься с низким выпадом.
— Ката четвертая: порыв вьюги. — атака достигает врага, но убирает руки, которые девушка возвращает, посылая в тебя шесть мячей.
Только одному удается достичь цели, ведь другие удалось перехватить. Этот мяч ломает твою руку, но ты сжимаешь зубы, направив на Сусамару злобный взгляд. Ты слышишь как тяжело Танджиро и не имеешь права отступать. В первую очередь ты демон от рождения, так, где же твоя демоническая сила? Сила, которая помогла бы защитить то, что дорого? Где она сейчас? И была ли? Столько вопросов без ответа. Словно пустые банки, стоящие на ветру, создавая свист, но даже пустые банки могут петь, если их много, поэтому ты идёшь в атаку, раз за разом применяя каты, уворачиваясь от атаки или же получая мячом по телу.
Темари окружают тебя, и ты просто применяешь вторую кату: ледяная гладь. От этого мячи обращаются в пыль, а ты сближаешься с демонессой. Битва не на равных, ты явно уступаешь ей в силе, но не в скорости, ведь она не поспевает за тобой, пропуская не смертельные, но все же удары.
— Ха~, ты лучше, чем кажешься на первый взгляд. Правда смотрю у тебя с регенерацией пошли проблемы. — улыбается Сусамару, перехватив твои руки и вывернув их.
— Аргх… — хрип вырывается с уст, когда катана отлетает в сторону. — Отпусти, ненормальная! — кричишь, пиная демонессу и она отлетает в стену, оставив свои руки на твоих.
Скидываешь плоть и понимаешь, ее слова чистая правда; мелкие раны уже не заживают мгновенно, а чтобы отрастить что-то потребуется много времени. Фыркаешь, быстро забирая оружие с пола, и идешь в атаку:
— Ката пятая: лавина! — кричишь, и твоя атака почти достигает Сусамару, но она вовремя встаёт и прыгает, избежав ее, хотя тебе удалось задеть ее левое плечо.
— Было близко… — слышишь шепот и улыбаешься, да ещё чуть-чуть и твоя жертва телом не будет напрасной. Ты выучила всю эту девушку. Понимаешь, что с каждым ударом чувства обостряются сильнее, слово перемножаясь.
— А как тебе такое… — делая толчок оказываешься за спиной демона. — ката шестая: падающий снег. — удар под углом приходится прямо по ее шее, но ты с ужасом обнаруживаешь ее руку. — Что? — глаза распахиваются, а ты видишь ее жуткую ухмылку.
— Подловила дурочку. — говорит и ты ощущаешь как тебя хватают, и с огромной силой припечатывают в пол. После этого на тело сыпятся удары тэмари, слово снаряды от пушки. Ты слышишь, как кто-то зовет тебя по имени, кажется это Танджиро и Тамаё, но перед глазами плывет. Тело слабеет, твой лимит пришел, и ты с ужасом осознаешь, как быстро он настал. Руки сжимаются в кулаки, ещё могут двигаться, пока мяч не прилетает в твою голову. Резкая боль, перекрыта бесчувствием, и в глазах становится темно, ты можешь слышать только насмешливый голос Сусамару:
— Вот и все. Хотя твое тело ужасно крепкое. Интересно почему? В любом случае двигаться ты не можешь, пойду, разберусь с предательницей.
— Стой…! — хрипишь, с трудом разлепив глаза, схватив девушку за ногу мертвой хваткой.
— А ну отвянь! — она пинает тебя, но ты не отпускаешь ее, даже если так, ты не позволишь ей ранить Недзуко или Тамаё. — Чертова сучка! Отпусти! — Сусамару кричит, так и не имея возможности выбраться из твоего хвата. Зрение чуть нормализуется, и ты видишь Недзуко, она хочет идти к тебе, но ты запрещает ей лёгким движением головы, прошепча одними губами: «я сама».
Последующие удары приходят на твою руку, но к удивлению она не открывается, и только кости превращаются в муку. Дикая боль уже не слышна, и ты понимаешь, что больше не можешь держать сознание. Тело слишком ослабло, ты, и понятия не имела, что регенерация ест так много сил.
«Прости меня, Танджиро… Я снова оказалась бесполезной и слабой… Не смогла, снова, не смогла защитить…» — мелькает в твоей голове, ведь ты не можешь что-то сказать, нога на твоей шее явно мешает.
Сознание уходит и все, что ты видишь это белое пространство.
К удивлению ты просто стоишь в нем, пока на белоснежном полу вырисовывается черная метка, она кажется знакомой, но в тоже время чужой. Ты не можешь двинуться, и отголоски сознания говорят о том, что возможно ты скоро покинешь этот мир.
— (т.и)… — голос позади тебя такой родной и теплый, что ты только от него начинаешь плакать. Боль зарождается в опустошённой и отчаявшейся душе.
Позади тебя твоя мать, все та же прекрасная женщина. Ее волосы и глаза вы с ней так похожи, что возможно расти ты рядом с ней, вскоре никто бы не мог вас отличить, только по цвету глаз.
— Мамочка… — слово вырывается само по себе, когда слезы неумолимо бегут по щекам. — Мне пора к тебе, да?.. — робость и страх не скрыты и ты, наконец, можешь идти, подходя к такой родной женщине.
— Нет… Твое время ещё не пришло, моя милая. — она легко целует тебя в лоб, пуская стадо мурашек по телу. Внутри все сжимается от боли, а ты утыкаешься в ее плечо, поддаваясь жутким рыданиям. — Тише-тише… — мать гладит тебя по голове, в попытке успокоить, а ее мягкий голос отдается в ушах. — Ты стала такой взрослой и красивой, моя милая… Такой теплой и сильной… — шепчет мать, обнимая тебя так крепко, как только это возможно.
— Нет… Я слабая… Я не могу защитить даже того, кто мне дорог… — бормочешь, сдерживая всхлипы. — Я заставляю всех умирать!!! — кричишь, растирая слезы в мамином белом кимоно. — Ты, папочка, тетушка Киэ, Рокута, Шигеру, Ханако, Такео… Их всех убила моя слабость! — что-то внутри разрывается на две части. В голове раздается треск, словно разбилась твоя любимая фарфоровая кукла. Ноги пронзает острая боль, будто те самые осколки решили, отомстить нерадивой хозяйке, заставив ее рыдать. — А сейчас, из-за того, что я слаба, умрут и другие… Почему? Почему меня должен кто-то защищать?! — нервы сдают, а ноги подкашиваются, и ты видишь на руках матери, которая обнимает тебя. — Я не хочу, чтобы Танджиро умер! Я не прощу себя, если он умрет! Если Недзуко пострадает, если, что ужасное случиться с Тамаё и Юширо, не прощу! Боги, прошу, запытайте меня за все грехи в аду! За всех кого я убила! — слезы высыхают, и ты просто кричишь, срывая голос до хрипоты, руки опускаются вдоль тела, так же потеряв силу.
— (т.и)… — звонкий голос матери приводит тебя в чувство, и ты поднимаешь на нее свой взгляд. — Прости меня. — она улыбается и плачет, словно это она виновата во всем, ты же машешь головой в стороны, не имея сил сказать. — Ёкаев мало, но даже так, нас боялись и почитали одновременно. Мы сильнее демонов, но и у нас есть кое-что общее. Большинство из нас не имеют чувств. Я тоже. Я тоже была такой, пока не встретила твоего отца. Можешь спросить у Саконджи, он знал меня ещё безликой стервой. — она печально вздыхает, пока ты смотришь на нее во все глаза. — Твой отец растопил мое сердце и знаешь, я боялась, что твое замёрзнет. Ты была такой хрупкой и тебя могли ранить, но в тоже время раны на теле не так страшны как душевные. Я не хотела, чтобы твое сердце замерзло, и запечатала все твои силы, но даже так маленькая часть, позволяла тебе все это время колдовать. Кровь Мудзана пробудила некую часть печати, но… Сейчас я хочу тебя спросить… Сможешь ли ты растопить тот лёд, который появится, когда она спадет? Готова ли ты к этому? И будешь ли защищать их, когда перестанешь чувствовать или же предпочтешь уйти со мной? — голос матери настолько горький, а ее слова страшно-печальные. Внутри тебя словно все исчезает, только пустота и даже собственные мысли становятся посторонним шумом.
