Боковым зрением видел, как мама несколько раз уже выглядывала из ворот.
– Значить, твоя мама не умерла? – задал я вопрос, на который ответ был уже известен.
– Я тебе наврала! Я не хотела, чтобы кто-нибудь узнал… – и Лера опять заревела, только ещё сильнее, я поднял к себе её лицо, и поцеловал прямо в щёку, которая была мокрой от солёной влаги.
– Блин! Лера, никто бы не хотел, чтобы такое про него узнали, перестань плакать, а то моё сердце сейчас разорвётся, – но она никак не отреагировала на мои слова. – Пойдём во двор хотя бы, а то сейчас кто-нибудь спасателей вызовет, чтобы тебя успокоить, – я потянул её в сторону открытых ворот к дому. – По условиям нашего договора ты не обязана мне что-то личное рассказывать, – нужно было что-то говорить Лере, и я нёс какую-то хрень, лишь бы её отвлечь.
– А не по условиям? – вдруг спросила Лера, всё ещё всхлипывая.
– А не по условиям, мне вообще посрать, кто твоя мать! – и это была чистая правда.
– Мне не посрать! Ты же видел, она – спившееся чудовище, это чудовище меня родило! – ясное дело, что Лере было плохо, она опять заревела.
– Ты же в этом не виновата! – я всё ещё пытался её успокоить. – И моё отношение к тебе никак не изменилось, – я обнял Леру в подтверждение своих слов. – Я обязательно разберусь, выясню кто это сделал, и, кроме Никифорова, мне и в голову больше никто не приходит, я же говорил, что он попытается через тебя мне жизнь портить, – она начала успокаиваться, хотя я уже и не надеялся.
– Значит, я могу поехать домой? – спросила Лера очень тихо.
– Нет, не можешь, тем более не можешь! – я получил доказательство своих подозрений, и был уверен теперь, что это всего лишь предупреждение.
– Почему? – её глаза опять наполнились слезами.
– Представь, как Мария Геннадьевна расстроится? – надеялся Леру разжалобить тётей, которую она очень любит, чтобы настоящую причину не говорить, по крайней мере пока. – Увидит тебя зарёванную, и вообще, – как ни странно, это подействовало. – У неё же, если я не ошибаюсь, лекции уже в универе начались? – решил я дожать Леру, она кивала в ответ.
– Мы сейчас пойдём, скажем родителям, что произошло, а то они тоже переживают, – я ещё не успел договорить, а уже видел протест в глазах Леры.
– Нет! Я не пойду! – как бы это не было забавно, но ничего другого я себе и не представлял. – Иди ты, – она опять упёрлась.
– Ты не понимаешь, они за тебя переживают, – этого Лера точно не ожидала, даже замерла. – Поэтому мы пойдём вместе, ты же моя невеста, – довод оказался увесистым и она наконец-то согласилась.
– Не бойся, я сам всё скажу, – успокаивал я Леру по дороге и взял её за руку, Лера посмотрела на меня такими безжизненными глазами, я аж охренел. Не понимаю, из-за чего она так убивается?
8. Лера.
Мы зашли в гостиную. Мама Максима сразу же подбежала ко мне.
– Макс, объясни нам, что происходит? А то я сейчас с ума сойду! – она обняла меня и погладила по голове, как ребёнка, Максим отпустил мою руку.
– Это Лерина мать, – слёзы сами уже привычно покатились по щекам, мне казалось, что этот кошмар, никогда не кончится. – Лера давно уже с ней не живёт, а живёт со своей тётей, Марией Геннадьевной, – сейчас я понимала, что моё враньё мне никак не помогло. – Тётя у Леры замечательная женщина, она преподаватель в университете, – Максим, закончил, оправдательную речь, хотя меня никто и не обвинял.
– У меня батя тоже бухал! – вдруг сказал Павел Александрович, а я подумала, что он шутит. – Мать, постоянно его по ограде лопатой гоняла, – я смотрела на Максима, не зная что мне делать.
– По тебе Паша, это сразу видно, поверь! – с сарказмом сказала ему Инга. – Ты как был придурок, так и остался! – она очень на него разозлилась.
– А что тут такого? – отец Максима не очень понимал, что он сделал не так опять.
– Пошли, Лера, со мной, а то этот идиот вообще не понятно, что несёт, – и потянула меня к лестнице, я опять посмотрела на Максима, он попытался улыбнуться.
– Если что, зовите, – то есть Максим был не против, окей!
Инга завела меня в уже знакомую, мне мастерскую. Прошлый раз, когда мы приезжали, в день знакомства, она показывала свою комнату, “святая святых”. Тут были манекены, на стенах лекала, вроде бы это так называется.
Здесь на большом столе, уже была приготовлена бутылка вина с фруктами.
– Или, может, ты предпочитаешь таблетки? – спросила Инга, но мне было всё равно. – Нервы твои надо полечить, желательно сразу, – я взяла бокал вина и выпила залпом и ничего не почувствовала. – Каждый человек со своими тараканами в голове, кто-то находит причины, чтобы не опуститься, а кто-то наоборот жалеет себя по пустякам и ищет отдушину в вечном кайфе, – она смотрела на меня и улыбалась. – Конечно же ты переживаешь и это нормально, ненормально, что твоя мама выбрала стакан, а не тебя, но ты точно уж в этом не виновата! – Инга потрепала меня по волосам, наверное старалась меня расшевелить.
– А вдруг я тоже алкоголичкой стану? – задала я вопрос, так долго мучивший меня, но даже у тёти Маши, я такое боялась спрашивать.
– Лично я не верю, что алкоголизм это болезнь! Это слабаки себя так оправдывают, – серьёзно заявила она. – Слабаков и соплежуев, с самого детства видно, и их наклонности тоже, – Инга была уверена, что знает, о чём говорит.
– Вы Максима с детства видели? – мне вдруг стало интересно.
– Макс с детства был чересчур обычным, ничего супер мерзкого или супер доброго я за ним не замечала, – я так и поняла, что даже если и было, то мать не будет на сына наговаривать. – Не подумай, что я скрываю какие-то страшные тайны, просто для ребёнка он был слишком вдумчивый, меня это беспокоило, – Инга, как будто мысли мои прочитала.
– Разве это плохо? – я не очень в этом разбиралась, дети для меня были, как лес дремучий.
– Я-то представляла себе сына, а-ля “мальчишку-шалунишку”, а вышло всё наоборот, – разочарование века конечно, ничего не скажешь. – У него до седьмого класса, даже друзей не было, говорил, что они все тупые, представляешь? – я тоже ни с кем не дружила, но причины у нас с Максимом были явно разные.
– А Гоша? – я вспомнила, что он упоминал друга в разговоре.
– Гоша и появился у него в седьмом классе, это для нас с Пашей было яркое событие! В прямом смысле слова, – я подумала, что они обрадовались, как родители, только и всего. – Макс, запрещает нам об этом рассказывать, да я бы и не стала, но сейчас думаю, что ты имеешь права знать, – интрига выросла в разы, что он мог запретить рассказывать?
– Ничего сногсшибательного Максим мне не рассказывал точно, – Инга заметила мою заинтересованность и заулыбалась.
– Кстати, Макс учился в обычной школе, – уточнила она, я удивилась. – Я посчитала, что там от общения со сверстниками, ему будет больше пользы, – “Везде одинаковый дурдом, уровень понтов разный”, – подумала я.
– А я старшую школу окончила в гимназии, – чем вызвала одобрение в глазах Инги.
– Девочкам, приличное общество пользы приносит больше, – хотя лично для меня это ничего не значило.
– Однажды Макс мне странный вопрос задаёт, мол, куда лучше смотреть человеку, если у него глаз косой? – она задумалась, видимо вспомнила свои чувства в то время. – Я сказала, что наверное нужно смотреть в тот глаз, который нормальный, – Инга пожала плечами, значит, сама не знала куда нужно смотреть. А вопрос-то интересный! – Тогда Макс в шестом классе учился, до седьмого класса никаких похожих разговоров не было. Макс решил действовать через меня, спросил, сколько стоит операция по исправлению косоглазия. Мы с ним нашли клинику, где этим занимаются, съездили вместе, узнали цену, – я начала, конечно же догадываться в чём суть, но дослушать всё равно хотелось.
– Потом вместе сказали Паше, сколько нужно денег на операцию, для одноклассника Макса, – она опять заулыбалась. Макс в то лето отказался ехать на море и даже целый месяц работал от школы. Самым трудным было, по его словам, это Гошу уговорить на операцию... В итоге я сама ездила к Гошиной матери, и разговаривала с ней. На вопрос: “Зачем тебе это нужно?” Максим ответил просто: “Он не такой тупой, как все остальные”. Гошу растила одна мать, которая работала в магазине продавцом, денег на операцию ей взять было негде.
