Первым делом по возвращении на работу залажу в архив. То, что порядок наводила я, играет мне на руку. Папку с пометкой "СтройКом" нахожу почти сразу и, быстро пробегая глазами по бумагам, выдергиваю самое безобидное, на мой взгляд. Тащу эти пару справок и сканирую на свой рабочий компьютер. Пара кликов — и копии улетают на почту, указанную в визитке отца. Быстренько подчищаю историю браузера и "заметаю" следы преступления. Уношу листы обратно и тихонько выскальзываю из кабинета архива, словно меня там и не было.
Уже в кабинете выдыхаю и унимаю бешено колотящееся сердце. Кажется, шалость удалась! Очень надеюсь, отец удовлетворится полученными бумажками.
Раздается стук, да так неожиданно, что я подпрыгиваю на месте.
— Алиса, — приоткрывается дверь, и в мой кабинет заглядывает Рита, девушка из отдела кадров, которая в первый рабочий день проводила меня до кабинета Марата Сергеевича.
— Да?
— Не могу найти Левашова, наверное, уехал на встречу. Ты не могла бы отнести документы Беркутову на подпись? — передает мне папку Рита. — У меня завал, нужно разгрести заявления на отпуска, лето скоро, сама понимаешь, — морщится девушка, — а здесь с десяток листов, с которых нужно снять копии и отнести Руслану Даниловичу. Выручай.
— Да, конечно, без проблем.
— Это вроде как работа Олеси, но ее, как и Марата Сергеевича, нет на рабочем месте.
— Хорошо, я сделаю, не переживай, Рит.
— Спасибо.
Забираю из рук девушки документы и, быстренько сняв копии, собираю в кучку и спешу к Руслану Даниловичу. Приемная действительно пустует. Секретарши нет на месте, поэтому иду напрямую к кабинету Беркутова. Стучу раз, едва слышно, но в ответ тишина. Еще раз чуть громче, но ответа снова нет.
Что ж… придется оставить у него на столе. Неожиданно все наше начальство куда-то запропастилось, по-видимому. Со стола Олеси беру стикер, делаю на нем пометку “Подписать и в отдел кадров:)” и, наклеив его на папку, дергаю ручку директорского кабинета. Без задней мысли делаю шаг и замираю…
— Черт! — вылетает, когда вижу, куда запропастилась секретарша Беркутова и чем она занимается. — Простите… — и красная, как рак, вылетаю из кабинета, слишком сильно хлопнув дверью. Внутри кольнула непонятно откуда взявшаяся досада, а сердце несется вскачь.
Мчу по коридору, прижав к себе эти несчастные документы, а перед глазами так и стоит неприятная до зубного скрежета картина обнимающихся Руслана и Олеси. И руки девушки, положение которых, к несчастью, успела хорошо запомнить: одна обнимает мужчину за шею, а вторая бесстыже устроилась на его… че-е-ерт! Вот только ты могла так влипнуть, Мальцева!
Но зато хоть теперь точно понятно, что секретарша не просто метит в постель к Беркутову — она уже там.
Плохо соображая, куда меня несут ноги, в конец концов упираюсь в стену.
Блин!
А когда слышу позади:
— Алиса!
И, оборачиваясь, вижу, как, чеканя шаг, летит ко мне Руслан, не придумываю ничего умнее, кроме как залететь в первую попавшуюся дверь и…
— Проклятье!!! — шепчу, врезавшись в тележку уборщицы и повалив с десяток швабр. Кто же знал, что эта дверь ведет в комнату технички. Убегать. Нужно срочно отсюда убегать, пока внушительная фигура Беркутова не появилась и не закрыла своими широкими плечами эти жалкие два на два метра каморки…
— Стоять! — рявкнул не заставивший себя долго ждать начальник, вырисовываясь на пороге. — Куда?
— Туда, — неуверенно киваю головой, вот только разбежалась, ага. Кто-то меня выпустит. Наоборот, Руслан сделал шаг и закрыл за собой дверь, отрезая мне все пути к отступлению.
Глава 18. Руслан
— Поговорим? — спрашиваю спокойно, хотя это мало помогает. Она стоит, вжавшись в стену, и трясется, как мышонок. Удивительно. А где же вся ее спесь?
— Думаю, не стоит, — глаза не отводит, молодец девочка.
— Что ты делала у меня в кабинете?
— Ну, уж точно не то, что ваша Оле… — язвит, да тут же прикусывает язычок под моим убийственным взглядом. А он такой. Даже не сомневаюсь. Потому что внутри гуляет зверский голод. И злость. На себя, на нее, на любовницу и на гребаные шутки вселенной. — Простите, Руслан Данилович. Вот, — отрывает от себя папку и протягивает мне. А руки-то трясутся, — я принесла на подпись, и я…
— Стучать тебя не учили, надо полагать?
— Я стучала! — взвизгивает Алиса, насупившись. — Дважды!
— Тогда почему я не слышал ни один из…
— Да потому что, может, нужно было не любовницу лапать, а работать, ну, или, в конце концов, закрыть дверь!
— Алиса! — рычу, сжимая челюсти до скрипа, и делаю шаг вперед. Один и небольшой, но в сравнении с размерами этой проклятой каморки — значительный. Девушка пятится, только вот некуда. Тупик.
— Не смейте на меня кричать, — в тон мне рычит эта упрямица.
— Буду кричать, пока ты не научишься соблюдать элементарные правила, установленные в этой компании.
— Это какие такие правила?! Я выполняла свою работу! Верней, нет, — выставляет пальчик девушка и машет у меня перед носом, — даже не свою, а работу вашей секретарши! Это она должна была…
Хватаю за руку, которой машет у меня перед лицом Лиса, и сообразить не успеваю, как тяну девушку на себя. Да с такой силой, что та теряет равновесие и влетает прямиком в мои объятия, а удивленный визг и болтовню затыкаю, впиваясь в ее манящие, сладкие губы требовательным и жестким поцелуем. Обхватываю затылок, зарываясь в охрененно мягких и шелковистых волосах, и тяну ближе к себе.
Слышу возмущенное пыхтение и чувствую слабые попытки оттолкнуть меня от себя, но делаю шаг и прижимаю девушку к стене, попутно свалив с полки какие-то банки. Напираю со злостью, даже яростью, что плещется внутри. Заставляю разомкнуть губы, отчаянно требуя ответить.
— Твою…! — хватаюсь за губу, которую эта упрямица прикусила своими зубками и которая теперь кровит. — Какого…
— Такого, — прилетает мне по щеке звонкая пощечина. — Руки будешь со своей секретуткой распускать, — шипит девушка, и только тут вижу, что ее глаза покраснели, а верхняя губа мелко подрагивает. Будто она готова разреветься…
— Лиса… — вытираю капельку крови, что потекла из раны на губе, и тяну руку, подбирая слова, чтобы извиниться за свое скотское поведение. Но девушка вырывается и отталкивает меня.
— Алиса! Алиса я, ясно?! — злится, щеки пунцовые, а волосы торчат во все стороны, спутанные моими руками. Голубые глаза потемнели и мечут молнии. — Распишись и в отдел кадров, — бурчит тихо и, обходя меня стороной, пулей вылетает за дверь.
Проклятье! Черт, Беркутов! Идиот безмозглый!
В кабинет возвращаюсь заведенный до предела. Губа болит, щека, мать ее, горит, а руки сжаты в кулаки, так что костяшки побелели. Кретин. Сам нарвался — ехидничает подсознание — сам виноват и получил по заслугам.
— Русланчик…
— Вон, — киваю головой на дверь Олесе и держу открытой, намекая, что ей лучше проваливать.
— Что случилось? — охает и ахает любовница, потянувшись к моему лицу, — э-э-это Мальцева?
— Я. Сказал. Вон! — рычу сквозь зубы.
Любовница машет головой и обиженно вылетает из кабинета, со всей дури долбанув дверью. Я запускаю пятерню в волосы и готов рвать и метать. Какого хера происходит вообще?! С каких пор я, как последнее животное, накидываюсь на молоденьких практиканток?! Урод.
Оставшийся рабочий день не клеится. Смотрю в документы, но перед глазами стоит лицо Лисы. Смотрю в экран ноутбука, но и там опять возникает образ Мальцевой. Я, кажется, начинаю тихонько сходить с ума. Двинулся, придурок, окончательно.
В шестом часу выхожу, бросив все попытки приступить к работе. Заберу Ромашку и домой. Или в парк, кафе, да хоть куда, только бы не сидеть в паре метров от девчонки, что предельно ясно и четко указала мне мое место.
— Руслан, ты домой?
— Руслан Данилович, Олеся, — одергиваю забывшуюся любовницу. — Да, сегодня больше не приеду.
