Волохов очешуел от новостей и кановских подвигов, но в трубку ответил внятно.
- Терпимо. Ладно, вечером позвони и отчитайся. И это…за Кан там пригляди, - ну вот зачем он это ляпнул, а?
- Она сама за кем хошь приглядит. Серьезная девка оказалась. В голове мозги, а не ветер.
Вечером, пройдя по цехам, Машка опломбировала на пару с Бекасовым помещения и направилась домой через магазинку.
Покупки делала, исходя из странной мысли, что надо бы Волохову приготовить еды да отнести. Шутка ли, от смерти спас! Хоть чем –то отблагодарить. Печалилась и чувствовала за собой вину, которой и в помине быть не должно было. На кассе наглая баба промолчала, помня об остром языке приезжей.
На выходе Маша столкнулась с тем, чего уж давно ожидало все село, а именно, со стайкой баб, настроенных сегодня «пощипать перья столичной выскочке».
- Марья Сергевна, ты прям спокойная такая, будто и не из –за тебя весь переполох. Набегалась, наоралась? Теперь Волохову страдать? Не стыдно? Гляньте, бабы, еще и в магазинку потащилась. Ни стыда ни совести. Московские все такие, наглые и бессовестные! Из –за нее мужик всю спину себе исполосовал, а ей хоть бы хны!, - взяла крутой разгон средних лет бабёнка, одетая по последней орловской моде.
Джинсы в облипочку, яркая куртка и белые кроссовки.
Маша уже открыла рот, чтобы осадить местную кликушу, но подмога пришла оттуда, откуда не ждали.
- Примолкни, Анчутка. За собой следи. Тем годом не тебя мужик твой гонял по селу веслом дюралевым, а? Из –за твоей шалашовской натуры сел на три года. И сына домой забери с улицы. Ходит, сопли на кулак наматывает. Мать называется, - баба Люба таким тоном врезала по местной правдолюбке, что примолкли все.
Любовь Павловну на селе иначе как Палной, не звали. Бабку боялись и сторонились, потому, что властная была и аргументировала четко. Мудрой была и умной. Не стыдились и за советом к ней обращаться. Она выручала тех, кто нравился, и игнорировала иных, чье присутствие выносила с трудом. Как делила на «тех» и «этих» не понятно. Чуйка, вероятно.
- Пойдем, Маня. Я тебе яиц дам, домашних, хороших. Ты в магазинке не бери. От лукавого они тут все, - Машка подыграв злой бабушке, нагло оглядела бабье собрание, голову подняла высоко и отправилась с Палной вдоль по Свияжской.
- Любовь Павловна, спасибо, конечно, но я бы сама справилась.
- И ты примолкни, Манька. Бабьи языки и злоба самое страшное оружие на селе. Найдут слабину твою, и давай туда долбить –клевать, что куры! Все равно доберутся до больного и солюшкой посыпят. Ты с характером, не спорю, но послухай меня и примолкни. На селе уж все знают, что Гусанов напортачил. А на тебя накинулись, чтобы подмять. Держись стойко и молчи поболе. Каждое слово твое бабы смогут припомнить и обратить супротив тебя.
- Спасибо. Я поняла, - свезло Машке заиметь такую сообщницу, правда, не понятно с чего такая оказия.
- А про вопли твои с Волоховым так скажу – иной раз и полезно. Он мужик настоящий, но уж слишком властелин. В его натуре. Оно для дела хорошо, но тут еще и жизня. Ясно те?
- Ясно, Любовь Павловна.
- Вот то –то же… Про яйца я так сбрехнула. В магазинке можно брать, они с местной фермы. А захочешь домашнего, заходи попросту. Я на Речной живу. Дом с красной крышей. Пятый по улице. И эта…к Волохову сходи. Поклонись, небось шея не отсохнет. Всеж собой прикрыл, не убоялся. Молодец парень.
- Я и сама решила, Любовь Павловна. Если бы не он, быть мне мертвой.
- Вот и молодец, Манька. Шуруй, давай. Надумаете лаяться, мне позвякни. Я исчо того концерту ни разу не видела, - бабка посмеялась и ушла по проулку на свою Речную.
Машка шла к дому и старалась не обращать внимания на любопытствующие взгляды соседей. Именно сейчас к ней, столичной жительнице, пришло понимание, что есть деревня. Неприятно? А что делать? Жить надо. И жить так, как она сама это видит. Прогибаться не в ее характере! Но, слова Палны как –то влетели в ухи и не вылетели, а значит, стоит поразмыслить на досуге и слегка свой язык укоротить.
После душа Машка решилась приготовить ужин для барина. Все думала, а что если это ему не нужно? Вдруг, там есть кому готовить? С чего она взяла, что ему еда нужна? Так или иначе, пойти и поблагодарить надо, а если увидит Машка, что в доме Волохова есть хозяйка, то просто оставит все в рюкзачке и не скажет, что там харч. И всех делов!
Легкий куриный супчик, такой, что готовила мама, когда кто –то заболевал, котлетки на скорую руку, тушеные овощи, со специями и зеленью, картошка и пирожки из покупного слоеного теста. Все это Марья разложила по новокупленным контейнерам и спрятала в моднявом рюкзаке. Причесалась, оделась и пошла.
Возле высокого, солидного забора барского поместья, пыл ее поугас. Дом Волохова заканчивал собою улицу Свияжскую, имел большой размер и выход к Краснухе. Бо́льшего Марья рассмотреть не смогла, исключая высокие сосны на территории Мишкиных владений. Одернув себя, стряхнув свою непонятную робость, нажала пимпочку современного звонка и стала ждать. Если не пустит, барин гадский, придется лезть через забор!
Дверь открылась!! Отрадно!! Машка и вскочила в проем калитки поскорее. А что? Вдруг передумает, мерзавец? Вошла в сад… Нет, даже, парк. Сосны, прямые, ароматные, красивые! Дом – оцилиндрованный брус и декоративный камень по низу- поражал роскошью, такой неуместной в Красных Орлах, но такой приятной, гармоничной. Машке показалось на миг, что попала она в Прибалтику! Налево от дома шла мощеная дорожка, спускалась к реке деревянным мостком высокого качества. На пристани стоял фонарик, стилизованный под старину, на воде покачивалась моторка, надежно упрятанная под брезент.
Мастерским оком приметила, что видит она перед собой наисовременнейший «умный» дом. Тут и окна самоочищающиеся и роботы –уборщики и вообще, техническая «начинка» может быть весьма впечатляющей. И как это все работало, когда света не было? Личный барский генератор справлялся?
- Кого я вижу! Маня, собственной персоной? – ехидный хозяин стоял на крыльце своего владения и выглядел по домашнему.
Худи и спортивные штаны. «Не дешево и со вкусом» оценила Машка и двинулась навстречу шефу.
- Босс, я на минутку. Вы не заняты? – решила не реагировать на «Маню» и ехидство в его голосе.
- Предположим, занят. И что? Развернешься и уйдешь?
- Ага, прям ушла. Зря я, что – ли, тащилась сюда через всю улицу?
- Звучит угрожающе. Ладно, заходи, чего уж там, - и сделал приглашающий жест, правда, поморщился, видно спина давала о себе знать, своей героической раной.
Маня вошла в холл и огляделась. Ну, точно! Умный дом! Вон круглый робот- пылесос замер под скамьей. Свет зажегся ярче, среагировав на вошедших. Вокруг дерево, декоративный камень… Реальное ощущение стильного прибалтийского дома!
- Барин, вот хоромы- то у Вас! Надо же! Вы уж простите, что я тут грязными лаптями потопчусь, ладно?
- Лапти кидай в коридоре. Пол с подогревом, авось, не отморозишь себе ничего.
- Премного благодарна!
- Ладно, я понял. Зачем явилась? Вот только не надо мне о благодарности.
Маня вздохнула тяжко. Как начать разговор? Решила дать себе минутку на раздумья и прошла в гостиную. Барин плелся за ней. Пришлось сесть на кожаный, пухлобокий диван и уставиться на Волохова максимально доброжелательным взором.
Мишка подозрительно разглядывал Кан. Опять котярские глаза?
- Как Вы себя чувствуете? Спина болит?
- Сносно, - а вот и ни фига!
Волохов, устраиваясь рядом с Машей на диване, не смог сдержать гримасы.
- Фельдшер приходил?
- Был. Повязку сменил и сказал, что все идет путём. Маш, дело говори. Давай про болячки не будем.
- Вы ужинали? – вот на этом месте Мишка лицом поскучнел.
Надо было в магазин слетать, но ему не улыбалось переть через всю улицу, повествуя любопытствующему населению о ранении, событиях и прочем.
- Выкладывай, зачем явилась?
