бы.
Она не ринется проверять телефон, строить теории заговора.
В ней вспышкой зажегся страх и ревность. Она смогла их потушить. Она умнеет. Наверное, растет. Так должны вести себя уверенные. В себе и в отношениях.
Такого поведения Данила заслужил.
Они вдвоем поднялись обратно в квартиру Санты.
Не особо-то и говорили. В лифте Санта потянулась за первым поцелуем. Данила, конечно же, не отказал.
Ехали молча. Чуть-чуть шептали. Данила что-то пошутил…
Санта помнила, что отмыкала замок с улыбкой на губах, чувствуя спиной тепло мужской груди.
Оказавшись в квартире — повернулась…
И тут же в её губы вжались мужские. Руки пробрались под расстегнутую куртку, по подбородку проехался мужской, покалывая.
Они медленно пятились к спальне. Медленно раздевались, без стеснения друг друга разглядывая. Они даже без особых касаний — только благодаря взглядам, пережитому страху потери друг друга, и переполнявшей обоих нежности, разгорелись так, будто месяц провели порознь и без секса.
Любили друг друга без слов и абсолютно без злости. Без признаний. С тихими стонами.
Дальше — наслаждались тишиной и удовлетворенностью.
Данила — лежа на спине, Санта — сверху на нём.
Он, наверное, смотрел куда-то на потолок или стену, поглаживая. Санта — в окно, прижимаясь к его груди щекой.
И что за ним происходит Санте было абсолютно всё равно. Важно, что под ухом.
— Дань…
Она окликнула ещё раз, потому что в первый он не ответил. Улыбнулась, почувствовав, как путается пальцами в прядях, мычит вопросительное:
— Ммм?
Вряд ли ждет подвоха, да и у Санты в голове не он. Там пустота и уверенность в них, как в паре. Но вопрос крутится в голове. И не задать не получается…
— Ты мне правду скажешь?
Санта приподнялась, посмотрела в лицо мужчины. Он немного хмурился, она же снова улыбнулась. Потянулась пальцем к носу, повела до бровей, разглаживая складку.
— Ты когда-то любил так, чтобы даже сердцу больно?
И пусть вопрос задала ему, а сердце замерло у самой. Потому что она любит так сейчас. И потому что понимает — так, наверное, любят только впервые. Потом уже куда спокойней. Вдумчивей. Потом сами выбирают. А впервые — выбирают как бы за тебя.
Ей отвечает серьезный взгляд. Долгий и задумчивый.
Потом Данила вздыхает, даже не пытаясь скрыть, что тяжко. Закрывает глаза на мгновение, кивает…
— В университете. Было дело…
* * *
— Влюбился в отличницу, — Санта не просила продолжить, но и данного Данилой короткого ответа ей было мало.
Понимала прекрасно, что, возможно, открывает ящик Пандоры. А может наоборот очень хотела его закрыть. Ведь какой ей смысл бояться Маргариты, если вот сейчас она яснее ясного поймет — было, да прошло?
Произнеся, мужчина усмехнулся, бродил взглядом по лицу Санты. Его невысказанный намек ясен. Мол, везёт на умниц…
Но он не обидел.
Санта тоже улыбнулась. Так же чуточку грустно. Молчала. Не перебивала, дала сначала продумать, потом уже озвучить…
— Она была на курс младше. Активная. Дружила с Алей. Умная. Амбициозная. Красивая…
И если весь перечень до последнего слова Санта принимала, просто кивая, смотря на движение мужских губ. На последнем слове взгляд снова взлетел. Глаза встретились.
У Санты — легкий испуг. У Данилы — легкая же ирония.
Потому что так ведут себя все девочки. Потому что глазами просят: скажи, что я лучше…
А ему и говорить не надо.
Мужская рука проезжается от кисти по коже вверх до плеча, оглаживает его, сжимает шею сзади, тянет…
Когда их губы уже почти касаются, Санту щекочет дыхание…
— Я с тобой, Сант. Это было давно. Но если передумала — могу не рассказывать.
— Не передумала…
Санта шепнула не так уверенно, как хотелось бы.
Данила снова усмехнулся. Чуть надавил, прижимаясь к её рту, погладил большим пальцем кожу, оторвался первым, придержал за талию, сам сел повыше, Санту притянул ближе.
Она уткнулась в мужскую шею, он — щекой прижался к блестящей чернотой макушке.
— Перед глазами мелькала. А может это я так глазами и ловил. Но исход один — влюбился. Да и она подогревала — лиса. Хвостом махнет, глазами стрельнет… Догоняй…
Данила говорил спокойно, а по коже Санты бегали мурашки. Богатое воображение отлично рисовало картинки… Она увидела и лису, и глаза… Всё увидела.
— Догнал?
Вопрос Санты повис в воздухе на пару мгновений. Что происходит в это время с Данилой — она знала. Думает, вспоминает. А самой было по-особенному страшно рядом с ним. И по-особенному тепло. Хотелось сильнее обнять. Она сама расспрашивала о прошлом. И сама же хотела его в прошлое отпускать.
— Догнал… На свою голову.
— Всё было плохо?
Санта не выдержала, извернулась, запрокинула голову. И, видимо, в её взгляде Данила прочитал столько сожаления, что даже не сдержался — хмыкнул.
— Волнуешься?
Спросил, заставляя покраснеть. А потом замотать головой, как бы пристыжено. Потому что она не настолько дура, чтобы волноваться. Ей-то хорошо, что у них всё было плохо. Или…
Данила моргнул несколько раз, повернул голову к окну, смотрел туда, но больше сквозь.
— На самом деле, всё было не так плохо. Мы долго встречались. Конечно, и ссорились, посуду били даже. Жили вместе. Но это было недолго. Мне казалось, что у нас всё хорошо…
— А оказалось…
Подталкивать его в сторону откровенно щекотливой темы было стыдно. Поэтому Санта сказала, после чего моментально прикусила кончик языка, как бы себя наказывая.
Данила ответил не сразу. Его чертовски привлекало окно. Еле оторвался от него. Вернулся к Санте. Скользил по лицу, продолжал думать…
Взгляд поймал.
— Она мне врала, Сант. Изменяла. Не с другом, но так, что мне — максимально гадко. Как оказалось потом — когда всё вскрылось, я интересовал её не столько, как человек, сколько мои перспективы. Я не из особо-то обеспеченной семьи. Поэтому
