Я уже на грани.
И сидеть на месте больше не могу, доза адреналина гуляет по кровотоку и не дает релаксировать посреди столовой.
Я соскальзываю со стула и иду к шкафу, к которому шла изначально. Я же искала перекись и бинт для Влада. Глупость не глупость, а когда руки заняты, мне легче. Я проверяю несколько полок, чуть не опрокидывая контейнер с инструментами прямо себе на голову, все-таки пальцы еще шалят, а перед глазами стрессовая дымка. Но я же упрямая, почти как Бестужев, тут мы два сапога пара. Поэтому я нахожу правильный чемоданчик с красным крестом и отношу его на кухонный остров.
— Тебе плохо? — обеспокоенный голос Влада раздается со спины. — Я сейчас вызову врача…
— Нет, это не мне.
Влад глядит так, будто я загадала ребус, а когда понимает, что аптечку я принесла для него, меняется в лице. В его глазах ярко загорается вопрос “ты это серьезно?”
— Что с охраной? — я быстро перевожу тему, откидывая крышку чемоданчика. — Почему они не вмешались?
— Сейчас проверяют, — Влад подходит к столу, на который бросает переносную рацию. — Скорее всего, гости въехали через северные ворота, а вот почему этого никто не заметил — вопрос.
— Я ставлю на деньги.
Брови Влада ползут вверх.
— Твой отец предлагал мне деньги за то, чтобы я уехала от тебя. Он так и сказал — “я хочу перекупить тебя”. Может, он кого-то перекупил из твоей охраны?
— Может, — Влад пожимает плечами. — Лена, а без перевязки никак?
Он, наконец, понимает, что я не собираюсь отступать от своего плана.
— Никак.
Я по-хозяйски обхватываю его правое запястье, подвигая ближе. Потом смачиваю ватный диск перекисью и осторожно стираю следы крови с крепких пальцев Бестужева. Он морщится.
— У тебя очень странный отец, Влад, — произношу, не отрывая взгляда от его порезов. — И странный — это самое мягкое слово, которое пришло мне на ум.
— Хочешь разорвать контракт? — Бестужев подшучивает.
— Мне нужно время, чтобы подумать. Но ты прав, с такими родственниками надо знакомить заранее.
— Я давно пытаюсь разорвать наше родство, но пока не выходит.
— Когда я стояла между вами, я буквально кожей чувствовала, как вы ненавидите друг друга. Это так дико, Влад… Прости, я просто не знаю, как еще сказать, но у меня иногда в голове не укладывается то, что происходит вокруг тебя. Ты живешь очень странной жизнью.
— А есть другая? — он обреченно усмехается, как будто вообще не верит в возможность другой судьбы.
— Да. Конечно.
— И какая?
— Нормальная, — я закусываю губу, чувствуя насколько это слово не подходит ситуации.
Ведь сейчас я обрабатываю рану мужчине, которого знаю всего три дня и невестой которого стала по договору.
— В нормальной мы бы не познакомились, — бросает Бестужев.
Я не решаюсь пытать Влада. Мне безумно хочется расспросить его о семье, о том, что творилось в его прошлом, но момент только с первого взгляда кажется подходящим. Мы оба вымотаны, толком не спали и пережили не лучшие минуты.
Тем более Влад снова отлучается по срочным делам, приходит охранник и просит его на минутку. Я же ополаскиваю лицо и руки теплой водой, а потом недолго сижу в столовой, чувствуя, как за адреналиновым всплеском приходит усталость.
Спать.
Говорю сама себе и поднимаюсь со стула. Я иду к лестнице и снова слышу голос Влада в холле. Он что-то строго говорит охраннику, не стесняясь в выражениях, после чего слышатся его шаги.
— Я решила лечь, — произношу, замечая, что он тоже направляется в сторону лестницы. — А то уже скоро утро.
Влад останавливается рядом, он бросает крепкую ладонь на перила и как будто ждет, что я продолжу. А я испытываю неловкость. Это даже смешно, но наши отношения спутались в огромный клубок, в котором я уже ничего не понимаю. Влад жарко целовал меня, придавив всем телом, я знаю, какой запах у его кожи, как до жестокого опасны его умелые губы и как меняется его дыхание, когда я становлюсь совсем близко. Я и сама крепко обнимала его только что, пряталась за его широченной спиной и в то мгновение была готова провести за ней вечность.
Но при всем этом, мне неловко от мысли, что нам идти в одну спальню. Может быть, спать в одной кровати.
— Тебе тоже нужно поспать, — говорю ему, потому что вижу, как он устал. — И переодеться. Ты в той же одежде, в которой поехал в клуб.
— Да, ты говорила, что от меня пахнет сигаретами.
Он разрешает неловкую ситуацию за меня, он кладет ладонь на мою спину и уверенно подталкивает наверх. Я не противлюсь, это не та жесткость, которой он испугал меня в прошлый раз, когда как куклу затащил на второй этаж и показал мое место. Нет, сейчас это другое.
Другая грань мужского превосходства.
Та грань силы, которая действует как афродизиак.
На втором этаже Влад толкает дверь хозяйской спальни и пропускает меня вперед.
— Я оценила вазу с цветами, — я указываю на напольную вазу, оборачиваясь к Бестужеву через плечо. — Ломать стенку, я так поняла, ты передумал?
Я подшучиваю, чтобы отвлечься. Я не прячусь от своих эмоций и считываю, как быстро происходит перемена. Наедине с Бестужевым весь воздух как будто наполняется импульсами. Пока неясными и слегка покалывающими кожу, но меня пугает стремительность. Я проникаюсь к нему слишком быстро, словно одна фигурка домино падает за другой, цепляет длинную вереницу и ускоряется с каждой секундой. Я уже не контролирую процесс, только слышу, как рушится очередная фигурка на ребро, ближе и ближе к эпицентру.
К сердцу.
— Почему? — он с хитрой улыбкой переводит взгляд на вазу. — Сломаем, если хочешь.
— А если я захочу переломать весь второй этаж?
— С этим уже сложнее. Дома так устроены, что в нем есть несущие стены. Вообще все дома, не только этот.
Я кривлюсь на его учительский тон, но с улыбкой. Я вижу, что он специально. Нас обоих отпускает после встречи с его отцом, так что нам, как воздух, нужен дурацкий разговор ни о чем. Невозможно постоянно говорить о важном или выяснять отношения на повышенных тонах, это уже не отношения, а война.
А мы с Владом вовсе проскочили этап знакомства, заменив его на подписание брачного договора. Нормальные люди сперва говорят о пустяках, приглядываются друг к другу и постепенно переходят от поверхностных фраз к самым важным. От напольной вазы к “почему твой отец презирает тебя?”
Я даже смотрю на Влада под другим углом. Рассматриваю черты, которые не замечала прежде… У него острые совершенно черные ресницы, мне для такого эффекта надо дважды провести кисточкой с тушью, а на его правой скуле есть короткий штрих. Выцветший с годами шрам, за которым, я уверена, стоит дурацкая история из детства. У меня тоже есть шрам на коленке, я умудрилась упасть точно на острый край ведра из железа.
— Я в душ, — неожиданно буднично произносит Влад.
Он уходит, а я еще полминутки разглядываю безумный красочный букет на фоне серой стены. Иногда мы с Владом выглядим точно также, ноль совместимости и сочетаемости, а иногда… Иногда я действительно верю, что его глухую стенку, которой он отгородился от остального мира, можно сломать.
Я иду в кровать и забираюсь под мягкое одеяло. На часах уже пять утра, я нажимаю кнопку над тумбочкой, чтобы опустить плотные шторы и скрыться от проснувшегося солнца. Надеюсь, Влад не будет против.
Я еще не сплю, когда он выходит из ванной. В темноте его шаги кажутся объемными, как в дорогих стерео-колонках, вибрация задевает что-то внутри и я непроизвольно шевелюсь, хотя хотела лежать неподвижно. Тогда я быстро замираю, исправляя оплошность, и делаю вид, что все-таки успела заснуть.
Боже! Я точно молодая женщина? Или девочка-подросток?
Влад проходит мимо. Уходит в соседний кабинет, как в прошлую ночь. И это становится неожиданностью, я почему-то не подумала, что он снова останется в спальне, но не ляжет рядом. Я удивлена и совершенно сбита с толку. Я не могу распознать, какое именно чувство накрывает меня с головой.
