окном, располагающемся на двадцать пятом этаже высотки в центре города.
- Как твоя мадам к застольям относится? – спросил он, на что я пробормотал что-то неразборчивое, пытаясь прийти в себя.
Старик даже не замечал, что не поддерживаю беседы. Он поливал цветы из небольшой лейки и мурлыкал незатейливый мотив, находясь в приподнятом настроении. В последнее время я часто обнаруживал отца в добром расположении духа. Закрадывалось подозрение, что он увлекся новой сотрудницей, но в это я верить не хотел. Просто не мог представить, что отец изменит матери.
Беркутовы были однолюбами, в чем убедился на собственной шкуре.
Досталась мне на генетическом уровне врожденная повернутость на одной женщине.
Сидеть на месте уже не мог. Новость о приезде Лукьяновой заставила подняться с кресла, в котором я до этого отдыхал после тяжелого рабочего дня и вел необременительную беседу. Мы с отцом незаметно сблизились, чего я совершенно не ожидал. Еще год назад подобное было невозможно.
- Ты же не наломаешь дров, сын? – спросил он вдруг, застывая с дурацкой лейкой. В глазах застыла тревога. Он слишком хорошо меня знал.
Думал, не простит никогда за ошибки прошлого. Всегда куролесил, вел себя раньше просто по-идиотски. С самого детства выносил отцу мозг, изводил мать, как будто места своего в мире найти не мог. Хотя мне указывали дорогу, давали правильное направление, предлагали помощь. А мне нужно было что-то постоянно доказывать, делать по-своему, спорить до усрачки, лишь бы добиться своего. На все был готов ради этого.
Всегда таким был. Старик понимающе относился. Говорил, что сам подобное переживал, потом успокоился. Поэтому терпеливо ждал, пока перебешусь. Я пытался измениться ради родителей. Да и ради себя, честно говоря. Сам был не свой, мотало из стороны в сторону. На чем-то конкретном не мог остановиться.
С возрастом вроде как пришел в норму, начал себе ставить определенные цели и их добиваться. Взялся за ум, начал работать на отца, чего он давно хотел. Не отказывался от денег и другой помощи. Управлять охранным агентством нравилось. Я четко понимал, что на своем месте. Занимался встречами с будущими клиентами, заключал договора. Отец настоял на получении юридического образования заочно. И чтобы сам все в агентстве контролировал. Я не спорил, шел намеченным путем. Захотелось семью, детей. Нашел подходящую девушку…
Но параллельно с этой благополучной жизнью хаос во мне только разрастался. Я словно построил красивый фасад, за которым скрывался самый настоящий бардак. Вел двойную жизнь и прятал ее ото всех, но как обмануть самого себя? Удавалось разве что на время.
Но стоило расслабиться, как приходила она – моя болезнь и одержимость. А с ней проблемы в моей жизни. Никак не мог избавиться от мыслей о Лукьяновой, а они преследовали меня везде. В самый неподходящий момент заставали и обрушивались сверху, как бетонная плита.
Время шло, но главное не менялось. Заклинило на ней. И ничего с этим поделать не мог. Когда встречались, менялся ради нее, сдерживал свой буйный темперамент. Не всегда удавалось, часто срывался. Помню все случаи, когда причинил ей особую боль. Не просил прощения, потому что не умел. Делал вид, что так и надо, что заслужила. Поверни время вспять, иначе бы поступал. Или нет? Задним умом всегда крепок.
А она уехала, бросила в раздрае, не дав устаканиться нашим сложным отношениям. Когда уже все было решено насчет свадьбы. Платье, кольца, ресторан. Где это видано, чтобы невеста сбегала с собственной свадьбы? Каким должен быть тогда жених? Тираном или исчадием ада? Я не знаю, каким был для Леры.
Всегда у нас все было не слава богу. И не только она тому виной. Да, скорее всего, она и ни в чем не виновата Просто стала жертвой проявлений моего поганого характера. Не повезло ей в меня влюбиться. Но я никогда не говорил, что идеальный, и рядом с собой поначалу не держал. Это она прицепилась с самого детства.
Сначала не понимал, почему какая-то мелкая пигалица живет с нами то неделю, то две, то месяц. Почему ее родители не забирают. Приедет на выходные и остается надолго. Еще и игровую комнату в доме занимала. Мешалась нам с Динаром, надоедала. Выскакивала вечно, как черт из табакерки. Так и называл Чертенком, сначала в шутку, а потом уже ласково, когда проснулись к ней чувства. Она самой настоящей дьяволицей стала, которая забрала мое сердце и покой. Видно, уже навсегда. Никак мне не избавиться от Лукьяновой. Потом уже жалел ее, когда узнал, как у нее в семье непросто. Родители с прибабахом. Отец весь то в карьере, то по девкам ходил. У матери так и вовсе не в порядке с головой было. Одну дочь холила и лелеяла, другую, как котенка бездомного, шпыняла.
Наверное, поэтому Лера и хотела правильной такой быть, чтобы не повторять родительских ошибок. Я всегда называл вещи своими именами, но ради Лукьяновой старался сгладить острые углы. Но она и сама всё знала. Не повезло ей с родоками, что ни говори.
Дать бы ей все самое лучшее, чтобы во мне находила отдушину, а я вместо этого только портил ей жизнь. Понимал это прекрасно, но не мог остановиться. Отец реально спасал, когда насильно отправил в заграничную школу, заметив, как я, пятнадцатилетний, на Леру смотрю. А она совсем мелкая была, в куклы играла еще. Ей тогда тринадцать было. Потом в армию, когда она поступала, чтобы в себя пришел и учиться не мешал. Но это мало помогло. Идеально бы нам встретиться сейчас, когда более-менее голова на место встала. А тогда дурным был и ее за собой тянул в трясину.
Всегда смотрел на родителей и удивлялся, как у них, таких разных, получается счастливо сосуществовать. Старик говорил, что отношения – это работа, надо усилия прикладывать, а не по течению плыть и свои прихоти лелеять. Я в этом полным профаном оказался.
Под благовидным предлогом оставил старика в офисе, поехал к Виоле. На полпути развернулся, понимая, что не хочу видеть и влюбленного изображать. Не перенесу. Одна Лукьянова в мыслях.
Толком не знал, что чувствую. Просто хотелось разбить все вокруг, сокрушить и уничтожить.
Зачем она вернулась в тот момент, когда я думал, что с ней
