в огонь в воду. И это была моя самая большая ошибка в жизни. А теперь она смотрит на меня волком. Я вижу в её глазах злость и презрение. И она права. У неё есть полное право так обо мне думать, ведь она не виновата, что я от неё отказался.
– Ты очень красивая в этом платье, – произнёс я практически чуть слышно, отчего заметил, как Оксана слегка вздрогнула, помедлила, а затем обернулась ко мне. Её серо-голубые глаза сверкнули в падающем свете, а затем там пронеслось столько эмоций, что мне самому стало не по себе. Нужно ли вообще говорить, как я себя чувствовал в этот момент? Чего мне только стоило не сорваться и не заключить эту девчонку в объятия. Я еле сдерживал себя в руках.
Тут же вспомнил, как на днях за ней заезжал Ахмед и подвёз её до дома, что заставило меня усомниться в его преданности. Зачем он это сделал? Я пока не мог найти ответ на этот вопрос, но обязательно найду, а пока внимательно пересмотрю позиции.
– Спасибо. А ты стоишь, – поговорила она холодно, и тут в моей голове всплыла картинка восьмилетней давности. Как она уговаривала, чтобы я одумался и принял её, не отталкивал. Она верила, что я снова могу встать на ноги, но я в тот момент был настолько подавлен, что потерял веру в себя.
Мы перекинулись ещё несколькими словами, а затем я не смог выдержать. Сделал шаг в её сторону и, слегка касаясь, дотронулся пальцами до её щеки, прошёлся по скулам. Оксана же прикрыла глаза, и тогда я наглядно увидел, что она ещё, кроме как ненависти ко мне, что-то да чувствует. И самой моей глупой ошибкой это было сделать смешок, который вырвался сам по себе. Оксана отшатнулась от меня, словно от прокажённого и, обходя боком, быстро выбежала из туалетной комнаты.
Я с силой сжал свои кулаки и выразил желание себя же и прикончить. Но меня быстро вывел из гневного состояния чужой недовольный голос.
– И что это вы забыли в женском туалете, молодой человек? – какая-то сухонькая старушка готова была меня уже и сама прибить, что я переступил порог не той комнаты.
– Простите, комнаты перепутал, – быстро проговорил я.
– Ну и? Долго здесь стоять будешь? – женщина сложила руки на груди и воинственно на меня посмотрела.
– Уже ухожу, – поднял ладони в жесте, что сдаюсь и вышел из туалетной комнаты.
Когда я снова вернулся в зал ресторана, Оксаны и её кавалера уже не было. Я быстрым шагом прошёлся к своему столику.
– Что-то ты долго, – недовольно выговорила мне Света.
– Очередь была, – отмахнулся я от жены и выпил залпом остатки виски в бокале.
– Таир, может, домой поедем? Голова что-то разболелась.
– Хорошо. Ты иди в машину, а я расплачусь.
Стоило нам приехать домой, как Света ушла сразу в спальню, а я не торопясь пошёл в свой кабинет. Стянул с себя пиджак, галстук и, налив рома, прилёг на диван. Стоило мне на секунду расслабиться, как боль в ногах и спине словно сковала меня. Только сейчас я отметил, что во время тех нескольких минут, проведённых наедине с этой девушкой, вся моя боль чудесным образом куда-то испарилась. И это было уже само по себе чудом. Потому что моя боль даже от таблеток не пропадает. Она немного стихает, но полностью не проходит.
Прикрыв глаза, я мысленно вспомнил, как касался нежной девичьей кожи. Как от этого прикосновения по телу, словно разряд тока пробежал. И я поймал себя на мысли, что это ведь никогда не закончится. Я никогда не перестану думать о ней. Пусть даже сотню лет пройдёт. И даже если у меня будут другие женщины, ни одна из них не сравнится с той, которая подобно электрическому разряду заряжает моё сердце и душу. И если я не прекращу постоянно думать об Оксане, рано или поздно это меня погубит.
Оксана
Стоя под горячими струями воды, я прикоснулась своими пальцами до щеки и спустилась к скуле. В точности воспроизвела действия Таира и тут же себя одёрнула. Что я вообще творю?! Прогнав от себя хоть какие-то воспоминания, я быстро помылась и обтеревшись махровым полотенцем, одела пижаму и пошла спать. Время уже подходило к полуночи. Катюшка сладко посапывала и, плотнее подоткнув дочке одеяло, я легла рядом с ней. Стоило моей голове коснуться подушки, как я тут же уснула.
Утром меня разбудили требовательные касания к плечу и громкий звон дверного звонка. Распахнув глаза, я увидела личико свой дочки, как она требовательно меня будит. Пронёсся ещё один звон, и я тут же резко подскочила с кровати. По дороге к двери накинула на себя халат и протёрла сонные глаза.
– Кто там? – хриплым голосом проговорила я.
– Курьер.
– Какой ещё курьер? – пробубнила себе под нос и распахнула дверь, за которой и правда стоял молодой парнишка-курьер в жёлтой форме, и в руках у него был огромнейший букет белых лилий. Я тут же проснулась.
– Кокорина Оксана Георгиевна.
– Да.
– Вот, распишитесь, пожалуйста, – парень протянул мне бланк, я быстро черкнула свою подпись и приняла букет, который еле смогла обхватить. Закрыв дверь, я встретилась с удивлёнными глазами дочки.
– Видимо, мой новый знакомый так решил извиниться за вчерашний вечер, – чуть слышно проговорила я, но Катюшка меня услышала и вопросительно выгнула бровь.
– Пойду, поставлю цветы в воду.
Настолько огромной вазы у меня не нашлось, и пришлось ставить букет в ведро. Наша небольшая комнатка тут же наполнилась сладким ароматом лилий. Это же сколько нужно было потратиться Жене, чтобы сказать прости? Мой взгляд выхватил небольшое розовое пятнышко в белых бутонах. Пятном была небольшая продолговатая открытка, которую я тут же взяла и развернула, читая про себя.
«Очень был рад тебя вчера увидеть после стольких долгих лет. Прости, если обидел…»
«Это не Женя!» – прокричал мой разум, и рука дрогнула. Положив открытку обратно, я обернулась к дочери, которая всё это время на меня внимательно смотрела.
– Ну что, раз нас с тобой разбудили, пошли завтракать? – Катюшка одобрительно кивнула и поплелась за мной в сторону кухни.
Остаток выходного дня мы провели с дочкой вместе. Сходили на прогулку, накупили всяких вкусностей и смотрели мультфильмы. Вечером проводили Галю и Аришку. Подруга уезжала к родителям на неделю.
И не зря говорят, что понедельник день тяжёлый. Меня разбудил не будильник, а звонок от Веры Ивановны. Женщина сказала, что ей плохо. Ночью заболело
