— А ты кто такой, чтобы мне с тобой разговаривать? — усмехнулся его дерзости.
— Ну что ж, хочешь разговор при свидетелях, пусть будет так, — смеряю его презрительным взглядом, а потом резко делаю хук справа. Он не успевает среагировать, тоже мне каратист.
— Ты охренел!? — взвыл он.
— Ещё раз протянешь свои клешни в сторону Ксюши… — говорю то, зачем пришёл.
— То, что? Думаешь, я не отметелю тебя? — усмехаюсь.
— Ты наивно полагаешь, что я буду марать о тебя руки? — смеюсь. — Нет, что ты. Просто в деле об изнасиловании Островской Ольги появятся новые свидетели, и в этот раз дело за неимением улик не закроют и отмазаться уже не получится. Уж поверь, я прослежу.
Он смотрел на меня ошарашенно, с каким-то ужасом.
— Откуда… И это не правда, она сама пришла… — стал оправдываться, он. Я остановил его жестом.
— Это несложно. Главное, чтобы ты меня услышал. Ещё раз подойдёшь к Ксюше, жди неприятностей. Я два раза не предупреждаю. Кивни, если понял, — он кивает, все ещё ошарашенно глядя на меня. — Молодец, — хлопаю его по плечу и ухожу.
Я не люблю драться и редко пускаю в ход кулаки. Я привык действовать по-другому. Мои способы убеждения куда эффективнее.
Сразу, как закончилась церемония, я направился в зал, где были накрыты столы, и поменял таблички с именами, поставив свою возле Ксюшиной. Не смогу, просто не смогу смотреть, как кто-то другой будет ее обхаживать. Она немного повозмущалась, но в итоге смирилась.
Наверное, это было правильным решением поговорить с ней. Когда кто-то подходил к Бэмби, она с улыбкой отправляла своих ухажеров. Замечательно! Ну разве не загляденье? Я был очень собой доволен, только бы помнить, что нужно себя держать в узде и не распыляться на другие ягодки, иначе налаженное, хотя и еще такое хрупкое взаимопонимание с Бэмби будет навсегда утеряно.
Когда Наташа с Матвеем исчезают с собственной свадьбы, в чем я их обвинить, конечно, не могу, решаю, что лучше выпить порцию виски, чтобы как можно спокойнее выслушать отцовскую тираду о неблагодарной дочери, и только потом иду к нему в холл где он покрывается пятнами от злости.
Говорю отцу, что разрулю все с ведущим и ретируюсь из холла в банкетный зал. Как по мне, то всем уже глубоко плевать, есть ли жених с невестой или нет, но отцу этого не докажешь. Хорошо ещё орать при гостях не начал и сучка его только поддакивает.
По дороге меня перехватывает Альвина. Отлично, она еще и пьяная — в руках полупустая бутылка с коньяком. Боже, ненавижу вид пьяных женщин. Не то, чтобы я был шовинистом в этом плане. Но вот неприятное это для меня зрелище, наверное, потому что ненавидел такое состояние в маме. Альвина повисает у меня на шее и бормочет что-то нечленораздельное. Я на несколько секунд в ступоре и думаю, что мне с ней делать. Она начинает беспорядочно целовать мое лицо и шею, потом снова возвращается к лицу. Я ее успокаиваю и, подхватив на руки, несу к ресепшену, пусть заселят ее в номер, и она там отоспится. Нужно только дядю Витю предупредить, что его дочь никуда не пропала, а отходит от алкогольной интоксикации в номере.
С Альвиной у нас давняя история: я был зеленым идиотом и имел неосторожность быть ее первым мужчиной. Для девочек это ведь важно, кто первый, и чтоб обязательно были чувства. Видимо, у нее чувства были, и хотя я ничего не обещал и был предельно честен, она стала вот такой пиявкой, которая, выпив, липла ко мне на семейных банкетах. И какова же насмешка судьбы: она ни один не пропускала, везде таскалась с отцом, а он как папин партнер по бизнесу присутствовал всегда. Только до такого обморочного состояния она набралась впервые. Выполнив свой человеческий долг, я возвращаюсь в банкетный зал.
Первое, что вижу, это Ксю: она одна сидит за столом, пока ее подружки танцуют. Направляюсь к ней. Задирать ее стало отдельным видом спорта, не меньшее удовольствие, чем прикасаться к ней и вдыхать аромат ее мягких волос. Когда равняюсь с нашим столиком, по одному ее взгляду понимаю, что дело дрянь. Только я же ни в чем не виноват, почему она так посмотрела? Может, обидел кто в мое отсутствие? Спешу к ней, но она срывается с места.
— Бэмби, постой, ты куда? — говорю ей вдогонку, когда она проходит мимо меня.
— Иду искать свою следующую ошибку, раз наш уговор уже не действует! — обернувшись, бросает она.
— Я ничего не нарушал, а если ты нарушила, то это не значит, что уговор теряет силу, — эта девчонка что, марафоны на каблуках бежит? Зачем так торопиться, я едва поспеваю.
— Серьезно? А это тогда что? — Она протягивает мне телефон, где я вижу момент, произошедший минутами ранее, где пьяная Альвина пыталась меня соблазнить. Ох, вот дерьмо! Интересно, кому я должен быть благодарен за шпионство?
— Я погляжу, у тебя много верных агентов, которые шпионят для тебя. — пытаюсь сохранить спокойствие.
— Я видела это своими глазами, — шипит она. — Знаешь, я даже рада, что все вышло именно так, как я предполагала. Эти твои непонятные игры, я устала от них! Я не понимаю тебя и чего ты от меня хочешь! — почти кричит, а потом как-то устало. — Чего ты хочешь?
— Тебя! — осекаюсь, потому что понимаю, что без тех двух порций виски я бы не выпалил такое, не подумав. Но пропади оно все пропадом, пусть знает! Она и так, наверное, догадывалась уже.
— Что? — лицо Бэмби вытягивается в удивлении. Мдаа, по ходу, не догадывалась.
20 глава
Ксюша
После бокала шампанского мы с девочками пускаемся в пляс и от души веселимся. Раз уж жених с невестой смылись со свадьбы, наши обязанности на сегодня исчерпаны, и мы можем отрываться по полной. Через полчаса я чувствую, что мне нужно в уборную, поэтому оставляю нашу компанию и выхожу из зала.
То, что я вижу, заставляет мое сердце часто колотиться. Недалеко от ресепшена стоит Кирилл, а на нем висит какая-то полупьяная девушка. Забыла, как ее зовут, нас кто-то представлял в начале свадьбы. В одной руке она держит наполовину пустую бутылку коньяка, а другой держит Кирилла за затылок и беспорядочно коротко целует куда только достает — шею, щеки, губы, глаза. Бедная дурочка явно в него влюблена, а этот мудак явно ее либо поматросит и бросит, либо уже это сделал.
Стараясь не привлекать лишнее внимание, делаю фото и иду дальше в уборную. Вымыв руки, смотрю на себя в зеркало и думаю: неужели я могла подумать, что Кирилл может стать другим? Нет, он все тот же эгоист и недолюбленный мальчик, который питается женским вниманием на завтрак, обед и ужин, чтобы чувствовать себя полноценным человеком.
Наверное, пора уже начать верить людям с первого раза, когда они показывают нам, кто они такие на самом деле. Также и с Кириллом: он показал себя еще тогда, когда унизил неуверенного в себе подростка. Зачем я теперь постоянно пытаюсь реабилитировать его в собственных глазах и как дофаминовая зависимая каждый раз жду его внимания? Да, признаюсь себе честно, что жду, очень. Видимо, та маленькая девочка, которая сидела тогда на лестнице и лила слезы, наблюдая, как ее детское сердце разбивается на мелкие осколки, очень этого хочет.
А ещё, я бы хотела, чтобы кто-нибудь тоже растоптал его чувства и вывалять сердце в грязи, чтоб он отчетливо понял, что тогда наделал. Жаль, что это невозможно.
Возвращаюсь за стол, наливаю себе шампанское и залпом выпиваю. Нужно успокоиться, слишком много места в моем сознании занимает человек, память о котором я мечтаю стереть.
Его приближение я словно чувствую, и когда он подходит, награждаю его убийственным взглядом. А потом вскакиваю со своего места, чтобы оказаться как можно дальше.
— Бэмби, постой, ты куда? — слышу за спиной.
— Иду искать свою следующую ошибку, раз наш уговор уже не действует! — отвечаю ему и ускоряю шаг, но он не отстает, ещё и говорит, что ничего не нарушал. Ха! — Серьезно? — не в силах слушать его ложь. — А это тогда что? — показываю ему фото на телефоне.
Его желваки играют на щеках и на мгновение он сжимает губы в тонкую линию, а потом несёт бред про шпионов.
