я соскучилась, а в теле поселилась такая беспросветная тоска, хоть головой о стену бейся. Как же хочется увидеть его, хоть краешком глаза, хотя бы голос его услышать. Конечно, я удалила номер телефона Шувалова, однако моя природная хорошая память на числа, постоянно простреливала мозг цифрами его мобильного, они словно светились в голове яркой табличкой напоминания, или предупреждения.
Эти размышления прервал настойчивый звонок в дверь.
— Кого принесла нелегкая? — ворчала Люда, направляясь к двери.
Ее недовольство можно было понять, ведь сегодня воскресенье и только девять часов утра. Мы даже позавтракать еще не успели.
— Танюш, это к тебе? — раздался через минутку, обескураженный голос подружки.
Ко мне?! Но ведь о том, что я в Питере, знают только родители. От лица отхлынула кровь, а сердце заметалось внутри маленькой испуганной пичужкой. Шувалов, это может быть только он. Наверняка служба безопасности компании «Стройнвест» в состоянии найти, если надо, то из-под земли достать, скрывающегося от их начальника человека.
Возникло малодушное желание спрятаться… Точнее, два противоположных желания, одно — исчезнуть, раствориться в воздухе, поскольку я боялась смалодушничать при встрече с Шуваловым, а второе — бежать как можно быстрее в коридор, что бы наконец-то взглянуть на своего неправильного принца. Он совсем не принц, Таня, ты перепутала… Алекс — чудовище, моральный урод, испохабивший такую красивую любовь между нами, обрюхативший твою младшую сестру. И тебе придётся с ним встретиться, поскольку спрятаться в однокомнатной съёмной квартире, находящейся на девятом этаже, попросту некуда. Не станешь же ты залезать в шкаф или закрываться на балконе? Никогда не опущусь до подобной трусости и глупости.
Негнущиеся ноги сделали несколько шагов в сторону коридора. Дыши, Таня, дыши. Это ведь так просто, вдох-выдох, вдох… жаркого горячего удушающего воздуха. Конечно, в коридоре стоял генеральный директор компании «Стройинвест» — Шувалов Александр Иванович собственной персоной, одетый в дорогой стильный костюм, с отутюженными стрелками на брюках. Натертые до блеска дорогие черные туфли сияли так, что можно было ослепнуть. Голубая мечта любой, даже временно безработной, офисной девы. Какой безумно привлекательный мужчина, красивый, чуть ли не до зрительного экстаза, даже несмотря на свой хмурый сосредоточенный вид. Блин, ну почему же Люда открыла дверь?! Она ведь знала, что я не хочу с ним встречаться.
Красивые глаза опалили, обволокли расплавленной сталью… Как же это сложно — вновь видеть Шувалова, особенно сейчас, когда обида, нет, не прошла, конечно, трансформировалась в вечную тупую боль в груди, а тоска по совместным счастливым дням отвоевала прочное место в моей душе.
— Здравствуй, Танюша, — слегка хрипло произнес Алекс.
Это простое ласковое приветствие обладало сокрушительной силой. Прислонилась спиной к коридорной стенке, потому что ноги не держали, и только сейчас сделала выдох. А потом опять жадный вдох горячей, насыщенной напряжением субстанции, в которую превратился воздух подружкиной квартиры.
На приветствие не ответила, не было сил. Боже, я всего лишь лужа, расплавленная лужа не пойми чего, в которой потрескивают оголенные провода былой любви. Вдох-выдох. Черт возьми, быстро взяла себя в руки, облапошенная влюбленная Золушка, он не должен понять твою слабость!
— Танюш, давай с тобой попробуем поговорить, как взрослые люди, без рукоприкладства и оскорблений.
— Александр Иванович, — голос звучал твердо, и то радость, — вы зря себя утруждали, разыскивали меня, тащились в Санкт-Петербург, поскольку я не намерена снова обсуждать сложившуюся ситуацию, она не требует дополнительного обсуждения.
В цель попала, серые глаза сердито вспыхнули.
— Тань, ну что ты, в самом деле, — встряла Люда, — человек столько ехал, идите в комнату да поговорите спокойно.
— Нам не о чем больше разговаривать, — категорично повторила я, а вот мои глаза вовсю рассматривали Сашку, стараясь вдоволь наесться, насытиться видом этого красивого мужчины. Может, потом мне не будет так тоскливо.
— Татьяна Николаевна! — серая сталь шуваловских очей снова блеснула мрачным блеском. — Даже суды, пытаясь разобраться в сути дела, выслушивают все стороны процесса и предоставляют последнее слово подсудимому. Так почему ты не даешь такого права мне?! Черт возьми, маньяков и убийц и то выслушивают!
— Александр Иванович, я не претендую на роль правосудия, я всего лишь заинтересованная сторона, точнее одна из жертв вашего большого сексуального либидо. Но если вам угодно, я могу уделить вам пять минут своего времени… Только большая просьба действительно обойтись без рукоприкладства, мне неприятно, когда посторонние люди нагло вклиниваются в мое личное пространство.
На красивом мужском лице теперь появилась свирепость. Не нравилось, ой не нравилось Шувалову быть посторонним.
Развернулась и решительно прошла в единственную жилую комнату подружкиной съёмной квартиры. Как меня ещё ноги держат?! Удивительно. И хоть я не оборачивалась, но всей кожей чувствовала, что Алекс идет следом, а его взгляд с бесстыдной тоской от макушки до пяток пожирает мое тело.
Подошла к окну, начав усиленно любоваться непонятным серым месивом пейзажа питерского двора. Оборачиваться не стала — боялась своих реакций, особенно сейчас, когда мы остались с ним наедине. Пусть считает меня невоспитанной грубиянкой… Хотя на самом деле я маленькая трусишка.
— Кажется теперь, после того как пришли анализы ДНК, вас действительно можно поздравить, вы скоро станете папой.
Не смогла сдержаться от этого явного выпада в его сторону. Как оказывается, упоительно осознавать, что доставляешь кому — то боль. Любопытство победило, обернулась, чтобы насладиться зрелищем муки в красивых серых глазах. Меня ждало разочарование, мужское лицо было совершенно непроницаемым. Но что со мной?! Кажется, я превращаюсь в садистку, нет, скорее мазохистку, поскольку больно, прежде всего, мне, ведь это я когда-то хотела стать матерью его ребенка, мечтала, глупая, читать на ночь сказки нашим детям, а потом целовать их пухлые щечки, вдыхая неповторимый аромат детской кожи.
— Да, можно поздравить, — ровно и спокойно сказал Шувалов.
Почему — то от его спокойствия стало обидно. Моя каждодневная боль требовала причинения ответных страданий.
— Так о чем вы, собственно, хотели со мной поговорить?
— О любви, Таня.
Презрительно усмехнулась.
— О, Александр Иванович, искренность своей любви, вы доказали поступками. Я подобное мужское поведение считаю предательством.
Кажется, Алекс неплохо подготовился к этой встрече, на привлекательном мужском лице не дрогнул ни один мускул, не проскользнуло ни одной мало-мальской эмоции.
— А как ты охарактеризуешь поведение своей сестры? Хочешь, я расскажу, при каких обстоятельствах был зачат этот ребенок.
Мы словно фехтовальщики на ринге, обменивались уколами. Интересно, кому из нас больнее?!
— Нет нужды, Александр Иванович, Юля мне уже рассказывала, и даже присылала вашу фотографию, где вы, утомленный после этого интенсивного процесса, спите у себя в кровати.
Ага… Желваки заходили на скулах, значит, мой удар достиг цели…
— Я
