меня трусы, они падают к моим ногам.
Треск ткани говорит о том, что они вряд ли будут пригодны к использованию.
Крупные ладони обхватывают мои ягодицы, разводят, и одним толчком Валиев погружается в меня. Приходится прикусить нижнюю губу, чтобы сдержать стон. Я успела забыть, какой он большой. Как тяжело принимать его. Забыла, потому что изо всех старалась выкинуть этого мужчину и то, что он творил со мной в борделе, из головы.
И вот, действительно, будто по спирали, вернулась снова к тому же…
Задыхаюсь от наполненности. Стискиваю край комода.
Мое тело сотрясает дрожь, зеркало расплывается перед глазами, от моментального жесткого ритма, в котором Далхан начинает таранить меня.
Глубоко и сильно. Вышибая рваные вскрики из моего горла.
Схожу с ума от этих порочных толчков, уже не могу сдерживать хриплые стоны, рвущиеся из горла. Сколько бы не повторяла себе, что я его ненавижу, невольно завожусь. Даже боль в ребрах, вдавливающихся в край комода не мешает. Я не хочу получать удовольствие с этим мужчиной. Но это не в моей власти.
Далхан покрывает меня, как самец самку. Грязно. Безжалостно.
Ощущения поглощают, уносят в другое измерение. Не могу сопротивляться удовольствию, которое он высекает своими ударами, которое растекается по всему телу. Вот уже тихонько поскуливаю, чувствуя приближение разрядки.
Никогда не испытывала такого с мужчиной. Только наедине с собой, зная досконально свое тело, могла достигнуть оргазма.
И вот сейчас постигаю его с врагом, с мужчиной, который презирает меня…
Удары его тела становятся более частыми и глубокими. Боль и наслаждение. Оглушающе громкие, влажные шлепки.
Одна рука остается на ягодицах, второй Далхан наматывает мои волосы себе на кулак, тянет на себя, вынуждая до предела выгнуть спину.
По позвоночнику пробегает сильнейшая судорога, когда очередной сильнейший толчок заставляет вскрикнуть. Все тело сводит сладчайшей судорогой, и я теряю рассудок, содрогаюсь, изгибаюсь, подаюсь назад, насаживаясь на член, не в состоянии контролировать свое тело.
В следующую секунду Далхан врезается максимально мощно, впечатывая мое тело в комод. Он кончает, не издав ни стона. Только тяжелое дыхание говорит о том, что это все же человек, а не бездушная машина.
- Вымойся, - приказывает через секунду, отпуская мои волосы, делает шаг назад. Смотрю в зеркало, как стаскивает презерватив, застегивает молнию брюк, и больше не сказав ни слова, уходит.
Какое-то время продолжаю стоять в прежней позе, прижатая к комоду. Разглядываю себя в зеркале. Растрепанную, красную как рак, мокрую.
Интересно, он сам вспотел хоть немного? Я этого не узнаю, потому что трахал меня в одежде, только ширинку расстегнул. Даже бюстгальтер с меня не снял. Такое ощущение, что старается вообще не касаться меня.
Почему мне больно думать об этом?
И этот приказ вымыться… Словно я замарашка.
Я и сама рада смыть с себя его запах, прикосновения, его сперму.
Отправляюсь в душ, долго стою под горячими струями. Вымыв волосы, завязываю их в тюрбан, не найдя фена. Заворачиваюсь в огромное черное полотенце, и, наконец, выхожу.
Интересно, сколько в этой квартире комнат? Экскурсию мне, разумеется, никто не провел.
Осмотревшись, прихожу к выводу что здесь гораздо больше пространства, чем мебели.
Гостиная и кухня одинаковы по размеру и разделены аркой.
Вот только спальня всего одна, в гостиной диван отсутствует, есть только два кресла.
Да, их можно сдвинуть и вполне себе устроиться.
Вот только в меня вселяется дух противоречия.
Почему Далхан должен занимать огромную двуспальную кровать в прохладной спальне, а я ютиться на креслах?
Он, к слову, уже спит. Лежит на спине, удобно раскинувшись. Обнаженный, я даже не знаю, есть ли на нем трусы. Это место прикрывает одеяло.
Уснул, и плевать ему, как я устроюсь. Спустил напряжение и забыл обо мне.
Меня это злит до чертиков. Я не привыкла к такому отношению. Меня вдруг охватывает злость на все это, и одновременно - дикое желание свести с ума этого мужчину, чтобы бегал за мной, чтобы умирал от желания, умолял меня на коленях уделить ему хоть толику внимания.
Раньше меня окружали именно такие мужчины. Вот только я к ним ничего не чувствовала и при каждом удобном случае вытирала о них ноги.
Понимаю, что мои мысли – совершенно идиотские. Такие как Валиев никогда не будут бегать за женщиной. Надо спасаться от него как можно скорее. Вернуться к своему плану побега за границу.
Поэтому, нужно хорошо выспаться, набраться сил. Мне многое предстоит решить утром. Нет даже нормальной одежды, чтобы покинуть квартиру, обуви. Только униформа. Придется потревожить Галину. Или попросить помощи у Далхана… снова.
Пристраиваюсь осторожно, разбудить монстра в мои планы не входит. Занимаю краешек постели, на одеяло не претендую – мне достаточно теплого халата. На меня вдруг наваливается дикая усталость, отключаюсь почти мгновенно.
* * *
Просыпаюсь, чувствуя себя невероятно уютно, словно в теплом коконе. Давно не испытывала подобных ощущений, не хочется вырываться из этих сладких грез, поэтому еще какое-то время продолжаю лежать с закрытыми глазами, нежась в этом тепле.
Вспоминаю события вчерашнего вечера. Сейчас почему-то они не кажутся такими уж страшными.
Далхан спас меня. Бросил свою спутницу, уехал со мной. Может быть, все же чувствует ко мне что-то большее, чем желание наказать? От мысли, что этот холодный суровый мужчина может стать зависимым от меня, по телу пробегает дрожь возбуждения.
Я хочу это. Свести его с ума. Вчерашние мысли снова заполняют голову. Между ног начинает сладко потягивать.
Изгибаюсь как кошка, открываю глаза. Я почти прижата лицом к бронзовой мощной груди, покрытой черными волосами. Опустив взгляд чуть ниже, смотрю на белую повязку, на ней проступили капли крови. Вздрагиваю. Это случилось с ним из-за меня. Будет ли этот мужчина теперь презирать меня еще сильнее? Он явно думает, что я специально спровоцировала Волкова. Я могла бы попытаться объяснить, как все обстоит на самом деле. Вот только поверит ли…
Запрокидываю голову, смотрю на лицо Далхана. Он еще спит. Его дыхание ровное, спокойное. В то время как мое – сбивчивое и рваное.
На меня находит какое-то безумие, просунув руку меж нашими телами, сжимаю член Далхана. Горячий и твердый. Ласкаю его рукой, проводя по всей длине, до конца, не отдавая себе отчета в том что творю. Касаюсь яичек, очень больших, крупных, как у настоящего самца. Взвешиваю их в руке, задыхаясь от ощущений. С ума схожу от собственной смелости. Мне нравится то, что
