И ведь умом понимал, что с птичкой надо провести конкретную беседу, пока не дошло до критичной точки, но её долбаное упрямство сводило мою адекватность к минимуму, и я забывал обо всём…
Пробраться в дом двух одиноких женщин мог кто угодно, но у меня не было сомнений в личности преступника. Вернее, я мог представить урода, вообразившегося себя неуязвимым, только это не помогало успокоить разбушевавшегося внутри Фантомаса.
Я держался.
Я правда держался, улыбаясь её маме, с которой они были точной копией друг друга, и которая готова была убить меня взглядом в духе «ты не пройдёшь!»
Я терпел удушающее желание завалить свою сопротивляющуюся заразу прямо там, в коридоре, и плевать, как у меня всё дымилось.
Я даже спать не мог, как больной пересматривая её фото по десятому кругу, будто прыщавый сопляк-фанат, каких у неё наверняка до задницы.
А потом не выдержала душа поэта — продемонстрировал птичке свою реакцию на ту откровенную фотосессию в купальнике для рекламы спортивного бренда.
И что получил в ответ?
«Ничего особенного. Мне и не таких присылали».
Ничего, блять, особенного?
Ничего?!
Конечно, ты ж наверняка много разных повидала — зачем тебе мой, весь такой унылый?
Хотелось бежать обратно к ней и доказывать, что я хоть и не хренов Карлсон, но лучше любой псины. И кому? Девице, которая строит из себя не пойми кого и отрицает весь тот трэш, в который вляпалась?
Да.
Хочу доказывать и доказывать, пока не поймёт, как была не права!
С этой мыслью и болезненным стояком я просыпаюсь уже хрен знает какое утро подряд, понимая, что я ни хера не в ресурсе, не в потоке и вообще злой, как деревенский гусь.
Бабушка, словно чуя моё пробуждение, настойчиво трезвонит, едва я продираю глаза, пока Веня лениво приподнимается с места.
─ Не хочу начинать утро с плохих новостей, но завтра твой отец устраивает благотворительный вечер, и мы должны там быть.
Не было печали, что ж меня зачали…
─ Я ещё не пришёл в себя, чтобы с ними встречаться. Спина отрывается, Луна во Льве и вообще, на мне, кажется, проклятье.
─ Кундалини-йога тебе в помощь.
─ Куни… что? Бабушка, а ты проказница, ─ потешаюсь над старушкой, как могу. ─ Хотя, мне нравится ход твоих мыслей, продолжай.
Обязательно предложу это птичке в качестве расслабления, а то стресса многовато для нас обоих. Только я, она, Веня и заснеженный домик в горах…
─ Похабник ты, Эль. ─ Так и вижу её поджатые губы. ─ Как хочешь, но вы должны быть там вместе со своей девушкой, и ты обязан представить нам друг друга. Мне уже даже всё равно, кто это будет — эскортница или любая встреченная тобой девица, которой ты пообещал деньги. Я сделаю из неё достойную жену для тебя.
─ Ба, я тебя не узнаю.
Видимо, дела реально так себе, раз ей хочется окунуть в дерьмо собственного сына, правда, за Нику мне немного обидно.
─ Просто сделай, о чём прошу. Они не увидят меня дряхлой старушенцией, выжившей из ума, и не присвоят себе наши капиталы!
Когда дело касалось денег, эта женщина превращалась в волчицу, отчаянно сражаясь за наше семейное благо, и я мог бы оказаться на обочине жизни, а дед бы скопытился раньше срока, если бы не её железная рука. Так что я просто не имею права подвести её.
─ Будет тебе девушка, ─ обещаю напоследок, и мы прощаемся, а я понимаю, что мне понадобятся железные аргументы, чтобы затащить птичку в этот гадюшник.
От приставленного за ней следить человека я узнаю, что они с подружкой вот уже несколько часов шатаются по торговому центру, и зачем-то мчусь туда, толком не завтракая.
Не знаю, какое желание руководит мной сильнее — просто увидеть её или вновь прикоснуться, но в башке улей, и только одна мысль бьёт со всех сторон, вызывая новые головные боли.
«Не отдам».
Видимо, у нас это семейное, но если уж мы что-то заполучили, хрен выпустим из рук, и меня колотит, как нарка от самой идеи, что буду обладать ей безраздельно. Это словно болезнь. Лихорадка, которая никак не отпустит, а я даже не хочу позволять себе исцеляться. Как зверь, больной бешенством, продолжаю выслеживать свою самку и радуюсь, как конченный псих, находя её — такую воинственную и смешную.
Иду на сладкий запах и настигаю.
«Не отдам», ─ бьётся в висках, когда я снова сжимаю Нику в своих руках, заведя её в какой-то тёмный закуток.
Всё перестаёт иметь значение.
Она такая отзывчивая, хотя даже не понимает этого. Её губы, запах, тело — всё как будто для меня создано, и никогда ещё так не крыло, что даже мозги отшибает напрочь.
Забываюсь.
Топлю себя в её близости, не желая выплывать, не представляя, какую ересь несу и не отвечая за свой проклятый рот, за что откат получаю нехилый.
─ … Теперь понимаю, что ты недалеко ушёл от брата, ─ летит с порцией презрения, а я смотрю, как птичка покидает меня, не зная, какая борьба происходит в тот момент в моём сознании.
И какая же злость берёт, когда она сравнивает меня с тварью, которого даже человеком назвать сложно.
«А может, не стоит её в этом переубеждать?» ─ шепчет кто-то подлый над ухом, пока я смотрю в удаляющуюся спину.
Соблазн велик.
Я привык возвращать людям столько, сколько мне дают, но птичка не знает об этой черте моего характера, вот только я не мразь.
Как же иногда дерьмово быть положительным героем…
После нашей встречи моё настроение далеко от прежнего позитива, а в теле гуляет адское пламя. Хочется найти кого-нибудь, утолить этот голод, и я даже заруливаю в старый клуб, где когда-то проводил много времени ещё много лет назад.
Пить мне нельзя, но так и тянет опрокинуть стакан.
Когда-то это был единственный способ угомонить своих демонов, только ни к чему хорошему не привёл, поэтому первым делом я осматриваюсь в поисках какой-нибудь девицы
Всё мимо.
Ещё и очень к месту слух выхватывает знакомый голос, и нет сомнений, что обращён он ко мне.
─ Кого я вижу…
Оборачиваюсь, едва не попадая под бульдозер по имени Рашад.
Когда-то он промышлял нелегальными боями прямо здесь, в подвале этого же здания, и сомневаюсь, что перестал. Судя по раздавшейся харе, на жизнь он заработал с лихвой уже после моего отъезда, но мне он всегда казался нормальным мужиком.
─ Вот это тебя распидарасило, ─ присвистываю, оглядывая мощные раскачанные телеса.
─ Иди в жопу, Эль, ─ добродушно отзывается тот, и мы обнимаемся.
─ Спасибо, я пока по девочкам.
Усаживает меня за лучший столик, откуда открывается прекрасный вид на танцовщиц, призывно двигающихся в такт расслабляющей музыке, но меня ничего не цепляет, хотя в другой день уже давно бы сожрал двоих разом.
─ Так может, ты кого-то конкретного ищешь? ─ кивает в сторону своих лучших.
─ Ты теперь и таким занимаешься?
Мгновенно улавливает перемену моего настроения.
─ Э, спокойно, брат — у меня всё на добровольной основе. Никого не принуждаем, ни к чему не склоняем.
К нам как раз подходит одна из красоток, без спроса присаживаясь рядом, только это не то, что мне нужно. От неё пахнет приторной сладостью, наряд слишком откровенен, а мне необходим другой антидот. Дожил.
─ Сами, значит, склоняются, ─ делаю нужные выводы, а потом вспоминаю, кто вообще передо мной. Его семья не самые последние люди в городе, и если мне нужна лишняя информация, то лучшего сплетника, помимо Витюши, конечно, не сыскать. ─ Скажи-ка, ─ демонстрирую ему экран телефона, ─ слышал что-нибудь вот об этом мероприятии?
Если кто-то и в курсе творящегося пиздеца, то точно он, потому что теперь я, по ходу, вообще ни на кого не могу полагаться.
Именно в этот момент, когда демонстрирую сайт, ставки опять повышаются до небес, и я чертыхаюсь на все лады.
─ Что, твоя? ─ угадывает на фото улыбающуюся Нику, а у меня в груди печёт.
─ Пока нет. Но я не теряю надежды, ─ выцеживаю, и Рашид пережидает мой приступ, пока девица ненавязчиво кладёт свою руку мне на бедро, воспаляя и без того расшалившееся воображение.
