Страшно представить, что она испытывает сейчас, находясь в одиночестве и накручивая себя еще больше. И где она находится по моей вине. Я должен был предвидеть такую уничтожительную, разрывающую душу на мелкие части, ситуацию.
Должен был, но не смог…
Взбежав на небольшое крыльцо такого знакомого и в то же время чужого дома, я нажимаю со всей силы на звонок. Ужасно хочется увидеть ее вновь. Обнять, поцеловать и сказать, что все, что она услышала, неправда. Снова соврать, только бы она не плакала. Или позорно упасть на колени и замаливать грехи. Тоже вариант, но здесь последствия более непредсказуемы. Поэтому, пожалуй, пока остановлюсь на первом.
Не так страшно хотя бы.
Проходит минута, вторая, но мне так никто и не спешит открывать дверь. И это пугает. Неужели дома никого нет? Нервно оглядываюсь по сторонам, пытаясь выловить взглядом жильцов нужного мне подъезда. Но все печальней некуда. Нормальные люди в такую адско-ливневую погоду прячутся дома, а не шарахаются без зонта под дождем.
Стук. Щелчок. Незнакомый дедушка с добрыми глазами и лучезарной улыбкой помогает попасть внутрь подъезда. Я всегда удивляюсь, откуда у стариков столько тепла в глазах. В их-то годы. В мире, который поработила коррупция и власть.
— Спасибо, — от души благодарю деда и спешу подняться на седьмой этаж, напрочь игнорируя лифт.
Сейчас мне надо освежить дурную голову, чтобы ненароком не наговорить лишнего. И немного просохнуть не помешает тоже.
До нужного этажа добираюсь слишком быстро. Дыхание сбито, тяжело дышать. Видимо, на нервной почве. Найдя взглядом нужную дверь и номер на ней «68», снова вдавливаю пальцем дверной звонок.
Минута. Две. И наконец раздаются тихие, недовольные шаги. Щелчок — один. Второй. Не спеша приоткрывается тяжелая дверь, и выглядывает лицо сонной женщины. Видимо, мама, делаю вывод я.
— Здравствуйте, — вежливо улыбнувшись и игнорируя недовольное лицо женщины, продолжаю уверенно: — Можно Вику, пожалуйста.
— Зачем она тебе? — приосанившись и сложив руки на груди, взирает на меня недовольно, словно увидела врага.
Знаю. Мой внешний вид для знакомства с родителями любимой девушки оставляет желать лучшего, но что есть, то есть. Придется смириться, мама. И поверить, что не всегда я похож на бродячего пса с помойки. Мокрого и растрепанного.
— Поговорить надо, — ловлю ее презрительный взгляд, но не отпускаю.
Мамина Вика не из простых женщин. Она та, что несет опасность и кучу неприятностей. Это внешне белая и пушистая, а внутри… Стоит послушать Вику, так хочется ее скорее окольцевать и увезти подальше от родителей. Она права, ее семья не идеальна.
Достаточно взглянуть на гарпию, что стоит передо мной, и, мило улыбаясь, вытягивает интересующую ее информацию.
— Одноклассник? — интересуется с потаенной надеждой в голосе.
— И не только.
Черт, кто меня дернул за язык?! Взгляд женщины, имени которой я все еще не знаю, в миг меняется. Становится стальным. Острым. Ощущение, что шаг влево, и я окажусь на операционном столе, где меня с огромным удовольствием будут препарировать, словно лягушку.
— Этого не может быть. У Вики есть жених, — заключает уверенно и, криво усмехнувшись, с нескрываемым интересом наблюдает, как мое сердце останавливается.
Какой еще на хрен жених? Больше часа назад под лучами палящего солнца, стоя в обнимку на школьном дворе, она целовалась со мной. Дарила мне свою нежность, преданно смотрела в глаза, а сейчас, стоя на пороге ее квартиры, я узнаю, что у нее есть жених. Бред.
— Этого не может быть, — неверяще трясу головой и, резко развернувшись, несусь к лестнице, не желая слышать слова сочувствия, что доносятся в спину.
Оказавшись на улице, запрокидываю голову к серому небу и позволяю каплям дождя остудить ее. В ней столько мыслей, что становится плохо. Я до последнего не верю в слова ее мамы. Вика не может мне врать. Не могут врать глаза цвета молочного шоколада.
Освежившись и почувствовав холод, вздрагиваю и безнадежно направляюсь в сторону парка. Последняя надежда, что она может находиться там, умирает, когда я не нахожу ее. Ее любимое место у моста с резными бортиками пустует.
Там никого. Так же, как в моем сердце. Ощущение, что я потерял ее навсегда.
Медленно направляясь в сторону гаража, слушая хлюпанье новых туфель, которые, кажется, вскоре расклеятся, я думаю о ней. Куда она все-таки могла деться, и где ее искать?! Невольно в голове всплывает картинка нашего первого поцелуя. Там, у зеленого сердца.
Дождь льет. Ноги сами несут меня к той самой скамейке, где состоялся наш первый поцелуй. Тот, что снес барьеры предосторожности в моей голове окончательно.
Я до последнего не хотел с ней связаться. Избегал. Глупо надеялся, что смогу от нее отделаться. Смогу обмануть себя.
Но мысли о ней, словно корни старого дерева, вросли в меня.
— Ви-и-ика, — кричу срывающимся голосом и бегу, завидев знакомую, сгорбленную фигуру на той самой скамейке.
Она сидит, насквозь промокшая и продрогшая, тихо всхлипывая и рассматривая носы грязных туфель. Мне страшно заглянуть в ее глаза и увидеть в них разочарование. Или даже пустоту.
Сейчас у меня есть одно желание — согреть и не отпускать. Никогда.
— Вика, родная моя, — подбегаю к ней и, ни о чем не думая, падаю на колени, все-таки заглядывая в пустые глаза.
Страх, что сковывает меня, никакими словами не описать. Ее взгляд пуст. Нет больше той нежности, той любви, что я видел ранее.
Сука, что она ей сказала?!
— Вика, родная моя, — шепчу, целуя и растирая ее холодные ладони, пытаясь хоть как-то согреть.
— М-мне х-хо-ло-ло-дно, — шепчет едва слышно, стуча зубами.
Глава 18
Евгений
Оказавшись в небольшом гараже, где царит таинственный полумрак, первым делом начинаю напрягать память и вспоминать, есть ли здесь вообще теплые вещи. Иногда я здесь ночую, поэтому точно знаю, что комплект свежего постельного белья найдется легко. А вот вещи — не факт. Есть вероятность, что мама уже навела здесь порядок и все теплое, соответствующее летним жарким дням, забрала домой.
Проводив трясущуюся от холода Вику до дряхлого дивана, быстро направляюсь к небольшому шкафчику, спрятанному в темном углу гаража. Точнее, старому, никому не нужному сейфу. Открыв металлическую дверцу, достаю свою черную футболку с эмблемой Nirvana и спортивное трико, в котором хожу на тренировки в спортзал. Радует, что хоть постиранное, а то было бы стремно как-то предлагать девушке пропахшую потом тряпку. Медленно протягиваю вещи дрожащей девушке, боясь ее спугнуть, и замечаю, что она изо всех сил старается не смотреть на меня. Я снова углубляюсь в недра старого сейфа, чтобы только не видеть, как она будет переодеваться.
С ума сойду же. Не иначе.
Не торопясь и из последних сил стараясь на нее не смотреть, достаю комплект постельного белья, медленно возвращаюсь. Она сидит все так же, как я ее оставил несколькими минутами ранее. Даже не потрудилась переодеться в сухую одежду. Не сдвинулась с места ни на сантиметр.
Черт, дело плохо.
— Послушай, давай поговорим. Ты все расскажешь и… — замолкаю.
Я не знаю, что следует добавить. Неважно, как повернется этот разговор, я все равно окажусь в дураках. Потому что я и так дурак.
Оглянувшись по сторонам растерянным взглядом в поиске обогревателя, мысленно пытаюсь подобрать правильные слова. Ну, или почти правильные. Я должен все объяснить. В конце концов во всем признаться.
— Ви-и-ик, — делаю попытку номер два, но меня бессовестно прерывают.
— Нет, — произносит она уверенно и, подняв голову, смотрит на меня снизу вверх так, что мне становится нестерпимо плохо.
Упс.
Если я правильно понимаю девичью психологию, сейчас она готова рвать и метать. Но почему-то сидит, крепко стиснув кулаки, и просто смотрит на меня испепеляющим взглядом.
— Ви-и-ик, прошу тебя, — шепчу практически онемевшими от холода губами, но не сдаюсь. Я должен с ней поговорить. Мне это просто необходимо.
