– Вот как? Юля мне ничего на рассказывала.
– У Юли плохая память, – прокашлявшись, говорю я о себе в третьем лице. – Пойду поймаю официанта и попрошу вазу, – помахиваю пионами, – я быстро, – улыбаюсь, тут же быстренько ретируясь.
Пока иду до стойки бара, у меня горит все, и даже уши! По пути заскакиваю в уборную. Одного взгляда в зеркало хватает, чтобы испугаться собственного вида: глаза лихорадочно блестят, скулы в алых пятнах смущения, губы мелко подрагивают.
Э-э, нет, так дело не пойдет, Данилова!
Оглядываю кабинки – в туалете пусто. Я здесь одна. Откладываю букет и, дернув кран, подставляю ладони под холодную воду. Она острыми иглами врезается в разгоряченную от волнения кожу.
Капец какой-то! И это сейчас Титов по-прежнему не знает, кто такая Юла, а когда дойдет до встречи тет-а-тет? А рано или поздно это случится, если я реально хочу продолжения. Тогда что? Впечатлительную меня со свидания на реанимобиле увозить будут?
Глупо, Юля! Соберись, Юля!
Мысленная шипяще-рычащая отповедь своему отражению помогает взять себя в руки. Выключив воду, в зал я захожу уже чуть более уверенная в себе, чем улепетывала. Вручив букет бармену, который обещает найти для меня вазу и принести цветы, я возвращаюсь к столику.
Все уже расселись по своим местам. Мужчины о чем-то увлеченно беседуют. Так, что я почти незаметно плюхаюсь на свой стул, по левую руку от папы. Напротив Илоны. Снова ловлю на себе ее взгляд и улыбку. Улыбаюсь в ответ.
Что за излишнее внимание невесты Титова к моей персоне?
Тут же перед нами, стараниями официантов, появляется горячее и бутылка вина. Последнее для “девочек”. Мужчины сегодня не пьют. Что папа, что Богдан, полагаю, оба за рулем и останавливают свой выбор на чем-то безалкогольном.
Интересно, любитель контроля – Титов – вообще способен упиться вдрызг?
Первый тост-поздравление именинника на себя берет его друг. Говорит Богдан кратко, лаконично, но от души. Следующее пожелание папе уже от меня. Собственно, все, что я хотела ему сказать, уже озвучила в машине по дороге в ресторан. Впервые рискнула завести тему отношений, на что отец отшутился и заявил, что ему в жизни хватает одной женщины. Меня. Сейчас он снова отмахнулся, но по глазам вижу, что мои слова его растрогали.
– Спасибо, Юляш! – крепко обнимая, говорит папа.
– Всегда пожалуйста, па!
Вечер выходит уютный. Мы с Илоной преимущественно помалкиваем, предоставляя поддерживать за столом общение Богдану и папе. Но ровно до тех пор, пока разговор каким-то невообразимым образом не переключается на мою персону.
Глава 12
Юля
– Так Юля балерина? – удивленно косит взгляд в мою сторону Илона.
Пошел третий час наших “камерных” посиделок в ресторане. Я, заслушавшись потрясающую игру приглашенного скрипача, неожиданно выступающего сегодня в ресторане, не сразу соображаю, что разговор заходит обо мне. Когда же доходит, оборачиваюсь. Невеста Богдана крутит в длинных пальцах ножку бокала и смотрит на меня в упор.
Я же смотрю на руку Титова, что лежит у нее за спиной. На спинке стула. Всего на мгновение сжимаю под столом кулаки от досады. Какой собственнический жест мужчины по отношению к своей женщине.
– Выходит, что так, – киваю. – Балерина.
– Я-то думаю, чего ты такая худенькая и маленькая, – вроде комплимент, а вроде и не очень. – Теперь вот, все сложилось. У меня у подруги дочь тоже пошла в балет. Крайне неблагодарное это ремесло. Из-за постоянных тренировок и занятий, ограничений и правил, у вас же, молодых девочек, совсем нет личной жизни, – качает головой пассия Богдана. И тон у нее такой покровительственный и улыбка такая елейная, что хочется остатки вина из бутылки вылить прямо на ее идеальную укладку.
Я уже открываю рот, чтобы ответить.
Но меня опережает Титов, замечая:
– Во взрослой жизни ради любимого дела иногда приходится чем-то жертвовать, Илона. Временем, здоровьем, отношениями. Но откуда тебе это знать, правда? Все, чем бы ты не начинала заниматься – слишком быстро тебе надоедало.
Я давлюсь воздухом. Вот это он ее прищучил…
Судя по взгляду любовницы Титова, не только я в легком шоке. Она тоже такого выпада мужчины не ожидала. Богдан же, как ни в чем не бывало, переводит взгляд с Илоны на меня, интересуясь:
– Какой курс, Юль?
– Второй.
– Молодец. Правда, так держать. Немногие имеют такую силу воли и характер, чтобы добиться своего, несмотря ни на какие лишения. В оконцовке – они все того стоят, – салютует мне бокалом и улыбается.
Я не могу сдержать ответной улыбки. По телу теплом разливается гордость за себя. В глазах Титова я уже, как минимум, целеустремленный человек. Это не может не радовать. Пусть это крохотный, но уже шаг в нужном мне направлении.
– Весной практику будут проходить в Мариинке, – гордо говорит папа. – Потрясающий театр, доводилось пару раз побывать на премьерах. Вы там были?
– Пару лет назад летом прилетали по рабочему вопросу, но так и не дошли.
– Зря, артисты там – поистине профессионалы своего дела.
– Илона не большой любитель ходить по музеям и театрам. У меня на них, как правило, тоже нет времени.
– А просто погулять по городу? – пожимаю плечами. – Особенно по зимнему. Холодно, да, но красота невероятная. Чего один Невский стоит! Он светится весь. От витрин до фонарей. А еще вечерами на улицу выходит много артистов. Кто-то поет, кто-то играет. Атмосферно очень.
Титов ухмыляется. Грустно как-то. Взгляд его, устремленный в мою сторону, неожиданно тускнеет, когда мужчина говорит:
– Если бы я помнил, когда вообще последний раз гулял, Юль.
– У вас просто не было подходящей компании, – выпаливаю, не успев прикусить язык.
– Вероятней всего, да, – даже не думает отнекиваться мужчина.
– Вообще-то, – откашлявшись, замечает Илона. – Я все еще здесь. И если бы ты, Титов, хоть раз изъявил желание, как ты говоришь, “прогуляться”, вряд ли бы тебе отказали.
– И далеко бы мы на твоих каблуках ушли? До ближайшего ресторана?
Илона фыркает.
– Зато в следующий раз, когда буду в Питере, я, как минимум, знаю, кому звонить. Устроишь экскурсию, Юля?
– Разумеется. С радостью.
Сердечный ритм снова сбоит. И до конца вечера уже не желает приходить в норму. Все потому, что нет-нет, да я ловлю на себе взгляд Богдана. Не знаю, что он значит. Я не сильно искусна в подобных вопросах. Но кажется, что я вижу в его глазах интерес. Ко мне. Теперь уже не просто, как к дочери друга. Как к девушке. Женщине.
В начале одиннадцатого мы выходим из ресторана. Богдан открывает машину и галантно придерживает для Илоны дверь, а потом идет провожать нас с папой. Так получилось, что мы свой Mercedes припарковали на другой стороне небольшой парковки. Жалкие пять метров, но лишние пять минут рядом с мужчиной. Я готова ловить каждую!
На улице снова идет снег. Мелкие хлопья, медленно кружась, заметают город. Ночь сегодня теплая. Идеальная – по моим меркам зимы.
– Ладно, – говорит па, когда мы останавливаемся у машины, – спасибо за компанию, дружище. Не теряйся, звони.
– Взаимно, Степ. Еще раз с твоим днем!
Мужчины пожимают друг другу руки, прощаясь. Папа, зря не теряя времени, идет к водительскому сидению. Я улыбаюсь и киваю Титову, не сомневаясь, что сейчас он тоже уйдет. Вернется к своей Илоне. Разворачиваюсь, делаю шаг, собираясь юркнуть в теплый прогретый салон авто, тяну руку к ручке, но…
Меня опережают. Богдан перехватывает мою ладонь. Всего милисекунды, когда его горячие пальцы касаются моих, и я тут же пугливо отдергиваю руку. Ее словно прошивает током. Мощнейший разряд до самой макушки, растворяющийся окончательно где-то в районе сердца.
Я резко оборачиваюсь. Богдан с легким щелчком замка открывает дверь, придерживая ее для меня. Поднимаю взгляд – ого, оказывается, Титов очень и очень близко! Так, что в носу щекочет от аромата его парфюма. И я ощущаю жар, исходящий от его мощной фигуры, заступившей мне дорогу.
