смеется, а я зарываюсь пальцами в его волосы и широко улыбаюсь.
Если бы только такие аттракционы давали последствия в виде детей…
Виктор
Когда Ира спустилась ко мне на каблуках и в соблазнительном белье, я подумал, что наша сексуальная жизнь налаживается. В тот вечер, сидя с практически обнаженной женой на руках в гостиной нашего дома, я пил виски, смотрел на огонь в камине и пообещал себе, что с этого дня все должно быть иначе. То ли пустые яйца мне голову вскружили, то ли сентиментальность того дня, но мне казалось, что все должно наладиться.
К сожалению, не всегда мы получаем то, чего так сильно хотим.
Как-то я общался с одним бизнесменом. Уважаемый человек в городе и стране, который пробился из низов благодаря своему уму и деловой хватке, видимо, встроенной в его базовую комплектацию. Так вот, он на тот момент был женат третий раз. И он сказал мне, что закон баланса еще пока никто не отменял. Если где-то прибыло, в другом месте обязательно убудет. Я тогда посмеялся и привел в пример себя. Мол, у меня и жена умница-красавица, и деньги, и карьера, и дом — полная чаша. Все на месте. Он покачал головой и сказал, что, кроме жены и брата, у меня нет семьи. Я согласился. Да, родителей у меня нет, но дети ж еще будут. А он обронил такую фразу, которая заставила меня задуматься:
— А ты обрати внимание на цикличность. Если в семье все в порядке, на работе выстреливает какая-то хрень, и наоборот. Даже если внешне ты благополучен, все равно у тебя есть какие-то проблемы в той или иной сфере. Это не злая карма, это просто факт. Потому что должен быть баланс, понимаешь?
Я не понимал. Мне казалось, что все у меня в шоколаде. Кроме, конечно, того, что потерял маму в возрасте, когда все еще в ней нуждаешься. Но все же в целом меня можно было назвать счастливым человеком.
Сейчас я понимаю, что в некоторых областях моей жизни зияют дыры. И я не только о том, что у нас с Ирой нет детей. Взять даже цикличность наших с ней отношений. После такого яркого подъема — шутка ли, четыре сексуальных контакта за неделю — снова наступил спад. И как раз тогда, когда я принял решение попробовать строить свою семейную жизнь, исключив из нее такую фигуру, как треугольник. В конце концов, моя жена на самом деле умница-красавица. Сексуальная гурия, из-за которой мне приходится контролировать слюноотделение.
Но все сказки когда-нибудь заканчиваются, а эйфория и гармония, похоже, не могут длиться вечно.
Подхватив цветы с пассажирского сиденья, выхожу из машины и оборачиваюсь, чтобы убедиться, что ворота закрылись. Взбегаю по ступенькам и открываю дверь. Слышу шум вытяжки на кухне и бубнящий телевизор. Все это звучит так уютно, мне нравится.
Мышка крутится на кухне, колдуя над кастрюлями. Подхожу к ней со спины и целую оголенное плечо. На ней безразмерное платье, которое скрывает ее красивую фигуру, но при этом открывает плечо, что добавляет сексуальности небрежному образу. Ира подскакивает, а потом облегченно смеется. Но, когда я выставляю вперед руку с букетом роз, улыбка немного вянет на ее губах. Затем она легонько встряхивает головой и снова улыбается.
— Что-то не так? — спрашиваю, озадаченный. — Тебе не нравятся цветы?
— Нравятся. Они очень красивые. Поставь в вазу, у меня руки заняты.
Она поднимает руки, в одной держа нож, а во второй — недорезанный огурец.
— Легко, — отвечаю и иду в гостиную зону за вазой.
— Ты сильно задержался.
— В смысле — сильно? Сейчас только девять. Мы с Ильичом поужинали в “Капо”.
— Что рассказывал?
Подхожу к раковине и набираю воду, пока Ира продолжает нарезать салат.
— Да ничего особенного, мы в основном по делу общались.
— По какому?
— У Марины Артуровны дело, которое ведет Никита. Уголовка. Так вот там сейчас стороны пытаются договориться, да все никак.
— И ты выступаешь посредником?
Я с улыбкой качаю головой.
— Ни боже мой, что ты? Я консультировал Макара, на какой козе к Артуровне подъехать.
— Ясно, — задумчиво бормочет Ира.
— А как у вас? — спрашиваю, снова прижимаясь к ней сзади и пробираясь ладонями под подол платья. Глажу нежную кожу бедер, пока вожу губами по плечу.
— Нормально. Проверка началась, Попов в истерике, мы ходим на цыпочках. Нормальный рабочий процесс. Дело должны интересное подкинуть. Громкое, — медленно добавляет она.
— Ира, — отзываюсь строго, отрывая губы от ее кожи и переставая гладить бедра.
— Успокойся, не настолько громкое.
Я снова целую ее в плечо, но напряжение, витающее в воздухе, становится более ощутимым. В прошлый раз, когда Ира вела громкое дело, все закончилось тем, что я весь город перевернул с ног на голову, чтобы обеспечить ее безопасность. К счастью, все закончилось благополучно, но мне бы не хотелось снова переживать подобное.
Возобновляю движение ладонями, но чувствую, что Ира не отзывается. Тогда двигаюсь смелее, цепляя пальцем кромку ее кружевных трусиков и оттягивая их немного в сторону. Ира выворачивается из моей хватки и идет к холодильнику, чтобы достать масло для салата.
— Все нормально? — уточняю еще раз.
— Да, устала просто.
— Тогда зачем затеяла готовку? Заказала бы что-нибудь или сказала мне, чтобы я привез из ресторана.
— Это помогает мне немного очистить мысли.
— А есть, от чего очищать? — прислоняюсь бедром к столу и беру недопитый Ирой бокал вина. Делаю глоток, наслаждаясь богатым букетом. Умеет она выбрать вино.
— Работа. — отвечает Ира. — Эй, это мое вино! Налей себе сам.
— Я добавлю, — подмигиваю ей и снова делаю глоток.
А когда Мышка подходит к столу и откручивает крышку на бутылке с маслом, беру ее за подбородок и, слегка приподняв голову, приставляю бокал к губам. Она смотрит на меня с непроницаемым лицом. Ненавижу эту ее прокурорскую привычку, которая портит наши семейные отношения. Ира делает небольшой глоток, но я не убираю бокал, и капля вина скатывается по ее подбородку. Подхватываю ее кончиком языка и передвигаюсь выше к губам, чтобы лизнуть уголок и попытаться поцеловать. Но Ира поворачивает голову и быстро чмокает меня, а потом возвращается к салату.
Понятно. Ей даже вслух не надо произносить очевидных вещей, чтобы я
