Я убираю прядь ее волос с лица и некоторое время смотрю, как она спит. Ее лицо такое нежное. Ее стены рушатся, и проявляется вся ее уязвимость. Милли выглядит моложе, больше похожа на ту, какой была в роковую ночь.
Переворачиваясь на спину, смотрю в потолок, раздумывая, стоит ли это того? Готов ли я к тому, чего она хочет от жизни? Милли не из тех девушек, с которыми можно только порезвиться. Несмотря на то, что ей нравится выставлять себя напоказ, как будто она теперь сильнее и старше, она все еще человек. Она все еще Милли.
Я действительно не хочу все испортить.
Могу ли я быть таким, как она хочет? Что ей нужно? Могу ли я быть тем парнем, который станет женихом, а потом мужем?
Улыбаюсь, когда думаю о том, если у нас будут дети, как мы будем бегать и играть с Энни на пляже. Мы бы все вместе путешествовали по ее работе и по моей, навещая Тедди на Западном побережье. Но мы все равно приезжали бы обратно сюда, в эту маленькую лачугу на берегу моря.
Да, я мог бы это сделать.
Если она позволит.
ГЛАВА 16
Ноа
Когда я просыпаюсь утром, она все еще крепко спит, отсыпаясь от похмелья. Поэтому я оставляю ее и встаю, чтобы позаботиться об Энни, покормить ее, а потом выпустить на улицу, Милли любит нежиться по утрам на веранде.
Возвращаясь в спальню со стаканом воды, вижу, что Милли все еще крепко спит, похрапывая. Я хватаю свою камеру, не желая пропустить этот момент и то, как красиво она выглядит в теплом утреннем свете. Ее кожа почти сияет, а веснушки видны во всей красе без скрывающего макияжа. Рыжие волосы падают на лицо, а рука прикрывает лоб.
Она выглядит чертовски сногсшибательно.
И, кажется, я знаю идеальный способ разбудить ее.
Медленно и так тихо, как только могу, я опускаю камеру и возвращаюсь под одеяло. Прошлой ночью я надел на нее пижамные штаны, что немного усложнит задачу. Кажется, что это длится целую вечность, но я пока не хочу ее будить.
Как только я их снимаю, покрываю поцелуями нежную кожу каждого бедра, прежде чем мягко раздвинуть их. Мили немного шевелится, когда я, наконец, добираюсь до ее промежности, но мне удается запечатлеть несколько поцелуев, прежде чем она начинает стонать, а ее руки тянутся к моим волосам.
— Ноа, — блаженно вздыхает она, сбрасывая покрывала, чтобы посмотреть на меня.
— Доброе утро, детка, — говорю я, прежде чем вернуться к работе. Она такая влажная для меня, мой член пульсирует, прижимаясь к матрасу. Однако сегодня я намерен позаботиться только о ней.
Я использую кончик своего пальца, чтобы подразнить ее вход и увлажнить ее смазкой задницу. Надавливаю там, просто дразня, в то время как мой язык все ближе и ближе подводит ее к оргазму.
— Ноа, — говорит Милли предупреждающим тоном, когда я нажимаю немного сильнее.
— Ш-ш-ш, позволь мне доставить тебе удовольствие, — бормочу я ей в кожу.
Она хнычет, когда я прорываюсь и вхожу в нее только на одну фалангу. Останавливаюсь на этом, удерживая палец неподвижно, пока создаю ритм на ее клиторе, который, я знаю, сводит ее с ума. Я делаю несколько кругов, посасываю, а затем слегка покусываю. И продолжаю делать это снова и снова, пока она не начинает задыхаться, ее бедра сдавливают мою голову, а ее пальцы почти вырывают волосы у меня из головы.
Вот тогда я начинаю двигаться, проникая все дальше в нее, а затем вырываюсь, чтобы сделать это снова. Двигаюсь медленно, позволяя ее телу привыкнуть к ощущениям, в то же время удерживая ее на грани.
— Ноа, — шепчет она между стонам. Черт, мне нравится, как звучит мое имя на ее языке. — Ноа, пожалуйста.
— Тебе нравится, злючка?
— Черт возьми, да, — стонет она.
Я улыбаюсь ей, продолжая делать именно то, что ей нравится. Я полон решимости, чтобы Милли кончила, пока трахаю ее задницу своим пальцем. Ее звуки, ее вкус и то, как ее тугая попка сжимает мой палец, приводят меня в неистовство. Я прижимаюсь бедрами к матрасу в такт своим толчкам внутри нее.
Я кончу в гребаные боксеры, но она сводит меня с ума, что мне все равно. Я просто хочу услышать, как она выкрикнет мое имя, когда ее тело, наконец, отпустит.
— Я сейчас кончу.
Я смотрю на нее снизу вверх, когда ее спина выгибается дугой, а идеальные сиськи задираются вверх. Ее ноги удерживают меня, а ее попка плотно пульсирует вокруг моего пальца. Вид слишком завораживающий, и я не могу остановиться. У моего тела свой собственный разум, поскольку оно продолжает извиваться на матрасе.
Еще через несколько толчков я кончаю… сильно.
Все мое тело напрягается от удовольствия, которое проносится по моему телу. Я стону и опускаю голову на ее бедро, когда кончаю. Мы оба тяжело дышим, и ее рука рассеянно проводит по моим волосам.
— Ноа, — наконец произносит она.
— Милли, — отвечаю я.
— Неужели ты… ты кончил?
— Да. — Я смеюсь. — Упс.
Она тоже смеется вместе со мной.
— В молодости я был бы сейчас унижен, — говорю я ей, поднимаясь по ее телу, чтобы поцеловать. — Но я теперь мужчина, и могу наслаждаться оргазмом с твоим вкусом на моем языке. — Снова целую ее. — Даже если из-за того, что я трахнул матрас в боксерах.
Милли хихикает, и от этого звука мое сердце раздувается до смешных размеров. Она выглядит так чертовски мило, когда ее носик сморщен от смеха, и немного краснеет от смущения.
— Лежи здесь в своем блаженстве после оргазма, — говорю я. — Я приведу себя в порядок, а потом приготовлю тебе завтрак. Выпей это. — Указываю на стакан с водой, скатываюсь с нее и направляюсь в ванную.
— Ты святой! — Милли стонет, переворачивается на другой бок и хватает стакан с водой, как будто это ее единственный спасательный круг. Проглатывает воду залпом, а затем падает обратно на кровать, накрывая все свое тело, даже голову, одеялом. — Блинчики, пожалуйста! — кричит она из-под одеяла.
— Хорошо, принцесса Миллисент. Позволь мне принять душ. Отдохни.
***
Она встречает меня на кухне, как только аромат кофе врывается в спальню. Энни сейчас внутри, лежит на полу у моих ног, пока я достаю все ингредиенты для блинчиков.
— Бекон или сосиски? — спрашиваю я Милли.
— Бекон.
Она переоделась из пижамы в одну из моих футболок. В последнее время предпочитает быть в моих футболках, которые ей слишком велики. И не буду врать, это раздувает мое эго. Мне нравится видеть ее в своей одежде.
— Спасибо за добрый утренний оргазм, — говорит она, прежде чем запрыгнуть на стойку рядом с тем местом, где я собираюсь готовить. Она делает глоток своего кофе и улыбается мне.
— Не за что, — я целую ее в нос и принимаюсь за работу.
— Итак, насчет прошлой ночи, — начинает Милли, кажется, немного не решаясь говорить об этом. Я, честно говоря, тоже. Не хочу говорить прямо сейчас. Утро началось так хорошо. Я не готов говорить о том дерьме, о котором она хотела поговорить прошлой ночью.
— А что такое? — спрашиваю я ее, выкладывая бекон на сковороду.
— Насколько я была плоха? — спрашивает она. Когда я поднимаю на нее взгляд, она избегает зрительного контакта, и все ее лицо свекольно-красное.
Я вопросительно смотрю на нее, потому что не знаю, к чему она клонит с этим вопросом, и не хочу напоминать ей о чем-то, чего она, возможно, не помнит.
— Я, э-э… ну, на самом деле я мало что помню. Я выпила много текилы. — Милли смеется, а затем морщится, потирая лоб.
Делаю пару шагов к ней и устраиваюсь между ее бедер, забираю ее стакан и ставлю рядом с ней. Беру ее лицо в свои ладони и целую. Она наклоняется ко мне, и поцелуй становится глубже.
— На самом деле, ты была очаровательна, — говорю я ей после того, как прерываю поцелуй. — Хотя, — продолжаю, возвращаясь к тому месту, где вся еда. — Ты заставила меня краснеть, когда я зашел за тобой в бар.
