стоит.
— А разговоры наверняка уже пошли, вряд ли любимая тётушка упустит возможность позлорадствовать.
— Ой, не говори, принесла ведь её нелёгкая с самого утра. Доченька, скажи, а это правда, что Дима не сын Николая?
— Правда, мама, не его.
— Господи, час от часу не легче, он ведь тебя теперь гулящей перед всеми выставит.
— И что мне теперь делать? Снова прикажешь молча терпеть и не разводиться? Ты совсем не меняешься, мама. Всю жизнь боишься того, что скажут люди.
— Ну а как без этого, доченька? Чай не в лесу живём?
— Мам, давай лучше не будем об этом, а то ты сейчас снова разволнуешься, не хочу лишний раз огорчать тебя своим несогласием.
— Фаюшка, давай поговорим, прошу тебя. Мне хочется до конца прояснить всё, чтобы между нами больше не было недомолвок. Обещаю, что не буду волноваться, мне наоборот хочется освободить своё сердце. Давай начистоту, доченька. Скажи, что я делала не так?
— Так сразу и не ответишь, мама. Много раз я пыталась оправдать твои действия, но всякий раз мне что-то мешало принять и понять тебя до конца. Мне до сих пор непонятно, почему ты не привила нам, своим детям, чувство братства и локтя?
— В каком смысле не привила?
— Мы же недружные выросли и между собой почти не общаемся, не смотря на то, что родные люди.
— Но я старалась всё для вас делать, вы были накормлены, одеты и обуты, во всяком случае выросли не хуже других.
— Мам, недостаточно просто накормить, детям, помимо сытости, нужно ещё кое-что.
— Что, например?
— Ребёнку необходимы родительская любовь и ласка, а что мы видели? Пьяные дебоши отца и вечно униженную мать, оглядывающуюся на мнение других людей?
— Попрошу тебя, Фая. Отец давно умер, а о покойниках либо хорошо, либо ничего. Какой бы ни был, он ваш отец и другого у вас нет.
— Хорошо, не будем об отце, давай о тебе поговорим.
— Давай поговорим. Скажи, разве я была плохой матерью? Пила, курила, или может гуляла от вашего отца?
— Да причём тут это, мам? Я про другое, ты же нас даже не обнимала никогда, разве что, когда мы совсем маленькими были.
— Легко рассуждать, Фаюшка, когда у тебя всего один ребятёнок. А у меня вас сколько было? Сколько готовки, стирки, уборки, да глажки? Какая уж тут ласка, когда к вечеру ног под собой не чуешь и валишься от усталости, мечтая доползти до кровати?
— Мам, а разве мы тебе не помогали? Готовили, убирали, стирали, за скотиной смотрели, в огороде всё делали. Помимо этого, ещё и в школе все хорошо учились. Мне порой так хотелось, чтоб ты хотя бы просто похвалила, сказала какая я молодец и что ты мной гордишься. Уверена, что этого хотела не только я, но и остальные твои дети.
Раиса не выдержала и расплакалась от обиды и Фая была вынуждена замолчать. Нелегко принять такую нелицеприятную правду о себе, особенно, когда в глубине души и сама всё о себе знаешь.
— Давай не будем, ма. Прости, если обидела. Я всё равно тебя очень люблю и никогда не оставлю. Давай я тебя покормлю, скоро придёт медсестра, сделает укол. Пойду чайник поставлю, будем пить чай с вкуснющими рогаликами и твоим любимым зефиром.
— Мы же ещё не договорили, доченька.
— Ничего страшного, после договорим. У нас с тобой ещё будет уйма времени для долгих разговоров, потому что мы теперь будем жить вместе, я сниму квартиру и заберу тебя в город.
— А на кого я хату свою оставлю, на Зинку? Она же всё приберёт к рукам.
— Не приберёт, дом закроем, пусть постоит до лучших времён. Всё равно тебе не дадут там жить спокойно, тётка так и будет нервы мотать.
Она ещё не знала, останется ли с ней Илья, но сама для себя твёрдо решила, что в любом случае заберёт мать к себе и больше не будет поддаваться унынию, оглядываясь на чужое мнение. Ничего, через полгода вернётся сын из армии и ей станет намного легче.
Меж тем, Илья тоже размышлял обо всём, прокручивая в голове трудный разговор с Фаиной, глаза которой были полны страдания и боли. Он проклинал себя за свои слова, когда сказал, что ничего ещё не решил.
Ночью долго лежал и думал, вспоминая о прошлом, пока не погрузился в тяжёлый сон, тягучий и вязкий, как болотная жижа. Ему снилось прошлое, которое так и не удалось забыть, несмотря на все старания и попытки.
Перед глазами снова возникло лицо любимой в момент, когда она говорила о том, что больше его не любит и выходит замуж за другого. Он взрослый состоявшийся мужчина стоял неподалёку и смотрел на всё со стороны, уже зная горькую правду.
Увидел себя мальчишкой, с презрением сплёвывающим под ноги и уходящего прочь, увидел Фаю, глотавшую слёзы. Она долго смотрела ему вслед и просила прощения, говорила, что любит по-прежнему, но не может поступить иначе.
Совсем ещё юная девчонка избавила Илью от трудного выбора и позаботилась о его светлом будущем, которого и в самом деле могло бы не быть. Признайся она, как было на самом деле, вся деревня злословила бы, восстав против неё.
Мало кто из односельчан поверил бы Фае, скорее наоборот, многие бы приняли её откровения за поклёп на уважаемую семью. Если уж родная мать, стараясь избежать сплетен и досужих разговоров, позволила себе отдать дочь насильнику, что тогда говорить о других?
Даже во сне Илья понимал, что не было у неё другого выхода. Но в тоже время как свыкнуться с мыслью, что любимая 20 лет жила с насильником, который воспитал его сына? Что могло вырасти с пацана в таких условиях? Обрадуется ли Дмитрий тому, что на самом деле Николай ему неродной?
Не только Илье не спалось в ту ночь, Татьяна Викторовна тоже вспоминала события давно минувших дней, прокручивая их на сон грядущий. После того, как по деревне разошлись слухи о том, при каких условиях Фаина вышла замуж, она сразу поверила, что всё это может быть правдой.
Уж больно быстро тогда у молодых всё сладилось. А ещё вспомнилось, как незадолго до известия о скорой свадьбе Николая, тот пришёл и просил подтвердить, что весь вечер провёл с ней.
Мол, если вдруг будут спрашивать, Таня должна ответить, что после занятий танцевального кружка они ушли вдвоём. У мужчины было оцарапано лицо и шея, но он при этом был
