Мне необходимо было сказать спасибо и убраться к черту в свою комнату, но, чувствуя себя восхитительно расслабленной и обессиленной, я осталась на месте, вдыхая жасмин и неповторимый аромат Бена. И только когда машина свернула на улицу, и фары прорезали темноту, я вскочила с колен Бена, натягивая на себя ночную рубашку, пока он засовывал свой член обратно в штаны.
Машина проехала мимо дома, и где-то в глубине моего живота зашевелились первые ростки смущения.
— Мне нужно рано вставать, так что пора в постель.
— Хорошо, — ровно отозвался Бен. Он последовал за мной в дом, и я заперла дверь.
— Я принимаю противозачаточные, и результаты моих анализов отрицательные, — сообщила ему, в то время как каждая частичка меня кричала, что нужно убираться поскорее, иначе я просто взорвусь от смущения. — Прости, я должна была сказать тебе об этом до секса, но я… э-э… увлеклась моментом.
— Мои анализы тоже отрицательные, — заявил Бен. — Но я могу показать их тебе, если хочешь.
— Нет, я тебе верю. Хочешь посмотреть мои?
— Я тоже тебе доверяю, — безмятежно заметил он.
Наступило неловкое молчание, прежде чем я сбивчиво проговорила:
— Ладно. Что ж. Спокойной ночи, Бен.
— Спокойной ночи, Оливия. — Он поднялся по лестнице, а я дождалась, когда за ним закроется дверь, и прислонилась к стене.
Я думала, что к удовольствию присоединится сожаление, но, к моему удивлению, чувствовала лишь желание побежать за Беном, даже несмотря на свое смущение. Взять его за руку и повести в свою постель. Прижаться к его большому телу на всю ночь — прекрасная фантазия, которую я хотела воплотить в реальность. Я была уже на полпути к лестнице, когда включился здравый смысл. Я ведь совсем другое говорила Бену, а он ясно дал понять, что тоже не хочет таких отношений. Я развернулась и поспешила вниз по лестнице через темный дом к своей квартире.
Глава 12
Бен
Я нажал «Сохранить», а затем закинул руки за голову и потянулся. Спина хрустнула, и я застонал. Еще раз вздохнув, устало поднялся на ноги. Как долго я сидел?
Посмотрев на телефон, с удивлением обнаружил, что уже шесть вечера. Ни чего себе. Я писал весь этот чертов день. Мой желудок заурчал, напомнив, что я не прерывался на обед. Последний раз я ел за завтраком.
Благодаря потрясающему сексу с Оливией я спал как убитый прошлой ночью. Я поначалу даже надеялся, что Оливия не откажется потрахаться со мной сегодня вечером, но то, как она посмотрела на меня утром, вернее, даже не взглянула на меня, убило эту надежду быстро и однозначно.
Обидно, что она сожалеет о прошлой ночи, но я не знал, как лучше отреагировать на это. Если извиниться, то это будет означать, что я тоже жалею о случившемся, хотя во мне не было ни капли сожаления. Я мог бы до конца своей гребаной жизни оставаться в тугой киске Оливии.
Надо мной послышался шум техники, и я наклонил голову, напряженно вслушиваясь. Мы с Гриффином оба работали на стройке во время учебы в университете, и я сразу узнал звук шлифовальной машины. Промелькнула мысль подняться на третий этаж, но я отказался от этой идеи. Оливия не хотела ни видеть меня, ни разговаривать со мной. Черт, мне повезло, что она вообще не попросила меня съехать. Я понятия не имел, смогу ли писать в другом пансионе или отеле, и мне не хотелось это выяснять. Может быть, гостиница Оливии и не была лекарством от моего писательского блока, но что, если это так?
Мой желудок издал еще одно громкое урчание, и я сунул телефон в карман, прежде чем спуститься вниз. Пойду перекушу, а потом продолжу писать.
Я едва успел сбежать по лестнице, как в фойе появился Лютер.
— Привет, Бен!
— Привет, приятель. Как прошел день?
— Отлично. У нас была контрольная по математике, и я ошибся только в паре вопросов, — довольно сообщил Лютер.
— Молодец. — Я не мог перестать ерошить его волосы, как какой-то гребаный папаша из сериала. Но, памятуя о его отце, я хотел, чтобы Лютер чувствовал поддержку хотя бы от одного мужчины. — Мне нравится твоя юбка.
— Спасибо! — Лютер крутанулся, темно-синяя юбка взметнулась вокруг его костлявых коленей. — Как сегодня идет работа над книгой?
— Прекрасно, — ответил я.
Лютер ухватился за перила лестницы и откинулся назад, позволяя своему телу мерно покачиваться из стороны в сторону.
— Э-э, ты не мог бы мне кое в чем помочь?
— Конечно, — тепло заверил я.
— Я хочу приготовить ужин для мамы в качестве сюрприза, но мне нельзя пользоваться плитой без присмотра взрослых. Может быть, ты побудешь моим взрослым?
— Без проблем, — легко согласился я.
От его счастливого взгляда мне вдруг стало тепло на душе. Лютер взял мою руку и крепко ее сжал.
— Спасибо, Бен. Мама очень много работает, и я хочу сделать для нее что-нибудь приятное, потому что она очень хорошая мама.
Все еще держа за руку, он повел меня на кухню. Я устроился за островом, пока Лютер открывал шкаф.
— А что у нас в меню на ужин?
— Томатный суп и жареный сыр, — отозвался Лютер. Порывшись в холодильнике, он достал две банки супа и поставил их на стойку.
— Ты раньше готовил? — спросил я озабоченно.
— Нет, но разве это может быть сложно? Я видел, как мама все это делает, миллион раз. — Он заколебался. — Но если ты хочешь помочь, я не против.
— Я с радостью помогу, но должен предупредить тебя, что не умею готовить, — заметил я.
— Совсем? — изумился Лютер.
— Ага, — кивнул я.
— Мама сказала, что научит меня готовить, как только закончит ремонт. Твоя мама не учила тебя готовить? — поинтересовался Лютер.
— Не учила.
— Почему?
— Она была очень занята, — пришлось соврать мне.
Лютер достал сыр и масло, а затем взял хлеб из кладовки. Я присоединился к нему у стойки.
— Что мне делать?
— Ты можешь открыть суп, — предложил Лютер и протянул мне консервный нож из ящика. Он взял кастрюлю и сковороду из шкафа рядом с плитой, а затем усмехнулся. — Готов приготовить лучший в мире томатный суп и бутерброды с жареным сыром?
— Определенно готов, — ответил я.
Лютер рассмеялся, и я ухмыльнулся ему.
— Давай сделаем это, приятель.
Оливия
Я выключила шлифовальную машину, сняла маску и нахмурилась. До меня донесся характерный звуковой сигнал, я пронеслась по комнате и открыла дверь. Страх бился в моей груди, как стадо буйволов. Сработала пожарная сигнализация.
Я стремглав бросилась вниз по лестнице, едва не упав с нее в спешке. Почувствовав отчетливый запах дыма, я с учащенным пульсом рванула через столовую на кухню.
— Лютер! Ты…
Не веря своим глазам, я застыла на месте, глядя на сцену в заполненной дымом кухне. Лютер стоял на стуле, размахивая полотенцем для мытья посуды, пока Бен бросал дымящуюся сковороду в раковину и открывал окно. Брызги крови заляпали его грудь и живот, и от возобновившейся паники мое сердце снова забилось в бешеном ритме.
— Бен! — Я подбежала и схватила его, развернув, чтобы посмотреть на грудь. — Ты ранен? Откуда кровь?
Внимательно присмотрелась к нему. Кровь была больше оранжевой чем красной.
— Я в порядке, — быстро сказал Бен. — Это, э-э томатный суп.
— Много томатного супа, — провозгласил Лютер, перекрикивая звук пожарной сигнализации. Он посильнее взмахнул полотенцем, а потом обрадовался, когда сигнализация прекратила свой пронзительный писк. — Наконец-то!
Лютер спрыгнул со стула.
— Привет, мама.
— Привет. Что происходит? — Я заглянула в раковину. Почерневший кусок в центре все еще дымящейся сковороды мне распознать не удалось. — Что это?
— Сэндвич с жареным сыром, — сообщил Бен.
— Сэндвич с жареным сыром, — тупо повторила я.
— Мы готовили для тебя ужин, — пояснил Лютер.
Я уставилась на кастрюлю с томатным супом, который все еще бурлил. Моя новая плита утопала в оранжевых брызгах супа, а расплавленный сыр прилип к одной конфорке. На стойке лежал хлеб, наполовину намазанный маслом, еще больше брызг супа и ломтики плохо порезанного сыра.
