своё холодное удовольствие от того, как он кашляет и стонет.
— Ещё раз попробуем, — встряхиваю парня. — Где бабки, Миша?
— Нет у меня их! Нет! И сказать нечего, — продолжает упираться он.
— Ладно, — рывком усаживаю его обратно на табуретку. — Тазик есть у тебя?
— 3-зачем? — растирает место от моего удара.
— Кораблики запускать будем, — иду в ванную.
В голубом пластиковом тазу замочено мелкое бельишко.
— Прости, Настенька, — бубню себе под нос, выливая содержимое в ванну. — Мне очень надо.
Возвращаюсь на кухню. Миша послушным нервным мешочком с костями сидит на своём месте, прикидываясь ветошью. Не поможет. Сейчас мы будем общаться на моём языке.
Споласкиваю таз от всякой химии, кожей чувствуя нарастающую нервозность «клиента». Намеренно делаю всё медленно, чтобы он проникся.
Ну нельзя с мудаками иначе. Не понимают они ни слов, ни закона. Считают себя неуязвимыми, и наша задача не только оберегать покой мирных граждан, но и напоминать таким вот Мишам, где на самом деле их место. Пусть и не совсем легально, но кто ж будет жаловаться? Тогда придётся рассказывать и всё остальное.
Набираю в таз холодной воды. Разворачиваюсь и выдаю Мише максимально многообещающую улыбку. Его передёргивает, а я шагаю к нему, беру за шкирку и тащу за собой к раковине.
— Что ты делаешь?! — орёт и вырывается придурок.
— Свою работу, — перехватив его ладонью за затылок, одним резким движением окунаю мордой в этот самый таз.
Миша мычит, булькает и дёргается. Вынимаю. Надсадно дышит, кашляет. С него течёт.
— Сволочь! — хрипит он. — Да я тебя… бульрбкммм… — набор звуков из воды.
Отсчитываю секунды. Вынимаю это чучело.
— А-а-а!!! — выдаёт сипло.
— Говорить будем? Или продолжим водные процедуры? — интересуюсь у насквозь мокрого козла и для убедительности снова склоняю его над тазом, не спеша окунать глубже.
Михаил только дышит тяжело, говорить пока не хочет. Окунаю его в таз, и в этот момент у меня звонит телефон. Удерживая дёргающегося и булькающего упрямого засранца, смотрю на экран.
«Настенька»
— Чего такое? — спрашиваю у неё.
Миша опять издаёт что-то невнятное. Вынимаю его, хрипло дышит.
— Я тебя не отвлекаю? — мелодично спрашивает Снегурка.
— Нет, что ты, — кошусь на ошалевшего в конец Мишу. — Говори.
— Я хотела спросить, можно ли покормить банду? Ты кормил? А то они выпрашивают, а я боюсь, вдруг животы будут болеть.
Моя ж ты маленькая…
— Не верь им, они манипулируют.
Мишина голова снова погружается в воду.
— Ой, а что у тебя там за звуки? — до неё, видимо, долетает его булькающее мычание.
— Да так, не обращай внимание, работаю. И вообще, спать ложись. Поздно уже.
— Ладно. Хорошо тебе поработать.
— Спокойно ночи, Насть.
Убираю трубу в карман и встряхиваю несчастного, бледного, мокрого и явно готового признаться даже в том, чего не делал, Мишу. Сажаю его на табуретку. Жду, когда нормально отдышится. Он, покачиваясь, зло смотрит на меня в ответ, ладонью стирая с лица холодные капли.
— Закончились бабки, — хрипло говорит Миша. — Пробухал я их и протрахал. Доволен?!
— А как же Настя? — присаживаюсь перед ним на корточки.
— А что Настя? Я о ней забочусь! Она нежная, невинная девочка. Члена в глаза не видела, от эротики краснеет. Я люблю её и обещал, что наша близость случится только после свадьбы. И я держу слово, — заявляет с гордостью. — Но, блядь, я же мужик. Ты должен понимать. Это она секса не пробовала, а мне даже физически надо!
— У тебя две руки есть, — усмехаюсь. — День левая, день правая. Разнообразие, — издеваюсь тупо, чтобы не ёбнуть его прямо сейчас. — Ты на Настины деньги невинность её бережёшь?
— За всё в этой жизни приходится платить.
— Ты прав, Миша. Ты прав… — поднимаюсь и со всей дури прикладываю его мордой об стол.
— А-а-а!! С-сука! — верещит он, хватаясь за нос и заливая столешницу своей кровью. — М-м-м. Ты мне нос сломал!
— Бабки вернёшь. Всё до копейки, — говорю ему, чувствуя, как все мышцы горят от желания добить несчастного. — Справку от венеролога принесёшь и отдашь лично мне в руки. Квартиру в порядок приведи! Чтоб ни одной пылинки даже в тех углах, о которых ты не знаешь! Я вернусь и проверю.
— А Настя? — запрокинув голову, гундосит Миша. — Настю когда вернёшь?
— Настя не вещь. Сама решит, где ей лучше быть.
— Ты ей скажешь? — испуганно смотрит на меня.
— Если расскажу, ты узнаешь об этом первым, — усмехаюсь, глядя на его перепачканную в крови рожу. — До встречи, Мишенька, — ржу, уходя в прихожую.
— Дэн! — истерично орёт он. — Дэн, не говори ей! Не надо.
— Да пошёл ты… — хлопаю дверью их квартиры и спускаюсь к своей тачке.
Домой поеду. Меня там сказочная девочка ждёт.
Легко сказать «спать ложись». А если мне не спится? Вздыхаю и прохожусь по небольшой квартире Дениса. Непривычное здесь все, но в то же время не отталкивающее, надо только навести немного уюта. И украсить все к Новому году. Только вот чем? Можно же поискать?
Заглядываю в самые логичные места хранения, нахожу все, что угодно, кроме новогодней атрибутики. Нет, не может быть, чтобы у Дениса не было даже мишуры. Проверяю все возможные потайные места и огорченно сажусь на диван. Пусто. У каждого человека должны быть новогодние запасы.
Складываю руки на груди и упрямо смотрю прямо перед собой. Я не привыкла сдаваться, но выхода пока не вижу. Забираюсь с ногами на диван и включаю телевизор. Щелкаю пультом и напряженно думаю, где еще не посмотрела. На балконе!
Подпрыгиваю и несусь со всех ног. Распахиваю дверь и с интересом разглядываю всякий хлам. В одной их коробок и правда находится и гирлянда, и несколько кусков мишуры, и даже разноцветные шары. Но елки нет, поэтому оставляю их мерзнуть дальше, а остальное забираю.
С упоением развешиваю мишуру и дождик, создавая настроение. На окно вешаю гирлянду, цепляя за гардину. Включаю в розетку и едва не плачу. Не горит… Все было напрасно.
— Та-ак, — раздается за спиной строгий голос. — Что здесь происходит?
Вздрагиваю от неожиданности и оборачиваюсь. Денис пришел, а я была так увлечена, что не услышала.
— Гирлянда не работает, — шмыгаю носом и указываю на бесполезно болтающиеся на жалюзи лампочки.
— Какая еще гирлянда? — он округляет глаза и скептически осматривает мою находку. — Ты где ее взяла-то?
— На балконе…
Виновато поджимаю губы. Может и зря я все это устроила? Денис вот теперь расстроится, что я рылась в его вещах. Надо было хоть разрешения спросить.
— Так там хлам один, — пожимает он плечами. — От прежних владельцев еще остался. Никак
