– Но вы отказались. А теперь передумали?
– Да, передумала. Я от вас приехала, а в доме пожар. Мой сын поджег, чтобы папа вернулся. Вы можете ему завтра передать?
– Конечно.
– Просто скажите, что так и так… Хочу, чтобы он был в курсе. Чтобы ко мне никаких претензий, – продолжала Этери. – Но сама я звонить ему не хочу. Страховку за дом я не получу, это не страховой случай…
– Я могу это оспорить, – предложил Понизовский. – Ваш сын недееспособен. Ему сколько лет?
– Девять. Но у меня сил нет – судиться еще и со страховой компанией, я лучше возьму эти деньги с Левана. Он отдал мне семнадцать процентов акций, а я хочу двадцать пять. Пусть у меня будет блокирующий пакет. Скажите ему, что я доверенность выдам, пусть управляет, я вмешиваться не буду, но деньги пусть мне идут.
– Безотзывную доверенность? – быстро спросил адвокат.
Этери впервые слышала, что доверенности бывают безотзывными, но сразу поняла, что это такое.
– Нет. Вы ему просто не говорите, не уточняйте. Скорее всего, он сам и не спросит. Ему не до того, у него свадьба на носу, а еще развод не оформлен. Время поджимает, понимаете?
– Я понимаю, но, Этери, он в суде будет не один, наверняка с адвокатом, а уж адвокат сразу смекнет, что доверенность может стать оружием в ваших руках. Ладно, я понял, сделаю что смогу.
– Просто пригрозите ему, что иначе я не дам развода и будем мы потом сто лет тахту пилить. Он пойдет на сделку.
Понизовский тихонько рассмеялся: похоже, его позабавило, что клиентка дает ему советы.
– Хорошо, я постараюсь. Держитесь. Вам есть где жить?
– Да, у нас гостевой дом есть. Спасибо. Ну вот, дело сделано, – объявила Этери, отключив связь.
– Теперь позвони Софье Михайловне.
– Вот пристала! Нет, теперь я мороженого поем.
Со второго этажа спустилась экономка.
– Легли? – спросила Этери.
– Легли, – подтвердила Валентина Петровна.
– Сейчас я к ним поднимусь. Катюнь, поставь пока мою порцию в холодильник.
Этери поднялась попрощаться с сыновьями. Зашла сперва к Никушке, зная, что с Сандриком придется объясняться. Поцеловала сына, перекрестила…
– Спи, мой родной. Тебе тут удобно? Не холодно?
– Нет… Мам, а что теперь будет? Мы здесь будем жить?
– Это ненадолго, Никушенька, мы себе другой дом найдем. Уютный, веселый…
– А наш дом?
– Его ремонтировать надо. Спи. Завтра в школу.
Она вышла, ступая легко и бесшумно, и заглянула к Сандрику. Как и накануне, он плакал.
– Мам, прости меня.
Этери присела на кровать и обняла его.
– Все хорошо, Сандрик, все хорошо.
– Ты не сердишься?
– Нет, больше не сержусь.
– Я уроки не сделал.
– Ничего, я тебе записку в школу дам, что у нас пожар был. Спи. Но никогда больше так не делай, договорились?
– Я больше не буду. Я только хотел, чтобы папа вернулся.
– Запомни, Сандрик: так ты его не вернешь.
– А как? А если я заболею жутко-жутко?
– Нет, ты лучше будь здоровым, хорошо? Если ты заболеешь жутко-жутко, кто будет мне помогать? Кто будет меня защищать? Думаешь, можно заболеть жутко-жутко, а когда папа вернется, сразу поправиться? Так не бывает. Не шути такими вещами.
И его тоже Этери укрыла поплотнее, поцеловала и перекрестила.
– Будь умницей. Будь моим хорошим мальчиком. Спи.
Она тихонько вышла из спальни и спустилась вниз. Катя упаковывала для Валентины Петровны остатки пирогов.
– Они уже остыли, но можно в микроволновке разогреть.
– Хорошо. Я вам сумку обратно принесу, – пообещала на прощание экономка.
– Отдайте водителю. Как там мальчики, Фира?
– Надеюсь, спят.
Этери села и машинально потянулась за куревом.
– Ты же хотела мороженого!
– Ладно, давай его сюда.
– Я тебе музыкальный презент привезла, – объявила Катя. – Но отдам, только когда позвонишь Софье Михайловне.
– Во вредина! – вздохнула Этери. Она доела мороженое и набрала номер. – Говори сама, я не знаю, что говорить. – И она протянула айфон Кате.
– Софья Михайловна, добрый вечер! Это Катя Лобанова. Извините за беспокойство. Софья Михайловна, я опять по поводу Этери, помните ее? Вчера муж ее ударил. Она говорит, нечаянно, но я не верю. А сегодня ее сын устроил пожар. Папу хотел вернуть. Софья Михайловна, мне кажется, ей надо с вами посоветоваться. Да, даю трубку.
И Катя вернула телефон Этери.
– Софья Михайловна, я прошу прощения, – заговорила Этери, – но это может подождать до следующего четверга. Не хочу лишний раз показываться на людях с синяком под глазом.
– Приходите ко мне завтра, – предложила Софья Михайловна. – Но не в приемную, а в женский приют. Я там три раза в неделю бываю, и завтра – как раз такой день.
– Женский приют? – переспросила Этери.
– Да, есть такой приют для жертв домашнего насилия – «Не верь, не бойся, не прощай». Я там консультирую, веду групповую терапию. Приезжайте смело, там никого не удивит синяк под глазом. К полудню сможете?
Этери кинулась было объяснять, что у нее был пожар в доме, куча дел, надо картины вывезти, надо ремонтников найти, но осеклась на полуслове. Вывезти картины она успеет. Найти ремонтников – тоже не вопрос. Если уж эта женщина отнеслась к ней с таким вниманием и принимает ее проблемы близко к сердцу, надо быть благодарной. Что ж, можно считать, теперь она тоже жертва домашнего насилия.
– Я приеду, – сказала она в трубку.
– Я вам адрес перешлю эсэмэской, хорошо?
Этери вспомнила уютную кругленькую старушку и улыбнулась. Ее собственная мать лет на пятнадцать моложе, но терпеть не может всякую современную технику, боится компьютеров и сотовых телефонов, всего, что с кнопками. Любимая присказка: «Дай мне умереть в двадцатом веке!» А Софья Михайловна… надо же, какая продвинутая!
– Хорошо, спасибо. Я буду к полудню. – Отключив связь, Этери повернулась к Кате. – Ну где там твой музыкальный презент? Только я курить хочу.
– Пошли во двор, – покорно согласилась Катя, доставая миниатюрный плеер.
Опять пришлось одеться. На крыльце подруги взяли по наушнику. Этери закурила, а Катя включила плеер. Первой шла песня Рэя Чарльза «Пошел вон, Джек». Этери прыснула со смеху, услышав, как женщина выпроваживает своего никчемного дружка, а он умоляет его не прогонять.
– Класс! – сказала она, отсмеявшись. – А дальше?
– Сейчас услышишь.
Вторым номером композиции был суперхит Глории Гейнор «Я выживу». Опять женщина прогоняет неверного возлюбленного, вздумавшего было заглянуть на огонек по старой памяти. Опять в десятку.
– Ну, Катька, ну спасибо!
– Погоди, есть еще и третий номер.
Третьим номером была песня Эрты Китт «Я все еще здесь». Женщина, прошедшая огонь и воду, рассказывает, как она выстояла.
