– Не стоит благодарности, – неубедительно откликнулась Сибил. – Однако должна сказать, что ты, Джорджия, слишком уж затянула с приездом в Лондон.
– Я знаю. Поезд шел очень медленно, – ответила девушка, отпивая апельсиновый сок из бокала.
– Я не об этом, – уже резче сказала Сибил. – Тебе ведь известно, что дебютантки собрались в Лондоне с января, а некоторые матери приехали еще до наступления Рождества. Уже состоялись ленчи, званые обеды, всевозможные вечеринки, на которых все познакомились друг с другом. Приглашения на главные события сезона были разосланы еще до твоего прибытия.
– У меня было много дел, – беззаботно произнесла Эстелла, совершенно не обращая внимания на сказанное. – Во-первых, очень важный заказ. Граф Тартингтон заказал портрет своей жены в полный рост, а поскольку она не может стоять неподвижно, на него ушла целая вечность. К тому же Джорджия всего неделю назад вернулась из Парижа.
– Я думала, что занятия у мадам Дидье заканчиваются в феврале.
– Так и есть, – угрюмо буркнула Джорджия.
– Так почему же ты вернулась в Англию только сейчас?
«Вам повезло, что я вообще сюда вернулась», – подумала Джорджия, залпом допивая сок.
– Зато теперь мы сможем наверстать упущенное, – жизнерадостно произнесла Эстелла.
– Нет, если о вас никто не узнает. Мне известно, что вы не подписались на общий портрет ни для «Куин», ни для «Татлера».
– Мама собирается меня нарисовать. – Джорджия впервые встала на сторону матери.
Эстелла погладила дочь по волосам.
– Я думаю, что портрет маслом получится потрясающий. Но мы упускаем время, верно? Хоть это и не так уж важно.
– Это исключительно важно. На портретах будут изображены девочки, на которых нужно равняться. – Сибил покачала головой. – Вы совершенно не подготовлены к сезону, вы обе. Через неделю состоится представление во дворце, а вы еще ни с кем не познакомились. Это не шутки. Если мне придется представлять Джорджию при дворе, мы обязаны подойти к этому серьезно. – В ней проявилась суровость, которой не обладали даже самые строгие монашки в католической школе, где училась Джорджия.
– Вообще-то я запланировала завтрак а-ля фуршет накануне представления, – попыталась оправдаться Эстелла.
– Что ж, для начала неплохо. Кто приглашен?
Джорджия протараторила имена пяти девочек, которые обещали прийти. Четыре из них вместе с ней обучались в пансионе для благородных девиц. И только одна действительно нравилась Джорджии – это была дочь тех людей, благодаря которым картины Эстеллы увидели свет, а точнее, дочь торговца из Сити, на которого работала Эстелла.
– Не уверена, что эти имена мне знакомы, – холодно сказала Сибил. – Может быть, я приглашу нескольких друзей, чтобы обеспечить вам поддержку? Надеюсь, хотя бы ваши наряды уже готовы.
Они услышали щелчок входной двери, за которым последовали шаги и голоса, и лицо тетушки Сибил смягчилось.
– Ах, это Кларисса. Как раз вовремя.
Джорджия поднялась и обняла свою кузину.
– Как дела, Джорджи? – спросила Кларисса. – Ты подстригла волосы и стала настоящей парижанкой.
– А ты выглядишь просто потрясающе! – Джорджия улыбнулась, восхищаясь темно-синей юбкой-карандашом и бирюзовым свитером кузины.
– О, я теперь работаю в «Вог». Я всего лишь секретарь, и все же мне нужно следить за тем, как я выгляжу.
– Кларисса, ты нашла список дел, который мы составляли к твоему сезону?
– Да. И несколько недель назад послала Эстелле копию.
Джорджия повернулась к матери, которая явно ничего не понимала.
– Там, где мы живем, на почту не следует полагаться.
– Кажется, у меня сохранился черновик, – пришла ей на помощь Кларисса. – Сейчас я найду его для вас.
Через несколько минут она вернулась и протянула матери листок бледно-голубой бумаги. Сибил начала читать вслух:
– «Платья для коктейля – четыре. Вечерние платья – шесть: три темных, два светлых, одно белое для бала королевы Шарлотты. Платье для дворца – бледно-голубой шелк. Костюмы для скачек – два. Обувь – семь пар. Перчатки – разные. Чулки – две дюжины. Вечерние шали – две, предпочтителен кашемир. Строгий костюм – один. Дамские сумочки – шесть. Шляпы – четыре». Замечу, что мы не записали нижнее белье, корсеты и парфюм. Знаю, этого никто не увидит, но я всегда считала, что нижнее белье очень важно для того, чтобы девушка чувствовала себя особенной.
Тетушка подняла глаза от списка и уставилась на Джорджию.
– Надеюсь, хотя бы этим вы с мамой запаслись.
Джорджия едва заметно ухмыльнулась, вспоминая содержимое своего чемодана. Он был наполовину заполнен ее французской одеждой – джинсами, бретонскими топами, черными джемперами с воротниками «поло». Еще там были пара бриджей для верховой езды и несколько старых кашемировых свитеров, принадлежавших еще ее отцу, – тех свитеров, что смогли пережить нападение моли. Джорджия припомнила еще несколько шаровар и деревенское платье, которое мама сохранила с тех пор, как жила в Провансе, а также несколько домашних платьев, которые они нашли в магазинчике Армии Спасения в Тотнесе. К одному из них прилагались рукавицы-прихватки. Но ничего хотя бы приблизительно такого же дорогого и красивого, как костюм для скачек или коктейльное платье, там не было.
– Похоже, нам нужно пройтись по магазинам, – решительно заявила Эстелла.
– Мы не можем себе этого позволить! – с ужасом откликнулась Джорджия.
– Зато сможем поимпровизировать. – Эстелла оценивающим взглядом окинула красивую мшисто-зеленую бархатную скатерть на столе.
Пришел черед Сибил удивляться.
– Эстелла, как бы ловко ты ни обращалась с иглой и нитью, Джорджия не может появиться на ипподроме в платье из скатерти!
В это время вошел Питер Гамильтон, держа трубку в зубах. Он до сих пор был одет в домашний халат. Под мышкой Питер держал выпуск «Рейсинг пост». Возраст – а дяде Джорджии было около пятидесяти – уже сказывался на его внешности, но Питер по-прежнему оставался красивым мужчиной, и стоило Джорджии присмотреться получше, как она различила в нем черты своего отца, которого знала по фотографиям.
– Привет-привет! Моя любимая племянница… Как ты, пирожок? – спросил дядя Питер, ероша волосы девушки. – Что я слышу о скатертях и ипподромах? Можно мне присоединиться к беседе или я исключен из нее как недостойный мужлан?
– У Джорджии нет подходящего гардероба! – выпалила Сибил.
– Кларисса, а разве у тебя нет вещей, которые твоя кузина могла бы надеть? – спросил Питер, поворачиваясь к дочери. – Твой шкаф набит тафтой, а ты последнее время носишь лишь обтягивающие юбки.
– Питер, но ведь это особые платья, – запротестовала Сибил.
