Лейси Бакстон жила на другом конце города, на Эгремонт-драйв, на расстоянии мили от Рамзи-Террас. Пока машина взбиралась по длинному склону холма, проезжая мимо церкви святого Винсента и похоронного бюро «Фин и Фэйзер», Ноэль думала: «Предположим, она ничем не сможет помочь. Что дальше?»
На ужасный миг Ноэль представилось, что все случилось так, как задумал Роберт. В первые годы их супружеской жизни она не раз просыпалась, совершенно не помня подробностей прошлого вечера. Паника захлестывала ее, напоминая грязную приливную волну, выносящую на берег плавучий мусор стыда и раскаяния.
«Нет, я всегда помнила, как выпивала первый бокал», – возразила себе Ноэль. А первой мыслью при пробуждении всегда была одна – выбить клин клином.
«Он ведет сложную психологическую игру. Старается внушить мне, что я сумасшедшая».
Вновь осознав, что ей предстоит, Ноэль ощутила безграничное отчаяние. В этой битве против Голиафа у нее нет даже пращи. Может ли она рассчитывать на победу?
Мэри с беспокойством посмотрела на нее.
– Хочешь, я остановлюсь? Ты опять побледнела.
– Нет, я в порядке. Просто мне немного душно. – Ноэль опустила стекло. На самом деле она чувствовала себя отвратительно, но что толку объяснять? Мать вряд ли поймет ее. Ноэль была убеждена, что ее мать никогда не была привязана к ней всей душой.
Ветер овеял ее лицо, тошнота начала утихать. Но ком паники в горле проглотить так и не удалось. А если адвокат ей ничем не поможет? Если вернуть Эмму они не сумеют ни сегодня… ни даже завтра?
Думать об этом было слишком страшно.
– Лейси тебе понравится. – Голос матери доносился до Ноэль откуда-то издалека. – Мы с ней не встречались с тех пор, как окончили школу, но даже в те времена она умела постоять за себя и за своих друзей. Даже когда весь город считал ее местной Иезавель.
– Это правда, что ее соблазнил друг ее отца?
Мэри усмехнулась.
– Лейси уверяла, что они действовали по обоюдному согласию, но, похоже, ей просто хотелось позлить отца. – Она сбросила скорость, проезжая мимо дома престарелых «Золотой луг» с воротами, запертыми на выходные. – Насколько я помню, мистер Бакстон был не из тех людей, которые живут сами и не мешают жить другим. Достаточно сказать, что Лейси отправили к тете и дяде в Буффало. С тех пор мы не виделись, но я ничуть не удивилась, узнав, что она стала адвокатом.
– Надеюсь, она возьмется за мое дело. – Ноэль нерешительно взглянула на мать. – А ты веришь, что вчера я не выпила ни капли?
Они поднимались на Четем-Хилл, проезжая мимо антикварной лавки «Медный фонарь» и агентства недвижимости Ферриса. Мельком взглянув на дочь, Мэри твердо заявила:
– По пути сюда меня мучали сомнения. Но теперь они развеялись.
Ноэль испытала желанный прилив облегчения. У нее появился хотя бы один союзник, не считая бабушки. Если повезет, скоро будет и второй. Подумав об этом, Ноэль потянулась за своей сумочкой. От волнения она забыла причесаться. Если она не успеет придать себе респектабельный вид, Лейси может решить, что за это дело не стоит браться.
А ее мать, как всегда, выглядела безупречно в кремовых слаксах, персиковой блузке и таком же свитере, искусно присборенном на плечах. Ноэль приготовилась к неизбежному сравнению. Люди часто замечали, что они с матерью похожи, как сестры, но на самом деле это означало, что Мэри более миловидна и стильна.
– Никак не могу забыть о людях, встретившихся мне вчера в ресторане. Что они могли подумать? – В зеркальце пудреницы Ноэль увидела, что ее глаза покраснели и опухли. – Вообще-то мне до этого нет дела. Но если дойдет до суда…
– Эта мысль наверняка посетила и Роберта, – сухо отозвалась Мэри.
– Помнишь, ты предупреждала, что, выйдя за него замуж, я совершу самую чудовищную ошибку в своей жизни?
– Если бы выяснилось, что я была не права, я была бы просто счастлива.
– И все-таки ты не ошиблась. Но мне и в голову не приходило, что он способен опуститься до лжесвидетельства. – Ноэль захлопнула пудреницу и сунула ее в сумочку.
– А если ему не придется лгать? Если судья по какой-то причине встанет на его сторону?
Ноэль по-новому взглянула на мать. Порой Мэри вела себя так, будто ее ноги никогда не было в маленьком городке, однако прекрасно знала, по каким законам живут такие города.
– Все в Бернс-Лейк чем-нибудь да обязаны ему. – К этому обстоятельству Ноэль так привыкла, что говорила о нем равнодушно, как об оттенке неба. – Не только подрядчики, которых он обеспечивает работой. Он участвует в сделках с недвижимостью, ссужает деньги, даже помогает на выборах. Поэтому меня не удивит, если выяснится, что судья тем или иным способом уже запустил руку в карман Роберта. – Она откинулась на спинку сиденья, опять ошеломленная мыслью о том, что ей предстоит.
– Посмотрим, что скажет Лейси.
Мэри подъехала к современному дому в стиле ранчо, темно-бежевому, с зеленой отделкой. Краска на ставнях облупилась; «датсун» старой модели, стоящий на дорожке у дома, явно проделал немало миль. Если Лейси и была преуспевающим адвокатом, она предпочитала скрывать это. Ноэль невольно встревожилась, заметив неухоженный газон и живую изгородь, которую давно следовало подстричь.
Головокружение накатило на нее, и, почувствовав материнскую руку, Ноэль благодарно оперлась на нее. «Словно пьяница в часы похмелья…» Она еще помнила, каково просыпаться по утрам с ощущением, будто твоя голова набита промасленными тряпками, готовыми вспыхнуть. Эти воспоминания заставили ее выпрямиться и отдернуть руку. Неверно истолковав этот жест, Мэри оскорбленно взглянула на дочь.
«За наши ошибки расплачиваются близкие», – подумала Ноэль. Сколько раз в детстве она изо всех сил старалась быть хорошей! Как ни странно, от шалостей ее удерживали не мысли о матери: в глубине души Ноэль знала, что боязнь невольно причинить ей боль – почти суеверие. Наверное, она просто оберегала хрупкие отношения. Они с матерью виделись редко; в тех случаях, когда Мэри оказывалась дома, у нее почти не находилось времени на дочь.
Ноэль не могла допустить, чтобы Эмма выросла в такой же обстановке, чтобы дорожила каждой толикой материнского внимания, с нетерпением ждала волшебного дня, когда они будут не просто встречаться, а все время быть вместе. Но что ей делать теперь, без Эммы? «Кроме бабушки и Эммы, у меня никого нет».
У двери дома, заметив потрепанный коврик на пороге и картонные коробки в углу веранды, Ноэль обеспокоенно повернулась к матери:
– Как она поговорила с тобой по телефону?
– Так, словно я разбудила ее. И я могу почти ручаться, что она была не одна. – Мэри усмехнулась. – Кое-что в этой жизни остается неизменным.
