Там она схватила джинсы и фланелевую рубашку — по ночам в горах становилось прохладно — и трясущимися руками принялась натягивать их.
Интересно, зачем он приехал? Почему не предупредил? Лаури стащила с головы полотенце, быстренько причесалась. Волосы рассыпались по плечам влажными мягкими волнами. Сушить их было уже некогда. Хотелось как можно быстрее увидеть Дрейка — естественно, только затем, чтобы узнать, с какой целью он сюда прикатил.
Лаури спустилась вниз, чувствуя, как дрожат ноги. Вошла на кухню. Дрейк стоял у плиты и взбивал омлет. В кофейнике булькал ароматный кофе, в тостере поджаривались два ломтика хлеба. Куртку и шляпу он снял и повесил на крючок за дверью.
— Умираю от голода, — сообщил он. — В самолете кормили черт знает чем, а по дороге из Альбукерке решил не останавливаться. Вы хотите что-нибудь?
— Да. Я хочу знать, что вы здесь делаете.
Дрейк вылил на сковородку взбитые яйца, потом внимательно посмотрел на Лаури и молча прошествовал в гостиную. Заинтригованная, Лаури последовала за ним.
Подойдя к входной двери, Дрейк распахнул ее и вышел на крыльцо. Обернувшись, взглянул на табличку с номером:
— Четыреста три. Так я и предполагал. Это мой дом, вне всякого сомнения.
Он вошел в дом, захлопнул за собой дверь и, не обращая внимания на негодующий взгляд Лаури, вальяжной походкой снова направился на кухню.
— Очень смешно, — бросила Лаури ему вслед.
— Рад стараться, — отозвался Дрейк, открывая дверцу холодильника. — У нас есть сыр?
— У нас? — ехидно переспросила Лаури.
— Ах, да! У вас есть сыр, миссис Перриш? Лаури не смогла выдержать взгляда его насмешливых глаз.
— Посмотрите внизу, — пробормотала она, заметив вдруг, что забыла надеть туфли. И как это ее угораздило?
— Как клубничный джем, ничего? Лаури опешила.
— Что?
— У нас… простите, у вас есть виноградный, абрикосовый и клубничный джем. Какой лучше всего? Клубничный?
Лаури почувствовала, что больше не выдержит:
— Когда вы, наконец, прекратите свою дурацкую болтовню и сядете за стол, чтобы я могла с вами нормально поговорить?
Она раздраженно притопнула ногой и только тут поняла, что совершенно забыла про нижнее белье.
— Ладно, ладно, — проворчал Дрейк, ставя тарелку на стол. — Бьюсь об заклад, вам никогда не выиграть титул «Мисс Обаяние».
Он налил себе кофе и вопросительно взглянул на Лаури — налить или нет? Та покачала головой.
Потом сел к столу и принялся жадно есть, даже не пытаясь начать разговор. Лаури взяла стул и плюхнулась напротив, но Дрейк не удостоил ее даже взглядом. «Ну ладно, — подумала Лаури, — я буду не я, если заговорю с ним первая!»
Покончив с едой, Дрейк вытер губы бумажной салфеткой и сделал большой глоток кофе, который за это время уже успел остыть.
— Ну, как вам мой дом? — начал он.
— Так себе, — коротко бросила она, удивленная тем, что он завел разговор на эту тему. Уж чего-чего, а этого она никак не ожидала.
Дрейк угрожающе вскинул брови, и Лаури решила, что зашла слишком далеко — в конце концов, он ее работодатель.
— Впрочем, шутки в сторону. Он выше всех похвал, и вы это прекрасно знаете. А для Дженифер здесь вообще благодать. Чистый воздух, великолепная природа, хорошие, добрые люди.
— Как она, Лаури?
Насмешливого тона как не бывало. Теперь Дрейк был сама серьезность. Услышав, что он обратился к ней по имени, Лаури почувствовала, как у нее захватило дух. Чтобы не выдать своих чувств, поспешно отвела взгляд от его лица, делая вид, что рассматривает что-то на столе.
— Просто прекрасно, Дрейк. Правда! Она очень способная и умненькая. Я и не ожидала, что мы с ней возьмем такой быстрый темп. Говорит она пока очень медленно, но ничего — со временем все наладится. А жестов она теперь знает в четыре раза больше, чем когда мы были в Нью-Йорке. А у вас как с этим? — улыбнувшись, решила подколоть его Лаури.
Но оказалось, Дрейка голыми руками не возьмешь. Он тут же сообщил ей на языке жестов, что посещает курсы три раза в неделю по вечерам и обучается так быстро, как только можно ожидать от измученного работой тридцатипятилетнего мужчины.
— Отлично! — искренне восхитилась Лаури. — Теперь вы с Дженифер сможете разговаривать обо всем на свете.
— Вы скучаете по Нью-Йорку? — внезапно спросил Дрёйк.
— Нет, — покачала головой Лаури и едва сдержалась, чтобы не добавить: «Я скучаю только по вас», но, заметив на его лице скептическое выражение, поспешила пояснить: — У вас здесь очень хорошая соседка. Между прочим, истая ваша поклонница. Если вдруг узнает, что вы приехали, наверняка будет штурмовать дом. Так вот, у нее есть двое детей — приятелей Дженифер.
Он удивленно взглянул на нее и пробормотал:
— А они… то есть… — Но так и не закончил фразу.
Однако Лаури его поняла:
— Относятся к ней, как к ущербной? Нет, Дрейк. Они играют с ней так, как играли бы с любыми другими детьми. Ссорятся, мирятся… В общем, дети есть дети. Бетти и ее ребятишки учатся языку жестов. Они с Дженифер уже вполне сносно понимают друг друга.
— Это хорошо, — с облегчением вздохнул Дрейк.
Лаури взглянула на него, и ей вдруг стало его жаль. Захотелось протянуть руку и коснуться серебристо-каштановых чуть взъерошенных волос. Она только сейчас обратила внимание, какие глубокие тени залегли у него под глазами, словно он в последнее время плохо спал. Неужели так сильно скучал по дочери? А может, приехал в Уиспез и нахлынули воспоминания о том времени, когда жил здесь со Сьюзен? Эта мысль причинила Лаури почти физическую боль. Понимая, что у нее сейчас все на лице написано, она отвернулась и с напускным безразличием спросила:
— Сколько вы еще собираетесь пробыть в Уиспез? Дрейк поднял голову, взглянул на нее, потом встал и налил себе еще кофе.
— Пока не знаю.
— То есть как это? — удивилась Лаури. Сделав глоток, Дрейк повернулся к ней лицом:
— У меня ужасно болит голова. Не могли бы вы оказать мне любезность помассировать шею?
Лаури никак не ожидала, что он так внезапно переведет разговор на другую тему. Ошеломленно кивнув, она обошла вокруг стула, на котором он сидел, и встала у него за спиной. Осторожно положив руки ему на плечи, она легонько провела пальцами по атлетическим мышцам, которые легко прощупывались под тонкой тканью рубашки.
— Вот спасибо. Сразу легче стало. — Он сделал еще один глоток и, видимо, посчитав нужным ввести Лаури в курс дела, принялся объяснять: — Эта мыльная опера надоела мне до чертиков. Я уже слышать о ней не могу! За семь лет я четыре раза женился, заводил бесчисленное число интрижек и попал в автомобильную катастрофу, которая мне память отшибла. Я чуть не женился на своей родной сестре, которую давно считал погибшей. К счастью, Бог миловал. Сын мой умер от лейкемии, а медицинскую лицензию у меня чуть не отобрали, потому что дочь одного миллионера обвинила меня в том, что я сделал ей якобы аборт, уничтожив при этом собственного ребенка. Меня тошнит уже от этого доктора Хембрика! От таких сценариев чокнуться можно!
