Когда до праздника оставалась неделя, он предложил пойти на бал вместе.
— И ты ждал последнего момента, заставляя меня думать, что пригласил Джоан? — укорила Оливия Гранта, но при этом беззаботно улыбнулась. Она победила! И тут же поняла свою ошибку: прежняя настороженность блеснула в его глазах, и он немного помедлил, прежде чем ответить.
— Оливия, я надеялся, что подобные глупости остались в прошлом. Джоан меня не интересует, неужели ты не чувствуешь этого?
— Ты прав, — сокрушенно проговорила она. — Грант, считай, что я пошутила. Я очень хочу, чтобы у нас все наладилось, ведь через три недели Джастин вернется из свадебного путешествия и…
— У меня есть пара дней, — загадочно сказал он.
Этого было достаточно, чтобы оживить ее надежды, но и только.
Приехала Бетани, и за три дня до выходных они с Оливией решили вместе поужинать.
— Что ты наденешь на праздник? — поинтересовалась Бетани, когда они бездельничали у бассейна на вечернем солнышке.
— Я купила кое-что новенькое.
— Новенькое? Оливия, у тебя, достаточно вечерних платьев, чтобы снабдить ими половину женщин нашего города! Зачем тебе понадобилось еще что-то?
Оливия сама задавала себе не раз этот вопрос, импульсивно сделав это приобретение, элегантное, дорогое и, несомненно, шикарное на фоне тех туалетов, которые, будут украшать других дам. Конечно, это шокирует многих, но, когда она увидела его в витрине бутика «Моника» и представила в нем себя, судьба платья была решена мгновенно.
— Я же иду с Грантом, — сказала она, словно это все объясняло.
Вероятно, Бетани уловила истинный смысл ее слов, потому что громко засмеялась и сказала:
— Обольщаешь? Догадывается ли доктор, какое искушение его подстерегает?
— Нисколечко, — сказала она. — Это сюрприз.
И вот наступил, наконец, вечер.
— Боже! — воскликнул Грант благоговейно, когда заехал за Оливией перед балом.
— Тебе нравится? — Она поняла, что цель достигнута, и закружилась по комнате, играя шелковым шарфом, дополнявшим платье.
— Мне нравится. — Грант смущенно откашлялся.
Оливия полагала, что бал станет переломным моментом в их отношениях. Чему способствовали их тесные контакты в течение четырех недель: совместные обеды и ужины, долгие дружеские беседы на полном доверии, постоянный анализ прошлых ошибок, обмен служебными новостями… но единственно желанного контакта, о котором она думала постоянно, не было… Для нее любовь и близость были единым звеном отношений, если мужчина и женщина вверяли себя друг другу, и хотя она уже давно вышла из того возраста, когда придают значение символам и другим романтическим пустякам, платье было ее талисманом, который поможет осуществить ее мечты. То, как Грант отреагировал на него, вызвало у Оливии разочарование. Где же восторг?
— Тебе нравится? — эхом повторила она. — И все?
— Да, да. — Он выдавил из себя эти слова и тут же попятился от нее, словно она собиралась напасть на него. — Ты в этом платье мне очень нравишься.
Нравлюсь? Ей хотелось завизжать. Но мы нравимся друг другу недели! Месяцы! Годы! И стоим на месте — только нравимся, как в начале знакомства. Или уже на другом уровне?
И тут Оливия вспомнила, как дорого ей обходились подобные эмоциональные вспышки, когда они были женаты, поэтому, взяв себя в руки и придав лицу томное выражение, она предложила:
— А впрочем, я довольна, все идет, как ты задумал. Спасибо тебе.
— Не стоит.
— Тогда мы можем идти.
— Можем, — согласился он. Поведение Гранта по дороге в «Кантри Клуб» давало повод думать, что общество Оливии ему почему-то тягостно: за исключением случайных замечаний, он едва поддерживал разговор, а по прибытии тут же отделался от нее.
— Эта женщина, что возглавляет комитет по связям с общественностью… Дафна… как ее там… подает тебе знаки. Полагаю, раз это одно из самых больших событий года по привлечению капиталов, она хочет удостовериться, что ты предусмотрела все детали, — сказал Грант, пристально разглядывая барную стойку. — Я подожду тебя в баре.
— Думаю, твои профессиональные интересы будут удовлетворены в большей степени, если деньги, которые мы соберем сегодня вечером, пойдут на нужды Союза кардиологов. Мы с Дафной все обговорим.
— Я случайно был делегатом на том собрании, Оливия, и все слышал. — Грант понял ее иронию и подытожил свою мысль: — Я не глава Союза кардиологов, да и не собираюсь долго суетиться по поводу возможных изменений, которые могли бы повлиять на пациентов, временно наблюдаемых мной. Сегодня я отдыхаю, как бы это сказать… на светской тусовке.
— Что ж, тогда Боже упаси, чтобы я наскучила тебе своими деловыми разговорами! — И она поспешно отошла, досадуя, что ее узкая юбка ограничивает шаг. Грант окликнул ее, поражаясь про себя, что он все принимает так серьезно, но безуспешно — она затерялась в толпе гостей, а затем исчезла в дамской комнате.
Оливия перебрала в памяти их пикировку и поняла, что перегнула палку, но тут же вспомнила, что, будучи замужем, она была половинкой-прилипалой, всюду следующей по пятам за преуспевающим доктором, который тяготился постоянно ноющей и дующейся женой, особенно если не уделял ей внимания на людях. Но теперь она стала тоже преуспевающей леди и постарается отомстить ему той же монетой.
Усевшись перед туалетным столиком, она стала подводить губы, хотя в этом не было никакой необходимости, снова подушилась, поправила волосы. И тут ее настигла Дафна Джером. Слушая ее, и притворяясь заинтересованной, Оливия злорадно думала, что Грант Медисон, уже двадцать минут расхлебывает кашу, которую сам же заварил. Посчитав, что этого вполне достаточно для наказания, она неторопливо подошла к барной стойке.
Между тем народу прибыло уже довольно много. Она увидела отца и Генри, Бетани с женихом, Мэтью Блэка и других. Грант стоял в углу, рядом с окнами, выходящими на речную долину, и, погруженный в разговор с другими врачами, даже не заметил ее возвращения.
Призвав на помощь все свое самообладание, кивая и улыбаясь знакомым, Оливия взяла стаканчик шерри и присоединилась к одной из групп.
— Ты выглядишь сногсшибательно в этом платье, пожалуй, не один мужчина отдал бы свой зуб мудрости за право подержать тебя на руках, — сказала Бетани, подойдя к ней. — Вы с Грантом почти помирились и опять избегаете друг друга. Поссорились?
— Конечно же, нет, — слишком живо откликнулась Оливия.
— Тогда разве ты не видишь, какие взгляды бросает он в твою сторону? А ты улыбаешься всем, кроме него. В чем дело, Оливия?
Но Оливия промолчала.
