И вот теперь, за их первым совместным завтраком, Шелли подняла на него глаза и вновь восхитилась – до чего же он красив! Волосы его все еще были влажными после душа, щеки гладкие, свежевыбритые. Завитки на торсе по-прежнему манили ее, хотя за прошедшую ночь она не раз блуждала по ним сонным взглядом, блаженно перебирая пальцами. Шелли живо помнила соленый вкус его пота, выступавшего всякий раз, когда они занимались любовью. Она слизывала капельки пота с его кожи, а Грант бормотал нежные слова и ласково поглаживал ее по волосам.
Взгляд, который она сейчас устремила на него, был теплым и затуманенным воспоминаниями.
– Мне незачем было это знать. Ничто из того, что ты сделал или мог сделать, не изменило бы моего отношения к тебе. Я считала: если ты хочешь, чтобы я узнала об этом, то сам мне расскажешь.
Он поставил кофейную чашку на блюдце и потянулся через стол к руке Шелли.
– Я не имею понятия, что собой представляла Мисси Ланкастер в постели. Я никогда – никогда, Шелли, – не был ее любовником. Она любила другого.
Шелли взвесила его слова.
– А ты ее любил? – Она почувствовала укол ревности. Она не хотела этого знать, но должна была выяснить.
Грант с легкой улыбкой покачал головой.
– Нет. Мы были всего лишь друзьями. Тысячу раз я жалел, что оказался таким хорошим другом. Случись иначе, она, возможно, была бы жива. – Прочтя недоумение на лице Шелли, он добавил: – Позволь мне объяснить. У Мисси была связь с одним конгрессменом. Он был молод, красив, занимал видное положение в обществе и политике… а еще у него была жена и трое маленьких детей.
Шелли хмуро сдвинула брови.
– Вот-вот, – кивнул Грант, верно истолковав ее гримасу. – Я-то считал, что он не стоит ее внимания, но Мисси голову потеряла из-за этого типа. Так или иначе… – он вздохнул, – когда я стал работать в аппарате сенатора Ланкастера и познакомился с Мисси, мы подружились. Скрепя сердце я согласился проводить ее на официальный прием, где она должна была встретиться со своим любовником. Тот же, распорядившись, чтобы его жену отвезли домой, поскольку «возникли неотложные дела», улизнул вместе с Мисси.
– И это вошло в правило, – догадалась Шелли.
– Именно так. Я оказался в роли ухажера одной из самых красивых девушек Вашингтона ради удобства ее любовника. Обычно я сопровождал ее к месту их свиданий и рано утром отвозил домой – или же она брала такси. В любом случае все вокруг считали, что она встречается со мной, а вовсе не с конгрессменом, у которого такая чудесная семья.
Отвращение Гранта к этому конгрессмену было очевидным. Впрочем, как и злость на самого себя.
– Что же произошло? – тихо спросила Шелли. – Почему Мисси покончила с собой?
– Обычное дело. Мисси забеременела, а конгрессмен, когда узнал, пришел в ярость. Все это время она надеялась, что ради нее он бросит жену. Я же постоянно предостерегал ее, что она тешит себя напрасными иллюзиями, но Мисси не желала слушать… Она позвонила мне из их тайной квартиры, из их так называемого гнездышка. Когда я добрался туда, она была в отчаянии: конгрессмен предложил ей потихоньку устроить аборт, сказав, что это все, на что она может рассчитывать. Проводя ее до дома, я посоветовал лечь спать. На следующее утро она была мертва.
Шелли накрыла его ладони своими.
– Почему же ты никому не рассказал об этом, когда тебя несправедливо обвинили и уволили с работы? Если бы ты пошел к сенатору и все рассказал, неужели бы он тебе не поверил?
– Возможно. Не знаю. Если бы я не назвал имени виновного, он мог бы подумать, что я все сочинил, чтобы защитить самого себя. А скажи я ему, кто этот человек, сенатор, вероятнее всего, призвал бы его к ответу. Я был бы только рад, если бы этот конгрессмен получил по заслугам, но мне было жаль его жену и детей. Во всей этой мерзкой истории только они и были по-настоящему невиновны. Даже Мисси была достаточно взрослой, чтобы понимать: за все приходится платить.
– Не многие смогли бы поступить так, как ты, и взять вину на себя за то, чего не совершали.
– Не вешай на меня медалей, Шелли, – рассмеялся он. – В тот момент мои действия были продиктованы скорее равнодушием, чем благородством. Я был сыт по горло двуличностью и злословием окружающих. Если мои коллеги поверили, что я способен на такое, – я не хотел больше иметь с ними ничего общего. Они с готовностью, чуть ли не с радостью, поверили, будто я загубил жизнь бедной девушки. Но мне уже было безразлично, что они обо мне думают. Когда я только приехал в Вашингтон, я испытывал чуть ли не фанатичное преклонение перед теми, кто стоит у руля государства. Но очень скоро убедился, что они самые обычные люди, со всеми слабостями и недостатками, присущими человеческой натуре… А когда уезжал оттуда, я чувствовал себя чище, выше всех этих людей. – Он устремил на нее пристальный взгляд своих серо-зеленых глаз и тихо добавил: – Но теперь я ничуть не лучше любого из них.
Он потянул ее за руку, и Шелли, обойдя вокруг маленького столика, встала напротив Гранта. Он сжал ее ладони в своих.
– Если бы ты была сейчас замужем, сомневаюсь, что для меня это что-либо изменило. Вновь встретив тебя после десяти лет разлуки, я бы никакому мужу не позволил встать на пути моего желания. Я пошел бы на все, лишь бы сделать явью то, что произошло между нами прошлой ночью.
Шелли коснулась седых прядей на его висках. Голос ее срывался от волнения. – Особенных усилий тебе бы не пришлось прилагать. Слава Богу, мне не надо было выбирать между тобой и мужем. Хотя я не уверена, что какие-то моральные соображения повлияли бы на мое решение.
– Шелли, твой муж не ценил тебя как женщину. Я знаю, я понял это по твоим изумленным откликам сегодня ночью.
Его мужское тщеславие вызвало у нее нежную улыбку.
– Если ты имеешь в виду, что он недостаточно меня любил, – ты прав. Он никогда не ласкал мою грудь губами и языком. Порой целовал, но не так, как мне хотелось и как это делаешь ты. – Шелли не ведала, откуда взялась эта неожиданная смелость, но она совсем не смущалась, произнося такие вещи. – Он не щекотал языком под моими коленями, не разговаривал со мной, когда мы занимались любовью. Он не мог донести меня до экстаза и так и не простил мне этого. А ты сумел. Столько раз за эту ночь…
Грант взял ее руку, поднес к губам и пылко поцеловал.
– Спасибо, что сказала мне, Шелли. Боже, как я мечтал, чтобы все было именно так. Я понял это по твоей реакции, твоему изумлению. Я так надеялся на это. Вот такой я самонадеянный эгоист. Раз не я лишил тебя девственности, мне хотелось подарить тебе хотя бы это.
Она любовно провела пальцем по четким линиям его рта.
– Мое расставание с девственностью ничего для меня не значило. Было только очень больно – и проделано все без любви и нежности. А сегодня ночью… – Взгляд ее скользнул вдоль стен крохотной кухоньки, словно в поисках какой-нибудь подсказки, начертанной где-нибудь крупными буквами. – Это было как… рождение… Я стала женщиной. Глаза его заблестели от наплыва чувств.
– Я люблю тебя.
– Я люблю тебя, – тихо повторила она его слова. А затем повторяла их еще и еще раз, словно потому, что десять лет не могла позволить себе произнести это вслух.
Грант обнял ее и зарылся лицом в ее груди. Шелли обхватила ладонями его голову, прижала к себе. Долго они стояли так, под впечатлением только что высказанных вслух признаний.
Когда Грант поднял голову, в его глазах она прочла откровенное приглашение.
– Все эти разговоры о целовании коленок и прочего привели меня… о-о… – Он проворно развязал пояс халата, обвитый вокруг талии Шелли. Полы его распахнулись, являя взору Гранта ее неприкрытую наготу.
Лаская ее бедра руками, он вновь склонил голову и поцеловал ее в живот. Язык его нырнул в маленькую впадинку пупка.
– Ты не против? – прошептал Грант.
Если бы Шелли и без того не трепетала от желания, губы Гранта, горячие, влажные и настойчивые, несомненно, убедили бы ее. Ладони его коснулись ее ягодиц.
– Признаюсь, – вымолвила она, – я подумала об этом раньше тебя.
– Как же, как же…
– Пойдем наверх.
– Давай останемся здесь.
Прежде чем Шелли успела сообразить, что происходит, Грант подхватил ее на руки и усадил лицом к себе на колени.
– Грант, – выдохнула она, широко распахнув глаза. – Я никогда еще… Он озорно подмигнул, довольный собой, и развязал узел на поясе пижамных брюк. – Ты всегда была… ах, Шелли… способной студенткой… то есть ученицей… – с трудом прошептал он, когда она, проявив готовность к новшеству, заключила Гранта в свое влажное теплое лоно.
– Ты… хороший… учитель.
Уже целый час Шелли пыталась сосредоточиться на том, что читала, но тщетно: взор ее то и дело устремлялся к мужчине, который сидел в другом конце комнаты, уставившись в книгу.
Она так сильно его любила, что не в силах была сдерживать эту любовь. Чувственность Гранта и ее собственный отклик просто ошеломили ее. Дэрил, хорошо знакомый с механизмом человеческой сексуальности, не имел понятия о ласках и технике любви. Он бы не узнал в этой женщине, которая безоглядно участвовала в изощренных любовных играх с Грантом, свою бывшую жену, некогда безучастно лежавшую под ним. Дэрил был бы раздавлен, если б только узнал, какой он никудышный любовник. При этой мысли она испытала какое-то извращенное удовольствие.
