— Лиза успокой и помолчи, — строго, приказным тоном произнес Самир. — Ты сейчас наговоришь лишнего и будешь жалеть об этом.
— Ага, "помолчи женщина", хочешь сказать? Не дождешься, — презрительно процедила она, продолжая одеваться.
— Куда ты собралась? Я не помню, чтобы отпускал тебя.
— А кто ты такой, чтобы меня отпускать или нет? — возмущенно и в то же время насмешливо спросила женщина, нервно застегивая молнию на брюках.
— Лиз, — взволнованным тоном сказал Самир, — я не скрывал своих намерений. Ты добровольно согласилась покориться мне в эту ночь. И я тебя не отпускаю. Успокойся, присядь и дай время успокоится мне.
— Успокаивайся. Только без меня, — зло ответила она, направляясь к двери.
— Лиза, вернись! — громко крикнул Самир, но с дивана не встал.
Женщина выскочила из комнаты и столкнулась с темнокожим слугой внушительных размеров. Она попыталась обойти его, но тот стоял, как вкопанный.
— The owner did not let you go, — сказал он.
Не надо было знать английский, чтобы понять слугу. Хозяин не отпускал гостью. И он не мог ослушаться. Лиза попыталась оттолкнуть индуса руками. Ничего не получилось. Взгляд его был непроницаем, как у мумии. А глаза женщины метали молнии. И в это время в дверях показался Самир.
— She may go away, — зло произнес он и махнул слуге рукой.
Елизавета выбежала из дому и бросилась к ограде. Долго искала кнопку, на которую надо нажать, чтобы дверь открылась. И наконец, шагнула в полную темноту. Только, когда за её спиной щелкнул замок, поняла свою роковую ошибку. Надо было выйти на территорию "Ocean beach" через двор. Карточки, чтобы открыть общую калитку у неё с собой не оказалось. Женщина стояла в кромешной тьме на берегу моря. Идти вдоль ограды до шлагбаума было страшно. Снова звонить в дверь Самира ей не хотелось.
Преодолевая леденящий страх, Лиза побрела к морю. Шуршание волн уже не умиротворяло и не успокаивало. Она подошла к самой воде. Стояло полнолуние. Лунная дорожка отсвечивала на морской глади. Вдали справа сверкали огни набережной. Женщина с тоской обернулась назад. Ей показалось, что в тусклом свете фонарей у стены, мелькают чьи-то тени. "Искала приключений в арабской стране? — мысленно упрекнула она себя. — Получи и распишись".
Тихо бредя по берегу и обдумывая все случившееся, Лиза винила только себя. Она вдруг ясно осознала, что Самир не плохой и не хороший. Он просто другой. Со своими, устоявшимися понятиями. Со своим менталитетом. Она прекрасно понимала, что арабский шейх не побежит за ней следом. Сочтет это унижением своего мужского достоинства. Наблюдая за жизнью в Маскате, Лиза давно заметила, что мужчина в дидшахе всегда идет впереди, а женщина чуть сзади. Даже если гуляет семья, в лучшем случае, они идут рядом.
Быстрые шаги за спиной, заставили её испуганно оглянуться. К ней приближалась какая-то странная фигура. Явно не араб в балахоне. И уж точно не Самир. Тень мелькнула в лунном свете, и она разглядела голые плечи. В мозгу молнией пронеслись слова Марии: "Если в Омане и случаются преступления, это делают туристы или эмигранты. Арабы боятся кары Аллаха больше смерти".
.
Елизавета оглянулась. До набережной, где много народу бежать надо метров триста. Она понимала, что не успеет. Женщина в отчаянии зажмурилась, набрала побольше воздуха в легкие и собралась кричать. Вдруг, кто-нибудь услышит. Звук шагов стих. Неизвестный стоял рядом с ней. Она слышала его прерывистое дыхание. Женщина с опаской приоткрыла глаза и онемела. В джинсах, с голым торсом и босиком, перед ней стоял никто иной, как Самир бен Махрам Шихабуддин собственной персоной.
Они смотрели друг на друга и молчали. Было очень темно, Лиза не могла рассмотреть выражение его глаз. Самир сделал шаг навстречу, и женщина увидела, что десницы её милого уже не источают гнева. В них читалась растерянность и даже мольба. И вдруг, она осознала, что гордому, самолюбивому арабскому шейху пришлось смирить свою гордыню. Переступить через собственное "Я", да ещё на глазах у прислуги броситься в полураздетом виде за женщиной-иноверкой. Это казалось невероятным.
Не помня себя, Лиза с такой силой кинулась к нему на шею, что тот не устоял. Они упали на мокрый песок. Катались по берегу, шептали какие-то немыслимые слова и целовали, целовались, целовались, пока не обессилели. Наконец, Самир подал Лизе руку и помог подняться. Влюбленные посмотрели друг на друга и рассмеялись. С ног до головы в грязи. Волосы, одежда, лица. Он взял её за руку и повел в море прямо в одежде. На ходу Лиза сняла и отбросила в сторону туфли. Берег в том месте очень пологий. До глубины пришлось идти долго. Когда вода дошла ей до груди, молодые люди остановились и обмыли лица.
— Прости меня, Лиз, — прошептал Самир, прижимая её к себе.
— И ты меня, — тихо ответила она.
Выйдя на берег, она глянула на свои некогда белоснежные брюки и горько усмехнулась. С них обоих ручьями стекала вода. Лиза взяла свои сброшенные туфли, а Самир подхватил женщину на руки. Подойдя к ограде, набрал код двери, не спуская её с рук, и так внес в дом. Преданный индус Кирен, стоял в полупоклоне, опустив глаза в пол. Оставляя мокрые, грязные следы, они поднялись наверх и сразу проследовали в ванную комнату.
— Надо бы одежду застирать, — сказала Лиза. — Как я завтра домой пойду?
— Это не твои проблемы, — ответил тот и указал на большую корзину. — Бросай сюда.
Раздевшись, вместе встали под душ. Теплые струи смывали с их тел морской песок и соленую воду. А вместе с ними и последние остатки обиды и непонимания.
— Когда ты улетаешь? — тихо спросил он.
— Послезавтра ночью.
— У нас два дня. Всего два дня, — со стоном произнес Самир, обнимая Лизу. — Давай, не будем снова искать поводов для ссоры.
— Не будем, — согласно кивнула она, подставляя губы для поцелуя.
Потом Самир наполнил ванну водой, и они долго плескались и дурачились, как дети. Намазывали друг друга пышной пеной, без конца целовались. Отмывали волосы от забившегося песка.
Обессиленные и счастливые упали на кровать, и почти моментально заснули. Именно сейчас между ними возникло что-то большее, чем обыкновенная страсть. Самиру и Елизавете уже не так важно стало слияние тел. Аллаху было угодно, чтобы соединились и переплелись их души.
Лизу разбудил монотонный и противный голос муллы с минарета. За окном едва рассветало. Самира рядом не было. Она накинула халат и тихонько вышла из комнаты. Осмотрелась в коридоре. Его плетеные сандалии из тонко выделанной крокодиловой кожи стояли у комнаты, в которую он вчера её не пустил. Неслышно ступая, она подошла к чуть приоткрытой двери и осторожно глянула в щелочку. Самир сидел на коленях со сложенными определенным образом ладонями и молился. На голове его была кумма, белая шапочка. На теле длинная, белая рубаха. Глаза закрыты.
