Во-о-от. А в этот раз мне сказали:
– Я тебе завтра перезвоню, если будет время.
– ?
Я от неожиданности потеряла дар речи. Как это «завтра»? Как это «если»?
– На часы посмотри. Спокойной ночи.
Он явно собирался сразу отключить телефон, но, видимо, на кнопку не попал, и я услышала женский смех и то, что зовут меня Саша, я верстальщик и работаю по ночам, когда другие люди делом занимаются, иди сюда, киска.
Киска?! Я была убита. Ошарашена. Я заплакала…
Мы встретились через два дня, он приехал ко мне домой, привез букет моих любимых желтых роз.
Решив не прикидываться, я сразу выпалила, что верстальщикам Сашам цветы не дарят.
– Послушай, ты взрослая разумная женщина. Я ведь у тебя тоже не единственный. Ведь так? И я не святой, я не могу жить обещаниями. Что ты думала?
– А что я думала? Да не думала, не думала. Совсем не думала. Думала, ты всегда будешь рядом, когда я этого захочу. Думала, что всегда буду для тебя чем-то особенным. Думала, что ты никогда ни с кем больше, потому что после меня все женщины будут серыми и скучными. А ты вот так, втихаря…
– Ну, ну не перегибай. Что ж мне – надо было у тебя разрешения спрашивать?
– Нет… Наверное, нет.
– Все, не реви. Мы друзья, друзьями были, друзьями и останемся. Все хорошо. Ведь ты меня не хочешь, ведь не хочешь же?
– Нет. Наверное, нет.
Я всегда была честной девочкой. Да и что было сказать? «Хочу»? Еще унизительнее.
– Ты красивая, ты сексуальная, ты потрясающая женщина. Ты будешь счастлива. Обязательно найдешь человека, с которым будешь счастлива…
Все это он говорил уже не женщине, а всхлипывающему, взъерошенному, несчастному созданию, громко рыдающему ему в жилетку.
Прошло еще два дня. Мне позвонил мой первый муж. Точнее, бывший первый муж. Нет, единственный первый бывший муж. То есть единственный первый и единственный бывший. Надо сказать, у нас сохранились очень хорошие отношения. Машку он любит, часто с ней встречается, деньгами исправно помогает. На фоне общего отвратного настроения я была очень рада его слышать. А зря.
– Привет. Слушай, тут такое дело, мне внезапно дали отпуск. Хочу в Турции отдохнуть. Отпусти со мной Машу.
Он выпалил это на одном дыхании. Выдернул кольцо и пригнулся в ожидании взрыва.
– Надолго?
– На две недели.
В тот момент я думала только о том, как обрадуется Машка. На море. С папой.
– А когда ты уезжаешь?
– Послезавтра.
– Когда?
От неожиданности я даже подпрыгнула. Как послезавтра? Так нельзя. Мне же нужно морально подготовиться, принять решение… Я не готова…
Дима понял мои вопросы по-своему.
– Ты не против! Ура! Я знал, что ты умница. Только… знаешь, я ведь не один еду.
– Я догадалась. У нее дети свои есть?
– Есть. Девочка, восемь лет. Им будет весело.
А мне? А мне как будет здесь одной? Обо мне кто-нибудь подумал?! Дима весело щебетал дальше:
– Собери сумку. Я заеду за Машкой в семь утра, самолет в десять. Больше ничего не делай. Лиза говорит, чтобы ты составила список, что ей нужно. Я там все куплю. Лиза говорит, там все дешевле.
– Что еще говорит Лиза? – не сдержалась я.
– Язва.
– Послушай, дай Лизе трубку.
– Катька, я тебя прошу…
– Не бойся, я добрая.
Передача трубки явно потребовала от Димки немалого мужества. Интересно, почему?
– Катя? – наконец услышала я. Приятный голос.
– Лиза, я на самом деле не знаю, что вам сказать. Вы справитесь? – Голос у меня предательски задрожал. – Я буду волноваться. Я еще никогда с Машей не расставалась так надолго.
– Я вас понимаю, не волнуйтесь. Спасибо вам. Для Димы это очень важно.
– Вам спасибо.
– Катя! Эй, Катька, с тобой все хорошо? Что у тебя с голосом? Катя, что случилось?
Дима явно подслушивал на параллельной трубке, я так поняла, и ожидал чего угодно, только не обмена любезностями. Наверное, решил, что у меня крыша поехала.
– Все нормально. Я устала. Заезжайте, я соберу сумку.
И быстро швырнула трубку, потому что слезы уже привычно клокотали в горле.
Чтобы как-то успокоиться, залезла к Маше «под бочок». Не выдержала, разбудила и спросила:
– Поедешь с папой на море?
– С папой? На море? Ура! – Сонные глазки засветились. – А ты?
– Я не могу, меня с работы не отпускают.
Только меня там не хватало!
Машка задумалась. Честно говоря, я так надеялась, что она меня сейчас обнимет, скажет, что без меня никуда не поедет, что только я ей нужна, что она жить без меня не может. Короче, скажет именно те слова, которых я жду всю эту ужасную неделю.
– Я тебе буду часто-часто звонить, – изрек наконец мой ребенок.
Машка уехала.
Жуть, тоска, жить не хочется. Свет померк, мрак кромешный.
Ночевать домой не пойду. Лучше к Олегу в тренажерный зал. Он мужик, найдет чем меня занять, он никогда не против.
Я представила себе, как он офигеет, когда я останусь на всю ночь. Он всегда страшно бесился, что я первая вставала и куда-то неслась. Похоже, что я была у него единственная в своем роде.
После очень хорошей дозы очень качественного секса я спокойно заснула. Проснулась оттого, что глаза резал включенный свет.
– Просыпайся давай.
– Зачем?
– Давай, давай. Мне уходить через двадцать пять минут, мы сегодня на «Реакторе» тусуемся.
Слово «мне» резануло похуже яркого света. Может, он просто не решается мне предложить с ним пойти?
– А мне нельзя?
– Что?
– Тусоваться.
– Да ты ж вдвое старше всех девок там будешь. Давай домой дуй. Баиньки.
– Ну, не вдвое…
– Вдвое, вдвое. Им по шестнадцать. Или ты уходить не хочешь? Тебе мало? – Герой-любовник лихо запрыгнул на меня и прижал к кровати. – Давай, у меня еще полчаса есть.
– Мне достаточно, – отчеканила я, – выше крыши!
Смела его с себя, оделась за пять минут и уже в дверях не удержалась:
– Богатый жизненный опыт подсказывает мне, что домой ты меня не проводишь.
– Чё?
– Да ничё!!! – выпалила я, хотя на языке вертелось выражение гораздо хуже.
***
15 июня в 10 часов утра я ушел в «загул».
Нет, не подумайте, со мной такое редко бывает. Это не похоже, например, на запой, потому что пью не больше обычного. Просто на какое-то время прячусь от человечества, отключаю все телефоны и не открываю дверь даже на крики «Пожар!» или вопросы типа «Это не ваши пять штук баксов под дверью валяются?».
Хуже всего, что «загул» всегда обрушивается на меня внезапно и я не успеваю никому об этом сообщить. На работе первое время очень переживали по этому поводу, потом директор – физик по образованию – выяснил эмпирическим путем, что срываюсь я не чаще одного раза в год, и коллективу пришлось смириться. Неделю «загула» потом просто вычитали у меня из отпуска. Один черт, я отпуска никогда не догуливаю.
