У меня отвисает челюсть. О, мой Бог, Зак не просто считает ее привлекательной. Он пытается очаровать мою сестру. Она улыбается ему – по-настоящему, а не одной из своих раздражающих ухмылок, которые приберегает для меня.
– Именно. Прислушайся к своему товарищу, Йен.
Господи, я в параллельной вселенной.
Зак встает.
– Вот. Садись, перекуси с нами. Я найду другой стул. – Он улыбается. Я отпихиваю свою пиццу.
Валери поднимает руки и качает головой.
– Не могу. Я встречаюсь с подругами, и мы сразу уходим. Просто увидела Йена и решила поздороваться. – Наклонившись, она шумно чмокает меня в щеку. Мне хочется выдрать ее длинные волосы, прядь за прядью.
– А меня? – Зак разводит руки. Вал обнимает его и тоже целует в щеку. Боже. Поверить не могу, что она купилась на эту уловку. Покачав головой, замечаю, что Эдди наблюдает за развернувшейся драмой с печальным, шокированым выражением на лице.
– Зак. – Я кашляю. – Эдди смотрит.
Его улыбка улетучивается, он отходит от моей сестры, садится на свое место.
– Рад был повидаться, Валери. Передавай привет родителям.
– Непременно. Еще увидимся, малыш. – Она подмигивает мне.
Клянусь, я ей за это отомщу. Не знаю, как, и не знаю, когда. Но отомщу.
Все следят за тем, как Вал подходит к другому столику, где ее ждут подруги, Кэсси и Джина. Я встречался с ними несколько раз. Они классные, и не относятся ко мне так, как Вал: будто я – прыщ на заднице.
– Чувак, у тебя сестра – огонь, – говорит Джереми, присвистнув.
– И она под запретом, – напоминаю я каждому сидящему за столом.
Включая Зака. Или, может, Заку в особенности.
Мы едим, словно животные из зоопарка, перемываем кости команде, занявшей второе место, и избегаем разговоров о Грэйс Колье. Когда приносят счет, Кайл хватает его первым.
– Твою ж мать.
– Что?
– Он сделал это. Черт, он это сделал. – Кайл показывает нам счет.
Сверху написан номер телефона Эдди. Я улыбаюсь, убирая в карман свой выигрыш. Возможно, раздобыв таки ее номер, Зак отвяжется от моей сестры.
Грэйс
Утро понедельника.
Опять.
Дни перетекают один в другой – словно вода по водостоку.
Заставляю себя встать с кровати. Я не тороплюсь в школу, отбывать свой добровольный приговор. Не тороплюсь встретиться с Йеном. Я думала, тяжело видеть то выражение на лицах друзей. И моих родителей.
Но увидеть его на лице Йена? О, Боже, меня будто кулаком в живот ударили. Он был там! Он видел меня, отвез в больницу, когда я проснулась с кровотечением и чувством тошноты. Как мог Йен поверить, что все произошло по взаимному согласию? Ответ маячит на задворках сознания, но я отказываюсь выпустить его на волю. Я знаю, что он дружит и играет с Заком в одной команде. Знаю про их маленький мальчишеский кодекс, "братаны важнее девок" и все такое. Я это знаю, и все же…
Останавливаю тайфун мыслей, результатом которого станет лишь опустошение мной коробки бумажных платков, расправляю плечи, поднимаю голову выше. Я не буду прятаться. Не отступлю. И черта с два покажу Йену Расселу, как сильно он меня обидел.
Достаю дерьмовую одежду из шкафа. Футболку, удобные спортивные штаны – все черное. Смотрю на свою любимую пару сапог. Как бы мне хотелось их надеть, только я не уверена, что они устоят перед высокоэффективными чистящими средствами, которые мне приходится использовать.
"Невеста" постоянно предлагает отправиться за покупками в магазины, где продают кардиганы 2-в-1 и развевающиеся юбки, потому что папа ненавидит мой стиль одежды, а она хочет показать, насколько хорошо ко мне относится. Кристи не в курсе, но подобные вещи могли бы мне понравиться, если бы ее не было на горизонте. Папа оказался неспособен удержать кое-что в штанах, поэтому теперь она тоже семья. Но это не значит, что мне должна нравиться сложившаяся ситуация или сама Кристи.
Вместо любимых кожаных нарукавников надеваю браслеты с шипами. Наношу на волосы разглаживающую сыворотку (не сказать, что она помогает, но так локоны, по крайней мере, не напоминают наждачную бумагу на ощупь), оставляю их распущенными. Делаю макияж обычным образом. Глядя в зеркало, чувствую себя лучше, потому что выгляжу привычно. Десять минут спустя, упаковав еду и камеру в сумку, я готова отправиться в путь.
– Мам? – Нахожу ее в подвале. Она перекладывает вещи в сушилку. – Ты меня в школу отвезешь?
Мама смотрит на меня, потом на часы.
– Да, я как раз на работу ехать собиралась. – Она не комментирует мою одежду.
– Ты сегодня не бегала?
Широко улыбнувшись, мама отвечает:
– Уже пробежала четыре мили.
Боже. Она всегда зовет меня с собой на пробежки, однако я твердо убеждена: если бы Бог создал человека, точнее женщину, с расчетом на бег, он бы существенно уменьшил размер груди и перенес большую часть этой амортизирующей прокладки на стопы. Без обид.
Мы садимся в машину и едем в школу. По радио крутят тяжелый рок, который нравится мне, а маме противен.
– Во сколько я должна тебя забрать?
– Мы заканчиваем в четыре.
Она морщится.
– У меня рабочий день до пяти. Тебя друзья подвезти не смогут?
– Конечно, если бы они у меня были. – Я закатываю глаза. Линдси и Миранда до сих пор со мной не разговаривают.
– Все еще злишься?
Вздохнув, скрещиваю руки.
– Злюсь не я, а они.
Мама сворачивает на парковку, плотно сжав губы.
– Ты пробовала извиниться?
Я слегка поворачиваю голову, достаточно, чтобы сердито глянуть на нее.
– На меня напали, мам. По-твоему, извиняться должна я?
Она громко вздыхает, качает головой.
– Нет, конечно. Но ты все-таки напилась и флиртовала с мальчиком, который нравится Миранде, прямо у нее перед носом. Стоит извиниться хотя бы за это, потому что, видит Бог, тебе бы не помешал друг сейчас.
– Нет, мам. Я напилась и отказала мальчику, который нравится Миранде. Только он не принял отказ, разве не так? – Я выскакиваю из машины практически на ходу и захлопываю за собой дверцу, лишая ее шанса ответить.
Сжав кулаки, шагаю с каменным лицом по главному коридору, где царит блаженная прохлада, в то время как на улице солнечно и тепло. Йен уже на месте. Услышав звук шагов, он смотрит в мою сторону. Заинтересованность мелькает в его глазах при виде меня. А затем он словно вспоминает, что не должен интересоваться мной.
– Привет, – говорит Йен, дернув подбородком.
Я не удосуживаюсь ответить. Кладу сумку на нижнюю полку тележки, подхватываю пару резиновых перчаток, натягиваю их. Йен наблюдает за мной, только я на него не смотрю. Мне не нужно смотреть. И без того знаю, как волосы спадают в его темные глаза, как он прикусывает внутреннюю поверхность щеки, когда о чем-то глубоко задумывается. Знаю, что у него на левой руке есть маленький ровный шрам – будто от пореза ножом или другим острым предметом. А если встану перед ним, практически вплотную, то его губы будут расположены прямо напротив моего лба. О, Боже, каково будет ощутить эти губы, если он поцелует меня в лоб?
