— Кто управляет этим гадюшником? — Потребовал ответа я.
— Я, — Пожал плечами имбицыл.
— Две недели назад, здесь сидела девушка. Говорят она изрядно выпила, и хочу знать, кто ей наливал. Где бармен?
— Да нет бармена, уволился. А в чем бля дело? — Насупилось быдло.
— Я и не сомневался, — Хмыкнул я, — Где может находиться Захар?
— А я почем знаю? Он не отчитывается.
— Когда я найду его, он умрет. Но перед смертью заставлю его страдать. Потом я вернусь, и сделаю то же с тобой. Так что может, ты мне скажешь, где я могу найти его?
— У него есть отель за городом, — Промямлило быдло, — Никто о нем не знает. Оно оформлено…
— Адрес сука! — Рявкнул мой охранник.
Как только он назвал адрес, мы покинули бар.
Я надеялся, что не опоздал.
Глава 14
Вера
Как же холодно…
Укутываюсь в одеяло, но не могу согреться…
Мое тело сводит судорогой, я кричу от боли, и жду освобождения.
Кто я? За что мне все эти муки?
Почему они так жестоки?
Боже… Я пытаюсь вспомнить, что могла совершить страшного в этой жизни, но не могу даже произнести свое имя.
Становится хуже, мои зубы стучат, тело начинается биться в конвульсиях…
— Смотри, она кажется уже в агонии…
Раздается грубый мужской голос.
— Надо позвать Захара, пусть решает, что с ней делать…
Отвечает второй.
Я их слышу.
Губы пересохли и потрескались, во рту горел огонь.
— Можно закатать ее в бетон, — Подал мысль первый. — Ее искать никто не будет…
— Пусть Захар решает…
Хватаю ртом воздух, горло сдавливает тисками, слышу собственный хрип.
— Жаль, — Произнес второй, — Было весело, но мало.
Слезы давно выплаканы, осталась только боль…
Раздался грохот металлической двери, затем снова темнота, и леденящий душу страх.
Сколько мне еще нужно вынести? Когда она придет за мной, и взмахнет своей косой?
Опять пытаюсь натянуть одеяло, и тут понимаю — это лишь мое воображение! Я пытаюсь укрыться пустотой…
Из носа потекла струйка крови, попадая в рот. Божественная влага, только так я могла пить, и возможно редкое кровотечение сохраняло мне жизнь. Облизав губы, вытянулась на холодном бетоном полу, в ожидании смерти.
Но она не приходила!
Металлическая дверь вновь открылась.
Кто-то подхватил меня, взвалив себе на плечо, потащил прочь.
Наконец-то они решили прекратить мои страдания. Не закапывайте меня в землю, не хочу гнить, сожгите мое истерзанное и оскверненное тело.
Боже…Эта боль уйдет?
****
— Ногу не удастся сохранить…
— Да, придется ампутировать, пульса нет, омертвение тканей…
— Местную анестезию, общий наркоз она не переживет…
Я в аду? Меня режут на части? За все мои муки, я достойна только подобного исхода?
Противный писк…
Опять темнота.
Мой взгляд скользил по белоснежному потолку. Странно, чистилище не должно быть — теплым и уютным.
— Пришла в себя?
Раздался тихий нежный голос.
— Где я? — Прохрипела я, повернув голову на голос.
— В городской больнице. Вам повезло, подождите я сейчас, позову врача…
Девушка стремительно покинула палату.
Провезло? Это что издевка? О чем она вообще говорит?
Дверь палаты открылась, вошел мужчина в белом халате.
— Значит выкарабкалась? — Воскликнул он, приблизившись к койке. — Вы можете сказать ваше имя?
Я пыталась, но не могла ничего вспомнить. Словно память стерта, в голове пустота.
— Нет… — Прошептала я. — Ничего…
— Так бывает, после перенесенного ужаса, — В голосе доктора прозвучало, жалость и сожаление.
— Какого ужаса? — Переспросила я, — О чем вы? Что со мной произошло?
— Вам нужно окрепнуть, а потом я назначу вам психиатра, — Затем он повернулся к медсестре. — Продолжайте уход, и не оставляйте пациента без присмотра.
Доктор кинул на меня короткий взгляд, и покинул палату.
Медсестра поправила капельницу, после покрывало.
— Вы очень сильная, — Опять в голосе то же сочувствие и жалость.
— Что со мной случилось? — С трудом произнесла я, затем откинула покрывало.
У меня отрезана левая нога до колена. Все тело покрыто страшными гематомами.
— Пожалуйста, не думайте об этом…
— Страшно подумать, что с моим лицом, — Выдавила из себя улыбку.
— Мне очень жаль, — Произнесла она со слезами на глазах, и быстро отвернулась.
— А мне нет. Я ведь не помню какой была до того как это случилось. Хотя и не понимаю что именно.
Усмехнулась я, коснувшись ноги.
Может и к лучшему, что я ничего не помню.
Взгляд упал на окно. С неба сыпались огромные хлопья снега, плавно кружились, оседая на карниз.
— Сейчас зима… — Пробормотала я.
— Да конец февраля, скоро весна.
Произнесла медсестра.
— Да, весна…
****
Прошло две недели
Психолог смотрел в свой блокнот, регулярно делая записи.
Мы беседовали уже неделю, и никаких сдвигов. Никаких отголосков, намеков или просветления, кромешная тьма.
— С вами произошли ужасающие события, — Осторожно произнес он, — Работы предстоит проделать много. Но готовы ли вы взглянуть реальности в лицо?
— Нет, не готова. Я не знаю, кто сделал это со мной. Зачем и почему? Может я заслужила, или стала жертвой извращенца. Что бы ни было, я не точно не хочу ничего вспоминать. Мне отрезали ногу, зашили многочисленные разрывы промежности, уверена, с сексом я завязала навсегда. Так зачем мне помнить?
— Я понимаю вашу боль…
— Нет, не понимаете, доктор, — Грубо отчеканила я. — И мне не больно. Уже во всяком случае.
— Мы дали запрос в органы, и нам пришел ответ. Вы хотите услышать свое имя? Узнать кто вы?
— Сейчас нет. Простите, не готова. Если бы меня кто-то ждал или искал, давно навестили меня. Этого не произошло, значит, ничего хорошего я не услышу. Возможно позже, но не сейчас. И я не боюсь. Здесь скорее дела в разочаровании.
— Хорошо, скажете, когда будете готовы. Но я могу вас порадовать хорошей новостью. Тех, кто так поступил с вами, арестовали. Они заключены под стражу, их ждет суровое наказание.
В глазах потемнело, в груди сдавило тисками, мне хватало воздуха.
— Паническая атака… — Произнесла я, втягивая носом воздух. — Сейчас пройдет.
— Да, это паника. Они не причинят вам вреда, все в прошлом.
— Как полиция нашла этих подонков?
— Есть видео, затем один из похитителей пришел с повинной и назвал имена.
— Вот как, — Ответила я, продолжая медленно дышать. — Я могу идти? Мне нужно успокоится.
— Идите, продолжим завтра.
Кивнув развернула инвалидное кресло и покатила прочь из кабинета.
Не успела я выехать в коридор, как подбежала моя подруга по несчастью, Сашка. Эта девушка, так же как и я пережила насилие, и лежала в этой клинике два месяца. Ее предал парень, она мечтала выйти замуж невинной, он же не разделял ее позиции и потому напоив, осквернил ее тело. От того еще больнее, уж лучше это был мимо проходящий пассажир, нежели любимый человек.
— Что сказали? — Выпали она, перегородив мне дорогу.
— Сказали, что знают кто я…
— Вот так новость. Я давно знаю кто ты!
— Саша, я не хочу ничего слышать. Знаешь и молчи.
— Давай хоть имя скажу. Мне надоело обращаться к тебе эй ты! Ты боишься да?
Сашка вцепилась в коляску и повезла меня в палату.
— Не знаю я. Это не страх. Меня никто не ждал, не искал, я никому не нужна…
— И здесь ты не права.
— Что? — Опешила я, — О чем ты говоришь?
— Вот видишь! Так хочешь ты знать или нет? Скажешь, да, и я все тебе выложу.
— Нет, не хочу. Если честно, мне надоела эта больница. Только вот я пока не знаю кто я, и куда мне идти. Придется ждать…
— Ты Вера Самохина! Тебе почти тридцать. Ты богата. У тебя есть элитная жилплощадь, внушительный счет в банке. Так что тебе есть куда идти и на что жить. И прости, меня достало твое нытье!
