— Сын сказал мне о свадьбе, точнее — просто поставил в известность. Это в его духе, сделать все спонтанно… Но я не собираюсь отдавать в его руки организацию, и если ты мне позволишь, то приму участие в подготовке к вашему торжеству.
— Ой я даже не знаю, — прихожу в ужас от подобного предложения, но стараюсь этого не показывать. — Мы хотели все сделать очень скромно, понимаете…
— Мы сделаем скромно, не волнуйся! Завтра я тебя записала к своей портнихе, поедем вместе. Потом в кондитерскую, выберем торт, так будет быстрее, нежели они привезут нам тестеры на дом. Потом нужно будет выбрать букет, но это нам уже сюда все привезут, и дальше… — продолжает щебетать с энтузиазмом Вера, а я прихожу в какое-то нервозное состояние, понимая, что она взялась за дело всерьез.
— А ещё я видела портрет, который ты подарила Горану на помолвку. Тот что в кабинете висит, — добавляет, увидев мой недоуменный взгляд. — Знаешь, это великолепный подарок! Я просто в восторге, ты очень талантливая девочка. Горан всегда очень любил искусство и с особым трепетом относился ко всему старинному. Именно поэтому он занялся этой гостиницей. Сам выбрал это, хотя для нашей семьи это, пожалуй, мелко… Но Горан не захотел работать под началом отца, решил, что у него свой путь. Мне кажется то, что он выбрал себе жену близкую к искусству, говорит именно о том, что он сделал выбор от души и повелению сердца. Значит, всё у вас получится. Ты не переживай.
— А чего мне переживать?
— Мой муж… ты не подумай ничего плохого, если он примет вас в штыки. У нас с ним сейчас сложный период и у меня нет возможности влиять на него положительно. Так вот, если он начнёт тебе угрожать, или попытается подкупить, просто пошли его куда подальше и не принимай близко к сердцу.
Ничего себе, заявочки! Слушаю Веру, и всё больше все внутри клокочет от страха.
— А почему ваш муж должен пытаться меня подкупить, простите?
— Не переживай так, милая. Все дело в том, что он всегда хотел, чтобы Горан женился очень выгодно, на женщине из элиты. Вечно подбирал кого-то, ну знаешь, договорной брак и всё такое, чтобы слить выгодно капиталы. Он слишком, до мозга костей бизнесмен… что тут поделать. Хорошо, что Горан не такой.
Вот уж и правда хорошо! Так, ладно, записываю в блокнот: держаться подальше от свекра…
* * *
Глава 11
— Ты очень понравилась маме, — Горан нежно целует меня в плечо, ложась рядом в постель.
Кто бы знал, как мне было стрёмно оставаться в комнате Василеску, куда я ни разу ещё сама, без хозяина, не заходила. Но Вера не успокоилась, пока не проводила меня до комнаты сына, ещё и посидела вместе со мной какое-то время, вздыхая и охая, и бесконечно говоря, как рада за нас. Я с ума сходила, не зная куда себя деть, как вести себя. Было ощущение, что Вера ждала, когда я переоденусь и в постель лягу, чтобы одеялко мне подоткнуть. Но переодеваться мне было не во что, мы с Гораном еще не перешли к такой степени близости, чтобы я хранила у него свою пижаму… которой у меня в принципе не было, но не важно.
К счастью, вскоре свекровь ушла. Я же, не рискнула покидать комнату, чтобы не палиться. Вдруг она все еще караулит за углом, питая какие-нибудь подозрения? Так что я разделась, оставшись в трусах и натянув футболку Горана, и залезла-таки в постель. Жениха всё не было, я уже почти задремала и вот, пожалуйста, явился. Со слабым запахом алкоголя, и в довольно веселом настроении.
— Где ты был? — спрашиваю ворчливым тоном, прям сварливая жена.
— На деловой встрече.
— И как прошло?
— Нормально.
— Твоя мама приехала.
— Да, знаю.
— Не стоило оставлять меня с ней наедине, я ведь совершенно не знаю, что говорить, и как ей объяснить нашу ситуацию. Оставил меня как на минном поле!
— А что у нас за ситуация? — спокойно интересуется Василеску, и мне хочется чем-нибудь ударить его.
— Издеваешься? Я говорю о нашем псевдо-браке. Ты уверен, что стоит так глубоко в это закапываться?
— Почему ты думаешь, что это все псевдо?
— Потому что ты сказал это, когда была полиция… Или ты на самом деле решил предложить мне руку и сердце? Я не понимаю, Горан! Ощущение, что ты издеваешься надо мной! И все зашло слишком далеко… Ты вмешал маму… Она уже тащит меня за свадебным платьем завтра… Может быть, объяснить ей все как есть? Ведь я скоро все равно уеду…
Горан вздыхает, падает головой на свою подушку и закладывает руки за голову.
— Слишком поздно все менять, тебе придётся играть роль.
С ним просто невозможно разговаривать, заладил как попугай! Как в такой ситуации могу рассказать про деньги? Да и не возьмёт Горан их у меня… слишком гордый. Мы договорились с Громовым, что тот купит гостиницу, обойдя хитрого голландца. А потом подарит её Горану. Герман, конечно, смотрел на меня как на ненормальную, пришлось сказать, что это свадебный подарок… Конечно, просить такие огромные деньги было несусветной наглостью, но я знала, что смогу отдать хотя бы часть суммы вскоре. У меня есть маленькая квартирка в Нью-Йорке, какое-то время я жила там с мамой, а сейчас её сдаю. Если её продать и заодно отказаться полностью от своей части наследства дедушки, на которое я и так не претендую, но все же имею право, останется посильная сумма, которую, можно раскидать скажем, лет на десять. Ну и Горан, конечно, сможет отдать часть суммы, я в этом даже не сомневаюсь. Поэтому я смело попросила деньги.
* * *
— Почему ты не хочешь признаться маме, что наш брак фикция, и тебе просто нужны мои услуги реставратора? — снова завожу тему утром. — Нам тогда не придется спать вместе в одной комнате…
— Почему ты так сильно упорствуешь, Оди? Выйти за меня так ужасно?
— Нет конечно… Просто…
Я не могла сказать, что для свадьбы мне не хватает признания в любви. Да, я чувствовала интерес, чувствовала, что нравлюсь… Но не была готова без классического признания броситься в омут. Почему Горану так сложно сказать о своих чувствах и избавить меня от страха, что на самом деле их нет?
* * *
Это была очень насыщенная и сложная неделя. Во-первых, я переехала в другую комнату. С Настей я больше жить не могла — Вера бы такого не поняла. Поэтому выделила себе комнату рядом с Гораном. Маме мы объяснили это романтикой — типа перед свадьбой жених не должен видеть невесту и прочая чушь. Мы не занимались больше любовью, и это создавало сильное напряжение между нами. Оно росло с каждым днем и выплескивалось в раздражительности и гневе. Горан пожелал увидеть свадебное платье, которое мы купили. Мама ему не разрешила, сказав, что это плохая примета… И Василеску пропал на сутки. Не знаю, где он кутил, но похоже устроил себе мальчишник. В ответ, я, разозленная до крайности, заявила Насте что девичник у меня тоже будет! Взяла Веру, Вилму и девочки отправились в загул по ночным клубам!
* * *
Утром просыпаюсь от дикой головной боли. Рядом спит Вера… Ничего себе мы вчера погуляли… С трудом припоминаю события. Кажется, танцевали, обнимались с компанией каких-то неформалов, делали селфи…
В комнату врывается как ураган Горан.
— Это что такое? — рявкает со злостью, тыча мне под нос газету.
На снимке мы с Верой и каким-то афроамериканцем, обнимаемся, счастливые и довольные.
— Что это еще за Фифти Сент?
— А?
— Тут написано, что жена Драгомира Василеску танцевала вчера на пилоне, в компании девиц легкого поведения, а потом пела реп с местным исполнителем…
— У меня был девичник, — отвечаю не менее грозно. — Я что, не имею права?
— Почему мама в твоей постели? Хотя нет, не отвечай, даже знать не хочу.
Если бы я знала… Вчерашняя ночь у меня всплывает в памяти редкими яркими вспышками. Да, признаю, переборщила я вчера… Хотела показать, что мне все равно… хотела испортить все… Подсознательно вела себя так, чтобы Горан на мне расхотел жениться. Но зачем? Сейчас смотрю на его лицо. Под маской злости, реальное расстройство. Я обидела его, задела. И мне ужасно стыдно. Еще и Настя с ее поиском второй половины и разочарованием в Людвиге, который ей так и не отдался. Бежала вчера за каждым мужиком и в нашу компанию тащила…
