— Если так плохо, давай еще на одну ночь у Олега останемся, я вроде с ним немного поладила, — донеслось до моего сознания как сквозь вату. Это меня отрезвило. Что? Я? Здесь? Еще одна ночь? Да ни за что! Прочь отсюда, домой. Я вскочила.
— Нет, Марина! Мы уезжаем и прямо сейчас. Ты как хочешь, а я поеду, — твердо сказала я, вытирая слезы.
— Ну здрасьте, конечно, мы вместе. Вместе приехали и вместе уедем, сейчас Андрея наберу.
Набрала Андрея, договорились об отъезде.
— Ну все в порядке, через пол часа выезжаем. Тебе помочь собраться? — предложила Марина.
Я отрицательно мотнула головой.
— Пойду умоюсь, — встала я.
— Сонь, ты мне ничего не хочешь рассказать? Смена твоих настроений меня пугает: с утра счастливая, потом вне себя, потом чересчур сосредоточенная.
— Мариш, ты знаешь, я тебя люблю. Но, очень прошу, давай вернемся в город и позже я тебе все расскажу.
— Хорошо, дорогая, как скажешь, — сдалась она.
— 25-
Так, через три часа я наконец-то оказалась дома. Закрыла дверь, кинула сумку и без сил опустилась на пол. Прислушалась к себе — подозрительная тишина: ни мыслей, ни эмоций. Делать ничего не хотелось. Отключила телефон, скинула с себя одежду, тут же бросив ее на пол, одела свою любимую футболку с котом и рухнула на кровать, надо попробовать уснуть.
Проснулась от настойчивого звонка в дверь, еле разлепила веки, нехотя выбралась из кровати. Прошлепала босиком в коридор. Открыла неугомонному визитеру.
— Ну, мать, ты даешь! — громогласно приветствовала меня Маринка, взволнованно оглядывая меня с головы до ног. — Телефон отключен, признаки жизни не подаешь. Уж скоро сутки, как я пытаюсь к тебе прорваться. И дверь еще не с первого раза открываешь. Еще немного и я бы вызвала МЧС.
— Марин, не кричи, — поморщилась я, — голова болит. Сколько времени?
Я развернулась и поплелась на кухню.
— Прости, прости. Я просто перенервничала, — уже тише сказала Марина, проходя за мной и усаживаясь за стол. — Уже час дня.
— Как час дня? Это ж сколько я проспала? Ничего себе, — удивленно посмотрела я на подругу. Отвернулась и поставила чайник. — Чай будешь?
— Давай. А я тут как раз принесла твой любимый чизкейк.
— Спасибо, — без энтузиазма ответила я. Есть не хотелось совершенно.
— Ой, пока не забыла, — вскочила она, ушла и вернулась с пакетом в руках. — Андрей, когда меня довез, вспомнил про пакет. Вероника просила тебе передать, сказала, что ты забыла.
Я схватила пакет и швырнула его в мусорку, заранее зная, что в нём.
— Ээээ, ты чего? Даже не глянешь, что там? — изумленно уставилась на меня Марина.
— Нет.
— Просто нет и все? Соня, хватит. Иди-ка умойся, а я пока нам чай налью. Пора поговорить. Твои действия ненормальны. Или, может, мне не стоит знать? И это твой личный секрет?
— Да нет, Мариш, нет секрета. Ты права. Я в душ. А потом поговорим.
Будь счастлив тот, кто создал душ, — подумала я, выбираясь из душевой кабинки и вытираясь большим махровым полотенцем. Действительно полегчало.
— Ну, наконец-то! Думала ты там утонула, — улыбнулась подруга.
Мы сели за стол, и я рассказала все в подробностях, ну или почти все, опуская интимные детали той ночи. Даже, несмотря на то, как он со мной обошелся, я была честна перед собой — это была самая лучшая ночь в моей жизни, самый потрясающий секс. Мне хотелось, чтобы эти подробности остались только для меня, только в глубинах моей памяти, не хотелось эти воспоминания омрачать поступком Алекса и делать достоянием общественности.
Марина не перебивала, только изредка вставляла: «Вот засранец!.. Ничего себе!… Ого!.. Тварь!… Вот же ж….». Или просто издавала недовольные звуки.
Когда я закончила, подруга выдохнула:
— Обалдеть! Сонь, сколько же всего произошло за сутки прибывания на этой горе-даче. И что теперь?
— В смысле? Что значит «что теперь»? Ничего! От слова "совсем"! Не видеть, не слышать его не хочу! Да и он, судя по всему, меня тоже. Все кончено! И не хочу об этом больше! — заключила я, ощущая привкус непривычной горести.
Мы еще немного посидели. Я проводила подругу. На автопилоте собрала чашки, помыла, убрала нетронутый чизкейк в холодильник. Подошла к мусорному ведру, изъяла оттуда пакет, открыла, достала нижнее белье изумрудного цвета, рухнула на табурет, белье выпало из рук к моим ногам, я обхватила себя руками и разрыдалась. Разговор с подругой принес облегчение, но ровно на то самое время, пока длился этот разговор. Ушла подруга — боль вернулась. Отшвырнула пакет в сторону. Я сильная, я справлюсь, я его забуду, — наивно предполагала тогда я.
— 26-
Я открыл глаза, посмотрел на часы, почти десять утра. Соня ушла. А чего я ожидал? Признаний в вечной любви? Теплый, тягучий, неспешный утренний секс? К лучшему! Пусть проваливает! Пусть уходит и не возвращается. Говорить не о чем. Чтобы говорить, надо понимать о чём, а я не понимал. О том, что это была самая фантастическая ночь? Или о том, что я хочу продолжения, так как несмотря ни на что, мне все равно оказалось её мало, очень мало? Кажется, что теперь мне всегда будет ее не хватать. Вспомнил теплое податливое тело, вспомнил как и где было. Но сколько раз посчитать было невозможно. Смотрел в потолок и вспоминал, вспоминал…возбуждение не заставило себя ждать. Выругавшись, решил: надо уезжать, прямо сейчас, не видеть ее, не слышать, забыть, ни к чему хорошему это не приведет. Она не та женщина: я не смогу ее делить с другим, а она далека от моногамии, судя по вчерашнему вечеру. Да и в круг мой не вписывается. Соня вообще полная противоположность мне. Надо заканчивать этот спектакль. Если сейчас ее увижу, спокойно пообщаюсь, уговорю вернуться на работу и на этом все. Пока не зашло далеко, надо закончить всё это. Откинул одеяло и что-то зелёное мелькнуло — её лифчик. Видно так убегала, что даже такую деталь гардероба забыла взять. Или она это специально? Чтобы думал, вспоминал? Она что думает, что я в рамку повешу и молиться буду? Надо вернуть. Честно? Не хочется возвращать, но надо.
Оделся. Собрал сумку. В процессе в комнате обнаружилась ещё одна деталь сониного гардероба, маленькие, тоненькие как паутинка трусики. Разглядывал их и вспоминал, как они смотрелись на девушке, как снимал их с нее. Невпопад подумал: понятно за что люди по всему миру вываливают кучи денег за один только комплект из новой коллекции Виктории Сикрет. Оно того стоит! И опять возбуждение. Дьявол, хоть бы временная амнезия что ли накрыла. Быстро нашел пакет, сложил туда белье. Необходимо его вернуть хозяйке.
Постучал в комнату Олега, он открыл, но не сразу. Похоже, я разбудил его.
— Ты че в такую рань колотишься? Не спится? — зевая, проворчал он. Но в комнату не пустил. Не один.
— Я отчаливаю, дружище. Мне пора.
— Погоди, ты разве сегодня улетаешь в Нью Йорк?
Я кивнул, а он, потирая подбородок, пробормотал:
— Странно, я был уверен, что завтра.
— Планы поменялись, — слукавил я. Не рассказывать же ему в самом деле, что я просто сбегаю. Но я уверен, что это самый лучший выход. — А ты, смотрю, сегодня ночью зря времени не терял, — ухмыляясь, быстро перевел я тему.
— Да. Что есть, то есть, — ухмыльнулся он в ответ. — Дай десять минут, накину на себя что-нибудь и провожу.
— Хорошо. Жду внизу.
— Доброе утро, мистер Адамиди! Завтракать будете?
— Нет, спасибо! Только кофе. И ещё, пока не забыл, — обратился я к экономке, — не могли бы вы кого-нибудь попросить передать синий пакет Елизаровой Софье, она в гостевом доме остановилась. Я его оставил в своей комнате, на кровати.
— Да, конечно, мистер Адамиди. Обязательно передадим.
— Спасибо, — поблагодарил я.
— Доброе утро, Александрос! Как спалось? — сонно протянула Вероника, входя в столовую.
Ее не хватало для "счастья".
— Хорошо, а тебе?
— Как младенец, — солгала она. Перевела глаза на мою сумку. — Ты уже уезжаешь?
