— Мля-я-я-я, — хватаюсь за мокрый лобешник.
— Я умираю? У меня кровь? — со слезами смотрю на гада, крепко прижимающего к груди какого-то левого парня.
Гад с ответом не нашёлся.
Настолько офигел от барана, меня то есть *скромно шаркаю ножкой, боднувшего его в спину. И, этим самым, подтолкнувшего в объятьях ботана. Он, на своё несчастье, нарисовался в проёме двери. А туточки — мы.
Хотя возможно, что и на счастье. А вдруг я сейчас зарождение новой пары наблюдаю?!
"Очкоглазый" вон и времени даром не теряет. Продолжает и дальше нежиться в сильных ручках Маркушеньки. Дак ещё и силушки нашёл, одновременно с этим, робко ответить на вопрос:
— Не-а. У вас чистый лоб.
— Да. Верно. Вспотела просто, — озадаченно рассматриваю чистую ладонь.
От дура. Думала, что мозги выбила, а это всего-то, как доказательство убогой физ. подготовки, испарина появилась.
— Спаси…
— ОТЦЕПИСЬ ТЫ ЁБАН… — заорал гамадрил, выйдя из ступора и обращаясь к бедному парнишке.
Боже! Воем заглушим вежливое: "бо". Как так можно?!
14
— Решил признать свою природу, Герц?! Пра-а-авильно, — язвительный голос прямо у уха, молниеносно заставляет захлебнуться смехом.
Поворачиваюсь, как в замедленной съёмке.
Уху. Не галюны. Романов воплоти. Помыт, побрит, свеж, бодр, в рубашке и джинсах, со стаканчиками кофе в руках.
Морщу лоб. Из двух сразу пьёт?
Марк на него хищно оскаливается. Вежливо просит:
— Завали, «друг». По-хорошему.
А ботаня несчастный, от толчка "Халка", повис на поручнях. Да так и висит.
Испуганно пискнув, пытаюсь к нему подбежать, помочь соскрести себя с металла.
Куда там?!
Осмелевшие в край макаки помимо того, что вцепились, кто во что. Так и ором оглушили:
— Куда? — клешня Романов "хвать" за капюшон.
— Стой! — ручища Герцмена влетела в пуховик, им же на меня напяленный.
Шок возник двойной. Первый слой — это вопрос. Как король, всея универа, может держать одновременно и стаканы, и меня.
Повернуться, чтобы узнать — сил нет. Оставшиеся после забега и те потушила вторая волна офигея. А именно, грудь — моя, в руке — не моей.
— Озверел? — «осела» на землю-мать настолько, что даже смотреть в наглые изумрудные глаза не могу.
Таращусь на переносицу. Техника специальная.
Марку кажется, я смотрю чётко ему в глаза, а я не смотрю.
Чувствую, сделаю это и два стаканчика будут у этого д*билоида на голове.
— Действительно! Ох*ел, Герц? — поддерживает Романов, продолжая прижиматься сзади.
Господи, Боже ты мой, Пресвятая Боородица, дай сил.
За что я в такую ситуацию попала?! За что?!
Один мажор держит за сиську, второй — близко за спиной. Позволяет чувствовать своё горячее дыхание, на голом участке шеи.
Я не хотела, тройничок сам создался и затащил в себя. А-а-а.
— Ев, ты чего? — Марк с любопытством убегает глазами к моим раздувающимся ноздрям и потянувшимся к его шее рукам.
— Ничего-ничего. Продолжай! Ты кайфуешь, сжимая мою грудь! — акцентирую его внимание на клешне, так и покоящейся спокойно там, где не надо.
— Дай и мне удовольствие получить, — брови, удивительно но НЕ кудрявые, приподнимаются.
— Не представляешь, как я кайфану, шею твою сжав. Давай, давай! Чего отходишь? — стерпев насмешливый фырк в затылок от Романова, продолжаю тянуть руки-палочки к убийце, нервных клеток, под номером два.
— Ева? — пытается остановить озадаченный окрик.
— Ватруш, не сейчас, — схватив за воротник, тяну Марка к себе. Позади появляется возмущение, легко ощутимое кожей.
Но хрен с ним, с Романовым. На здоровье. Пусть злится сколько угодно.
Для начала нужно решить, буду ли я "своего парня" бить, али нет.
Не буду. Не буду. Не совсем ведь дурочка. Возможно, он случайно схватился.
Да и не в моей природе мутузить людей.
Такое может зайти далеко. Всегда лучше поговорить и, если слов не понимают — бежать куда ветер дует.
Для чего, спросите?!
Конечно, чтобы обезопасить и себя, и «нападающего». А ветерок будет подбадривать. Придавать ускорения.
— Всё-всё! — смех Герцмена, пропитывается лучиками солнца. Он останавливает меня, не успевшую самостоятельно затормозить, бережно кладёт ладони на запястья.
И замирает, на некоторое время, разглядывая моё лицо, словно впервые видит.
Не удержавшись, весело хмыкаю. Чертовски заразительная улыбка так и красуется на его губах. Вот же-ж…мажор.
— Успокоился? — говорю.
И это может показаться глупым. Пыталась придушить его — я. Логично, что спрашивать не мне.
Но Марк сходу понимает, что я имею ввиду тему с папой.
Кивнув, убирает руки.
Лицо-кирпич снова в игре.
— Может уйдёшь? — сдвинув брови к переносице, просит.
— А? — потеряно заглядываю в его глаза. И чувство, как будто вижу в них бушующий лес.
Неужели настолько трудно, что и видеть меня не может? Что же отец натворил?
— Я не тебе, Ев, — подозрительный дёргает уголком губ, заставляя мигом расслабиться…постойте.
Не мне.
А кому?
Не прошло минуты, ягодичные повторно сводит судорогой.
— Мляха. Точно, — дёргаюсь, вспомнив о Романове.
***
Развернулась.
Правда так же стоит. Но в чуть меньше метра от нас.
— Кто ты такой, Герц, чтобы указывать мне? — надменно приподнимает брови.
Марк хочет послать его. По брезгливому выражению на лице догадываюсь.
Не даю.
— Мой парень, — вырывается дурь-чертовка.
— Он-мой парень, — повторяю для особо слабоумных.
И похоже кудря из их числа. Замер болванчиком, глаза выпучив.
— Ты сам кто такой?! — скатываюсь до "быдляцкого" говора.
— Чего лезешь к нам постоянно? Шёл бы своей дорогой! — обняв Марка за талию, едва заметно киваю ему, чтобы подыграл.
Слава богу, до него уже доходит. И он хватает меня за…еле сдержалась от мата.
Где те времена, когда слово "парень" — значило лишь танцы, обжиманцы, невинные поцелуйчики.
Лет пятьдесят назад засекли последний такой случай. Теперь вот век, хватания за хлебобулочные.
— Парень? Он? — не верит Рома.
Потом опускает глаза вниз. Замечает, что рука наглая лежит там, где не положено. И я вроде как не против. До него медленно доходит, что мои слова лживые, могут быть правдой.
— Парень. Ага. Угу. Понял, — загадочно сверкнув своими мегакраси…тьфу ты. Снова.
Глазами, в общем, посверлил и обойдя нас по дуге, направился к универу.
— Ты чего делаешь то? — шиплю на Марка, стоит Романову отойти на приличное расстояние.
— Долго это будет продолжаться? — словами указываю на ладонь, продолжающую любовно поглаживать мою задничку.
— А чего? Вдруг он вернётся?
— Кто тебя просил на ж*опу класть руку? Убери живо. Романов в универ уже зашёл, — зверею.
Нехотя Марк слушается. Но не упускает случая добавить:
— Зато смотри как эффективно, — улыбается и вежливо, не обращая внимание на пар, пошедший из моих ушей, здоровается с Эми, робко подошедшей к нам.
— Привет, Ватрушкина. Как жизнь молодая? — загоняет он её в цвет настроения «красный».
— Ватруш, не обращай внимание на д*била, — успокаиваю "горящую" девочку.
— Романов кофе отдал? — замечаю в её руках знакомые стаканчики.
— Странно. Отравить хочет?
— Н-нет, — лепечет Эми.
— Он тебя угостить хотел. Спрашивал меня какой кофе ты любишь, — Марк вмиг мрачнеет.
Чего это он?
Перевожу взгляд на ватрушку — может она знает.
Но та лишь злорадно улыбается, смотря на Марка.
Остановите планету, картина мира рушится, в режиме реального времени.
— Да. К-хм.
Красноречие — мой конёк.
Не знаю, чтобы сказать.
М-м. Осеняет.
Знаю. Знаю.
— Ватруха, сдобная моя прелесть, ты решила примерить на себя роль злодейки? — сбрасываю с неё оцепенение.
