- Да, вы не знали? Как раз недавно был суд, восемь лет дали. Имущество конфисковано, жить негде, работы нет. Последний курс института, диплом.
Говорю и машинально загибаю пальцы. Мне кажется, я назвала столько важных аргументов, что и половины врачу должно было хватить, чтобы перестать меня убеждать. Но она оказывается пуленепробиваемой! И всё с той же улыбкой на лице гнёт свою линию.
- И ты, конечно, знаешь, что после аборта, даже проведённого со всеми предосторожностями, может развиться тяжёлый воспалительный процесс. И что в будущем возрастает риск внематочной беременности и выкидыша. И серьёзные патологии при последующих беременностях вероятны. А некоторые женщины вообще никогда больше не могут зачать ребёнка, – не спрашивает, а утверждает. Пропускаю мимо ушей. Какая девушка сейчас не в курсе страшилок про вред аборта?
- Знаю, конечно, – морщусь от всех этих нравоучений и отвечаю скороговоркой.
- И тебя это не пугает?
- Меня куда больше пугает перспектива рождения этого ребёнка. Из двух зол я выбираю меньшее.
У меня нет желания рассказывать ей или кому-то другому о том, что на самом деле произошло в доме Бахрамова. Это умрёт вместе со мной. Но оставить ребёнка, чтобы потом при взгляде на него снова и снова вспоминать тот ужас и ненавидеть ни в чём не повинного малыша, я не рискну. У меня есть ещё шанс всё забыть и начать с чистого листа.
- Ну смотри, тебе решать. Это твой организм, твоя жизнь, твоё будущее. Думать надо сейчас, потом ничего исправить будет нельзя.
Чтобы отвязаться от назойливых нравоучений, киваю и тороплюсь поскорее покинуть кабинет. Достала эта врачиха! Я и так вся извелась, а она ещё масла в огонь подливает своими страшилками.
Вера Петровна ловит меня в дверях и суёт в руки какой-то буклет. Я не очень вежливо прощаюсь с ней и выскакиваю в коридор.
Всю ночь меня преследуют младенцы. И кровь, много крови. Сон бессмысленный, просыпаюсь от него в ужасе. Сердце колотится, будто всё происходит реально. Приходится встать и умыться. Надо бы выпить воды, но перед анализами нельзя.
В клинику плетусь к открытию. Ненавижу медицинские процедуры! Как маленькая, боюсь всех этих уколов и анализов. Почему я должна сейчас через всё это проходить? Состояние – на грани истерики. Не могу успокоиться, меня буквально колотит, хотя на улице достаточно тепло, а я в куртке. Ненавижу себя, ненавижу свою жизнь. Не хочу ничего. Только спрятаться под кровать и не вылезать оттуда, пока не выпустят папу и я не смогу вернуться к привычной жизни.
В университет едва успеваю ко второй паре. Мне кажется, что все слышали слова Дэна и теперь смотрят на меня, как на прокажённую. Готова провалиться под землю.
- Перестань, Ника, кому ты нужна? – шипит мне на ухо Лиза. – Никому нет до тебя дела.
Только я не верю ей. Мне кажется, что все шушукаются и смеются надо мной. А может, я схожу с ума? Во что я превратилась за короткий срок?
После пар тороплюсь выскользнуть из учебного корпуса, чтобы не столкнуться ни с кем из знакомых. Стыдно смотреть им в глаза. Невыносимо ловить на себе жалостливые взгляды. Возле лестницы встречаю свою руководительницу диплома – красивую ухоженную женщину, всегда безукоризненно одетую. Я тоже совсем недавно была такая…
- Келлер, зайди ко мне на кафедру, есть разговор.
Плетусь за ней, уверенная, что Вишневская сообщит мне об отказе от руководства. Говорят, муж у неё крупный бизнесмен – вряд ли она захочет мараться с дочерью преступника, это может пагубно сказаться на репутации.
- Проходи, присаживайся, – Ангелина Максимовна смотрит на удивление приветливо.
Нерешительно переминаюсь с ноги на ногу и опускаюсь на стул.
- Николь, с первого числа у вас по плану начинается преддипломная практика. Ты так и не устроилась на работу по специальности?
- Нет, да и вряд ли теперь у меня что-то получится.
- У моего мужа фармацевтический бизнес. Он не возражает взять тебя в свою фирму. Подключишься к проекту по своей теме, проведёшь анализ под руководством ментора, а потом результаты включишь в диплом.
Не верю ушам. Такого просто не может быть, особенно учитывая моё везение в последнее время.
- Конечно, практика не оплачивается. Но зато ты получишь опыт и необходимые данные для дипломного проекта.
- А ваш муж в курсе, что мой папа… ну... – не могу подобрать слов.
- Муж знает Марка Келлера и в курсе, что он получил срок, если ты об этом. Но не видит никаких помех для твоей практики, можешь быть спокойна на этот счёт.
- Правда? – наверное, выгляжу полной дурой, но мне до сих пор не верится, что она не только не отказалась от меня, но и сделала такое предложение!
Вишневская кивает.
- Возьми визитку руководителя отдела. Его уже предупредили о тебе. Свяжись с ним и займись как можно скорее оформлением направления на практику и договора.
- Спасибо! – глаза предательски заволакивают слёзы, и я ничего не могу с ними сделать. Я хочу ещё очень много сказать Вишневской, но вместо этого всхлипываю и начинаю реветь. Ну что со мной такое?
- Ну же, девочка, не плачь. У всех в жизни случаются чёрные полосы. Всё у тебя будет хорошо.
Домой возвращаюсь без сил, но в хорошем настроении. Хоть с учёбой всё не так безнадёжно.
Телефон пиликает сообщением. Банк извещает о зачислении денег на мой счёт. Вглядываюсь в экран и не могу прочитать сумму, несколько раз пересчитываю нули. Это какая-то ошибка!
Звоню в колл-центр, чтобы узнать, как правильно поступить с ошибочно попавшими на мой счёт деньгами. Но после проверки меня уверяют, что всё правильно, перевод предназначен именно мне. Мистика. Разве так бывает, что деньги падают на голову из ниоткуда?
Глава 12
Ближе к вечеру на телефон приходит сообщение. Номер не знаком, но я узнаю отправителя с первых же строк. Несколько раз начинаю читать, однако откладываю телефон и порываюсь это сообщение удалить, но какая-то сила заставляет меня всё же дочитать его до конца.
Здравствуй, Николь!
Нет таких слов, которые могут выразить, как сильно я сожалею и как виноват перед тобой. Знаю: то, что я сделал, простить невозможно.
Я и сам никогда себя не прощу.
Но всё равно прошу тебя – прости.
Прости, что не поверил тебе. Я видел, как ты обнималась и целовалась со своим мальчишкой, и решил, что ты обманула меня. Я должен был тебя послушать, отвести к врачу в конце концов, но не сделал этого.
Я был ослеплён ревностью, обидой, злостью… Настолько, что даже не сразу понял, что натворил. Мне было больно – и я хотел так же больно сделать тебе.
Я столько лет мечтал о тебе, но сам отдал другому таким варварским способом.
Мне нет прощения. И нет спасения от той боли, которую я теперь обречён испытывать.
Догадываюсь, что ты винишь меня в том, что я не помог твоему отцу. Но это не так. Я сделал всё, что смог, – подключил нужных людей, нанял лучшего адвоката. Если бы претензии к Марку были только у государства, то до суда дело не дошло бы. Но вмешалась третья сторона, против неё я оказался бессилен.
Мне очень жаль, что так вышло. Обещаю, что буду предпринимать усилия, чтобы Марка выпустили условно-досрочно.
Мне бы очень хотелось помочь тебе и как-то загладить свою вину. Думаю, деньги уже поступили тебе на счёт. Они чистые, налоги уплачены – в банке тебе это подтвердят. Пожалуйста, не отказывайся от них. Это – самое малое, что я могу для тебя сейчас сделать.
Прощай.
Р.Б.
Бахрамов прав: я никогда не смогу его простить. И никакими деньгами этого не исправить. Пережитый ужас не сотрётся из моей памяти, он высечен там теперь на клеточном уровне. Других эмоций, кроме ненависти, испытывать к этому человеку я не способна.
Зачем он снова напомнил о себе? Настроение испортил. А я уж было поверила, что чёрная полоса закончилась…
