отправляю его в рот. На вкус как пенопласт.
— Расскажи мне, как у тебя дела, — просит он.
Не требует, именно просит, и в темных глазах проскакивает какое-то странное выражение, от которого щемит в груди. Я будто на миг увидела отражение своей собственной тоски.
Чертова паранойя. Галлюцинации.
— Все хорошо. Живу. Работаю… вернее, работала. Сейчас в поисках новой работы.
— Хочешь сменить сферу деятельности?
Хочу сбежать от босса-придурка…
На миг действительно хочется ему пожаловаться. Как раньше, когда забиралась к нему на руки и рассказывала о всех своих проблемах. Я быстро прогоняю этот порыв и сердито отправляю в рот еще один кусочек пирожного. Совсем не вкусно.
— Чем ты занималась? — он спрашивает так, будто ему действительно интересно.
— Бумажки перекладывала.
— Ты же всегда говорила, что такая работа не для тебя.
— Надо же, ты помнишь, что я тебе говорила? Я польщена.
Денис снова хмурится и недовольно поджимает губы. Он не привык тому, что я кусаюсь, ведь раньше рядом с ним была добрая и наивная девочка, которая любила смеяться. Я и сейчас люблю, только поводов для смеха не так уж много.
— Жень… — произносит так тихо, что я едва слышу. Скорее, читаю по его губам, — пожалуйста, хватит.
Я замолкаю, потому что от его тона снова накатывает слабость, а в душе клубится смятение.
— Почему ты не осталась работать в саду?
Я не сразу понимаю, о чем идет речь, не вижу связи между садом и работой, но потом вспоминаю нашу предыдущую встречу и свою ложь.
— Меня не устроил график и зарплата, — еще одна ложь.
Мне не нравится врать, но не говорить же ему правду. Или все-таки сказать?
Этот вопрос сводит меня с ума с того самого момента, как мы столкнулись у дверей группы Колокольчики. Я не могу ответить на него, сколько ни пытаюсь, потому что чаша весов склоняется то в одну сторону, то в другую.
— Жалко. Я надеялся, что смогу тебя хоть изредка видеть, — он скованно улыбается.
— Не вижу в этом смысла. На работе надо работать, а не встречаться… со старыми знакомыми.
— А где ты готова встретиться? — тут же подлавливает он меня.
С ним как по минному полю: шаг влево, шаг вправо — ловушка.
— Нигде, — отвечаю грубее, чем нужно.
Мне даже становится немного стыдно, потому что со стороны я выгляжу как дерганная неврастеничка, огрызающаяся на каждую фразу.
— Давай сходим куда-нибудь? — предлагает он.
— Сходим? — меня это моментально злит. — Знаешь, а я действительно пойду. Домой. Без тебя.
— Что я такого сказал?
— Я не встречаюсь с женатыми мужиками. Не хожу с ними по кино и ресторанам. Так что проехали. Было приятно с тобой пообщаться, но мне пора.
«Останься! — кричало измученно в хлам сердце. — Просто посиди с ним, поговори. Посмотри! Чтобы образ отпечатался на подкорке, и вечером в кровати перед сном можно было вспоминать, перебирать крупицы драгоценных воспоминаний».
Я становлюсь глупой рядом с ним. Глупой и сентиментальной.
— Я не имел в виду ничего плохого, — он примирительно поднимает руки.
— Я рада, — вскакиваю и начинаю собираться. С трудом напяливаю куртку, трижды промазав мимо рукава, наматываю шарф, как у бабушки в деревни, и еще раз прощаюсь. — До свидания, Ден. Передавай привет жене и сыну…
Он перехватывает мою руку, не позволяя уйти.
— Денис, пусти. Ты сам видишь, что разговор у нас не получается. Мы в тупике, из которого нет выхода.
Пытаюсь высвободиться, но это бесполезно. Он удерживает, даже не замечая моих попыток освободиться.
— Мы еще увидимся.
Это не вопрос. Может, утверждение, может, обещание, а может, и угроза. Я не понимаю. Взгляд сам бежит от того места, где наша кожа соприкасается, к его лицу.
Я слишком поздно понимаю, что смотреть в его глаза было ошибкой. Они будто обволакивали, лишая воли, ломали ту самую защиту, которую я столько лет взращивала, убеждая себя, что я сильная, стойкая и справлюсь с любыми трудностями.
Его палец на моем запястье дрогнул, едва заметно очертил круг, и даже от такого короткого движения у меня вверх по руке понеслись дикие мурашки.
— Надеюсь, что нет, — вырываюсь из его захвата и ухожу, ни разу не обернувшись. Правда, уже на улице, проходя мимо кафешки, все-таки смотрю в окно и вижу Орлова.
Он все за тем же столиком. Сидит, сцепив руки в замок, и безотрывно смотрит на меня.
Какой смысл теперь смотреть, Ден? Ты все решил тогда за нас двоих и просто ушел. Теперь ухожу я.
Глава 8
Женечка
Весь день я чувствую себя несчастной и разобранной. Проблемы с боссом, который решил во что бы то ни стало забраться в мои трусы, отступают на задний план после того, как я общаюсь с Денисом.
Наше столкновение, невнятный разговор, мой трусливый побег. Все это давит до такой степени, что больно дышать. Я все вспоминаю, как он сидел напротив меня, как смотрел, напряженно улыбаясь. Вспоминаю его руки… Боже, как мне хочется, чтобы он снова ко мне прикоснулся!
Ну не дура ли? Чужой мужик. Предатель, который поигрался и бросил, а я продолжаю по нему млеть, грежу о его руках и улыбке.
Точно дура. Идиотка просто непроходимая.
Мне нужна моральная поддержка и встряска, чтобы хоть как-то поставить мозги на место, поэтому звоню Лане и все ей рассказываю. Про Седова — она матерится в голос, возмущается так, что у меня скручиваются в трубочку уши. Ругает его последними словами. Когда рассказываю про Дена она тоже ругает, но уже на меня, и тоже не стесняясь в выражениях. Самые мягкие это «тряпка» и «мямля».
— У тебя сегодня одни косяки, Жень! Просто вереница косяков!
— Что я, по-твоему, должна была делать? Изображать из себя неприступную королеву, которой на все плевать? Я и так чуть в обморок рядом с
