парой, – проговариваю четко и вижу боковым зрением, как рядом со мной встает Матвей, – у него всегда было полно других девушек.
– А твои родители знают? – вкрадчиво спрашивает ее мягкий голос.
– Я расскажу, как только они вернутся, – на талию ложится мужская рука и прижимает меня спиной к крепкой груди.
Напряжение отпускает. Прислоняюсь затылком к его плечу и договариваю:
– Сама расскажу. Не стоит портить им отдых.
– У тебя кто–то появился?..
Я трусливо молчу и чувствую, как тело позади меня замирает.
– До свидания, – выдавливаю тихо и отключаюсь.
Не могу и не хочу обнародовать наши с Матвеем отношения. Я не собираюсь вечно скрывать их, но и трубить сейчас на каждом углу, что встречаюсь с автомехаником, не стану.
Не готова пока.
– Кто звонил?
– Мамина подруга…
– И?..
– …и мать моего бывшего парня…
– Он тоже из ваших?.. Из богатеньких?
– В смысле?..
– В смысле, тот, кого хотели бы видеть с тобой рядом твои родители…
Я поворачиваюсь к нему и заглядываю в глаза. Они не смотрят с вызовом. В них нет издевки или сарказма. Он не хочет уязвить меня и обидеть. Он просто спрашивает.
– Да, мама хотела, чтобы я вышла замуж за сына ее друзей, – отвечаю честно, – они тоже юристы. Но этого не хочу я.
– Ну?.. – нетерпеливо спрашивает Маша, когда я выхожу из аудитории, где проходил экзамен.
– Пять!
– Везет же тебе!
Везение тут ни при чем. Гражданское право я знаю на отлично. И Руслан Евгеньевич, наш преподаватель, тоже это знает. В течение года я не пропустила ни одной лекции, ни одного семинара и выполнила все работы.
Так что, нет, это точно не везение.
Желаю удачи ей, остальным однокурсникам и иду на выход. Настроение прекрасное, я сдала последний экзамен этой сессии и мне не терпится поделиться этой новостью с Матвеем.
Вчера я уехала от него уже ближе к полуночи. Там остаться я не рискнула, да и он не предлагал. Оба понимали, что в любой момент мог кто–нибудь приехать. Матвей упоминал, что иногда Ден тоже там ночует.
– Романова!
Блин!
Останавливаюсь, когда меня догоняет Ярослав Светлов, одногруппник.
– Слышала, послезавтра в Глобозе в шесть! Чтобы была!
– У меня не получится, Яр…
Я крайне редко посещаю университетские тусовки, и он это знает, но не оставляет попытки меня туда вытащить. У нас с ним неплохие отношения, не раз помогали друг другу по учебе и практику в следующем году планировали вместе проходить.
– Хватит от коллектива отбиваться, все начинают думать, что ты слишком высокого мнения о себе, – наклоняется к уху, – из–за матери.
Да, действительно, мою мать в универе знают все, но я никогда даже повода не давала думать о себе в подобном ключе.
– Подумаю над твоим предложением… – отвечаю уклончиво.
– Твой Давидик не пропускает ни одной вписки. Без тебя, между прочим…
– Ну и пусть…
– Давай, приходи, – продолжает давить Яр, – хватит тухнуть дома.
– Сказала же, подумаю…
– Я позвоню, чтобы напомнить тебе подумать, – подмигивает друг.
Хлопаю его по плечу и спешу оказаться одна, в салоне своего автомобиля, чтобы скорее набрать Матвея.
Но, не успеваю я закрыть дверь, как телефон в моей руке начинает звонить.
Это он. Сам звонит.
Меня затопляет радость. Разговор с Ярославом и неприятное упоминание Давида уходят на второй план.
– Привет, – говорит его низкий голос, – сдала?
– Привет. Сдала!
– И?..
– Пять!
– Не сомневался… Зачетку покажешь?
– Ты мне не веришь?! – шутливо возмущаюсь я, но тут же осекаюсь.
Пассажирская дверь резко открывается, и на сидение рядом со мной садится Давид.
– Прости, я перезвоню… – тихо проговариваю в трубку и отключаюсь.
Он выглядит прекрасно. Впрочем, как всегда. Ночной образ жизни никогда не сказывался на его облике. Модно зачесанные набок черные волосы, дизайнерские шмотки, дорогие часы и новый парфюм.
– Не передумала? – вальяжно разваливается в кресле и опускает стекло, за что я ему непомерно благодарна, потому что от чересчур резкого запаха его духов начинают слезиться глаза.
– И тебе здравствуй, Давид. Не передумала.
– А мне мать из–за тебя всю плешь проела уже.
– Зачем ты ей сказал?
Он безразлично пожимает плечами, даже не глядя на меня.
– Ляпнул по–пьяни…
– Сам виноват.
– Сказала, если не верну тебя до возвращения твоей матери, она ей все сама расскажет, – тяжело вздыхает и трет переносицу, – и заберет у меня карту…
Вот, значит, в чем дело! Даже смешно становится и немного обидно. Потерять карту Давид боится гораздо больше, чем меня.
– Ты хочешь, чтобы я с ней поговорила?
– Я хочу, чтобы мы притворились, что снова вместе… – он поворачивает ко мне голову и выжидающе поднимает брови.
– Нет!
– Ты хоть представляешь, что устроит тебе твоя мать, когда узнает?!
Давид бьет по больному. Потому что, я очень даже представляю. И это речь идет только о разрыве с Коганом. Если она узнает, что я встречаюсь с автомехаником, боюсь, дело кончится не только отобранной картой и машиной…
– Как ты себе это представляешь?..
– Проще простого, – оживляется он, – просто будем вести себя, как раньше.
– Я не хочу…
– Ходить на совместные ужины раз в месяц, иногда держаться за ручки на людях… Все!
Я молчу, разглядывая свой маникюр
