ни единого слова. Почему сейчас, а не пятью годами раньше?!
— Я только тебя любил всю жизнь, Яна. Ты мне снилась по ночам все эти годы…
— Мы не можем… Архип меня не отпустит, — тяну жалобно, пытаюсь объяснить очевидное. — Мало ли, что ты решил. Уже поздно.
Никита негодующе крякает, а из рук Дуськи падает в раковину кружка.
— Ты не порезалась? — подскакиваю я, оглушенная звоном. И видя, как по пальцу подруги стекает тонкая струйка, начинаю судорожно искать бинт и перекись.
— Не суетись, — просит меня Евдокия, и я неожиданно замечаю слезы на ее щеках.
— Так сильно поранилась? — ахаю, глядя на плачущую подругу.
— Ты с ума сошла, — всхлипывает она. — Все можно исправить. Пока еще есть время. Зачем ты отталкиваешь Никиту? Чтобы обоим страдать до конца жизни? Очень романтично! И очень глупо!
— Дуся, не лезь, — прошу я. Хочу заорать от безысходности. Разворачиваюсь, желая только одного. Выскочить из этой кухни. Из этого дома! И никогда больше не встречаться с Макаровыми. Архип убьет меня!
Развернувшись, натыкаюсь на широкую грудь Никиты и сразу попадаю в кольцо его крепких рук.
— Яночка, — шепчет мой любимый. — Ничего не бойся. Вон у нас сколько помощников. Но я тебя в любом случае отобью у этого козла.
— Поезд ушел, Никита, — всхлипываю, стараясь вырваться из стального захвата. Вдыхаю запах, все такой же родной и желанный. И неожиданно понимаю, что пропала.
Утыкаюсь лицом в Никиткину грудь и реву, словно маленькая. Ничего не забылось и не ушло. Как там Архип говорит? На старые дрожжи?
С трудом отлипаю от самого желанного мужчины.
— Прости, — лепечу еле слышно. Опустив руки, застываю отстраненно.
И если ум приказывает бежать к детям и Архипу, то душа воет от безысходности. А сердце сковывает тоска.
Обречена.
Мы оба обречены.
— Яна, — сипло басит на ухо Никита, — дай нам шанс. Просто кивни, девочка. Дай знать, что не разлюбила.
Молча опускаю голову, словно иду на заклание.
Ничего у тебя не получится, Никитушка. Как не старайся. Обыграет тебя Василиди. У него же мозги по-другому устроены. Обведет он тебя вокруг пальца и меня не пожалеет.
— Знаешь, — подавляю вздох. — Раньше бы я с ума сошла от счастья. А теперь уже поздно. Понимаешь? У меня дети…
— Ну и что? Ты же меня любишь, Яна, а не этого Василиди…
— Забудь, пожалуйста, — мотаю головой и, прикусив губу, направляюсь вон из кухни.
— Подожди, — Никита хватает меня за запястье. — Я все равно заберу тебя у него, — шипит яростно.
— Я похожа на чемодан? — восклицаю горько. — У нас был шанс. Мы его упустили. Теперь поздно. Уезжай! Муж никогда не отпустит меня и не отдаст детей. Забудь…
Опустив голову, вылетаю в коридор и очень надеюсь, что мой твердолобый любовничек не попрется следом. Слышу стук костыля, будь он неладен! И трель сотового. Скорее всего, Василиди приехал. Но на экране высвечивается номер Артура Цемерова, нашего управляющего.
— Янна Сергеевна, — басит он в трубку. — Я Василиди дозвониться не могу. А дело срочное.
— Странно, — вздыхаю я и тут же перезваниваю мужу.
— Я в травме, Янна, — шипит он. — Освобожусь, сразу приеду.
— Что случилось? — спрашиваю изумленно. — Мне приехать?
— Да все норально, — весело усмехается Архип. — Приеду, расскажу, милая.
— Хорошо, — соглашаюсь, не вдаваясь в подробности. Жив-здоров, и слава богу!
Опускаю голову, стараясь не разреветься. Ну, кому я вру? Как по мне, делся бы куда-нибудь Архип Пантелеевич. Сгинул бы с глаз долой. Нет, я не желаю мужу ничего плохого. Пусть живет счастливо! Только подальше от меня.
Перевожу взгляд чуть в сторону и замечаю белый сапожок гипса. Никита! Стоит рядом и все слышит.
— Яна, — зовет он меня. — Не выделывайся. Я знаю, что тебе тошно с ним. Давай попробуем вытащить тебя из этого ада.
— Бесполезно, — мотаю головой. — Живи своей жизнью. Люби свою девочку, а я уж как-нибудь с Архипом перекантуюсь. Тем более, другого выхода у меня нет. Он — нормальный, правда…
— Яна, — Никита пытается поймать мою руку. — Ну подожди, милая…
— Отвали, Макаров, — уворачиваюсь я и, войдя в гостиную, сажусь со своими детьми. Миланка тут же лезет на руки, а мальчишки касаются спинами.
Честно говоря, я сержусь на Макаровых. Ну что за детский сад! Меня бы могли спросить. Идиотское сватовство. А если бы увидели мои сыновья и проболтались Архипу? Что бы я делала тогда? Если за вежливую улыбку я отхватила сотрясение мозга.
— Мы хотим как лучше, — обнимает меня сзади Дуська. — Ты должна быть счастлива, мать.
— У каждого свое понимание этой субстанции, — бурчу недовольно и, воспользовавшись рекламой, предлагаю детям. — Папа тут рядом, в восьмой больнице. Мы можем его встретить. Как вам идея?
— Мама, мы не хоти-и-им! — кричит Никос, вечный заводила. Алексос и Милана подхватывают вслед за братом.
— Неть, неть!
— Погуляем по свежему воздуху, — предлагаю настойчиво. — Тут всего каких-то три квартала идти.
— Мы хотим смотреть мультики! — вопят близнецы. — С Нелечкой и Денисом.
— Яна, зачем ты сбегаешь? — удивленно таращится на меня Евдокия. — Тебя же никто не гонит. Если мы влезли не в свое дело, прости…
— Все нормально, — улыбаюсь я, беру Дуську за руку. Кладу голову на плечо. И мысленно добавляю.
«Ну как ты не понимаешь, Дусенция! Мне тут оставаться опасно. Когда рядом Никита, я сижу как на пороховой бочке. Боюсь себя выдать. Боюсь гнева мужа и дурацких выходок твоего брата. Он уедет, а мне расхлебывать».
Чувствую, как накатывает дикая усталость. Забрать бы детей и укатить куда подальше. Чтоб никаких мужиков и объяснений в любви. Забодали. Один лупит и уверяет, что любит. А второй — положил на меня с прибором и почти через пять лет понял. Любит, оказывается! Тоже любит! Вот куда бы только от их чувств деваться? Никого не хочу и никому не верю.
Подстава, конечно, замечательная! Архип узнает, что Никита был рядом, и точно запретит мне общаться с Макаровыми. Не только с Евдокией, но и с Алиной и Тонечкой… А они — мои единственные подруги…
— Одну мы тебя не отпустим, — останавливает меня Илья. Поднимается из кресла и внимательно смотрит на сына и племянницу. — Ну что, народ, прогуляемся до больницы?
— Мы не хотим, — ноют маленькие Макаровы.
— Давайте лучше чай пить, — предлагает Дуська. — Мы с Тоней вчера пирог пекли.
— С вишней, между прочим, — от двери поясняет Никита. И так страдальчески смотрит на меня, что я не выдерживаю.
— Пирог, так пирог, — вздыхаю, покоряясь. Не хочу ссориться с Макаровыми. Кто еще у меня останется, если их потеряю? Заполошная Марго в Греции? Так
