другом конце мира. Ведь и ежу понятно, что я ему мешаю, иначе он бы меня и не замечал.
Пячусь назад, ожидая, что мне вернут долг за сегодняшнюю пощёчину. Мысленно готовлюсь дать дёру и забаррикадироваться в своей комнате. А когда Руслан протягивает свои лапищи ко мне, сердце в пятки уходит. Резко, чтобы не успела и дёрнуться, он обхватывает мою талию обеими руками и приподнимает над полом.
Мамочки!
– Ты – избалованная, невоспитанная и безмозглая девка, – цедит сквозь зубы, наклонившись максимально близко к моему лицу, но внешне сохраняя спокойствие.
– Иди к чёрту, – сипло выплёвываю я, слыша бешеный стук своего сердца в ушах.
Кто бы мне язык в узел завязал, а то он своей жизнью живёт.
Не знаю сколько, кажется, вечность, он таранит меня взглядом, пока я судорожно дышу, не зная, чего ожидать. В горле пересыхает, и я, облизнув губы, громко сглатываю. Взгляд серых глаз падает на мой рот, и они вмиг покрываются чёрной дымкой.
Упираюсь ладонями в его плечи и пытаюсь вырваться из его лап, но добиваюсь только того, что ладонь соскальзывает и приземляется на его щетинистую щеку.
Второй раз за день!
Только если первый раз я ударила его специально, о чем пожалела, то на этот раз – просто случайное стечение обстоятельств. Но поздно думать, лицо мужчины багровеет от злости.
Лера
Раздаётся низкий рык, руки на моей талии напрягаются, пальцы буквально впиваются в кожу, а на мои губы… обрушиваются его. Жадный и грубый поцелуй выбивает меня из колеи, приводит в шок и оцепенение. Ноги превращаются в вату и едва удерживают меня. Руки висят, словно по венам уже не течёт кровь. Голова кружится похлеще, чем под действием алкоголя. И чем дольше меня целуют, тем сложнее мне сопротивляться.
Мои губы приоткрываются, впуская горячий язык Руслана между ними. Его руки сжимают мою талию и зверски припечатывают к стене, приподнимая меня над полом. Он придавливает меня своим телом и углубляет поцелуй. Будто сорвавшийся с цепи, сжимает до сладкой боли кожу, кусает, мнёт мои губы, словно хочет меня сожрать. А я… я совсем обмякаю. Сама не замечаю, когда мои руки начинают обнимать его за шею, когда начинаю постанывать и с упоением отвечать на сумасшедший поцелуй. Внутри порхают бабочки, тело и вовсе меня не слушается, сдавшись окончательно в умелые руки.
То что сейчас происходит, даже близко не похоже на то, что было у меня с Арсением. Эмоции бьют через край, нега разливается по всему телу, а по венам течёт обжигающая лава. Наверное, прозвучит странно, но у меня такое ощущение, что я впервые познаю, что такое поцелуй, страсть и потеря контроля.
А контроль потерян. Здравый смысл меня покидает, и всё, чего желает моё естество – чтобы этот поцелуй никогда не заканчивался. Чувствовать как можно дольше эти эмоции, эту сладкую негу, как приятно щекочет низ живота, где всё стягивается тугим узлом.
Посторонний звук, похожий на телефонную трель, ощущается, как тяжёлый удар по голове. И судя по тому, как отпрянул от меня Руслан, удар достаётся обоим. Мы смотрим друг на друга, тяжело и часто дышим, пока трель продолжается.
Господи! Он же жених моей мамы! Он мой будущий отчим! Что я творю?!
– Не смей… – хрипло и на грани слышимости. – Не смей ко мне прикасаться, – говорю громче, но очень неуверенно.
Руслан, в отличие от меня, выглядит весьма спокойным. Продолжая таранить меня тяжелым взглядом, он вытаскивает из кармана брюк телефон, на экране которого светится звонок от моей мамы.
Вдруг к глазам подкатывают слёзы, пальцы рук заметно дрожат, и я дёргаюсь в сторону, чтобы убежать в свою комнату. Но не успеваю и шага сделать, как Руслан впивается в мой локоть и удерживает на месте, попутно отвечая на звонок.
– Да, дорогая, – нежным тоном, будто специально хочет меня задеть.
И к моему сожалению, ему это удаётся. Резкая боль пронзает грудь, а непонятно откуда взявшийся ком в горле не даёт вдохнуть.
Истерически пытаюсь отцепить его пальцы от своего локтя, судорожно всхлипывая. Но он держит меня стальной хваткой.
– Сама разобраться никак? – недовольно спрашивает он в трубку. – Ясно, – кивает самому себе. – Сейчас приеду, – вздыхает, и эти его слова окончательно меня злят.
Наклонившись, я изо всех сил кусаю его за запястье, и наконец-то, зашипев, Руслан разжимает пальцы, и я тут же убегаю, чуть не споткнувшись на ступеньках. А добравшись до своей комнаты, со всей силы хлопаю дверью и закрываю её на ключ. Прислонившись к твёрдой поверхности, сползаю на пол и, накрыв голову руками, плачу как ребёнок.
Что я наделала? Что он наделал? Зачем?
Господи, пусть это будет сон! Я сейчас проснусь, и всё развеется как дым.
Ущипнув себя, я воплю, как раненый зверёк, от понимания, что никакой это не сон, а самая настоящая реальность. Я только что обжималась со своим будущем отчимом. Он меня поцеловал. Поцеловал!
Как никто и никогда не целовал.
Как мне с этим дальше жить? Как жить с ним в одном доме? Мне так стыдно. Перед ним, перед мамой, перед всем белым светом. Не зря он меня шлюхой называл, я такая и есть. Кто в здравом уме позволит себе такое?! Никто. Таких дур, как я, больше нет.
Поднявшись с пола и вытирая мокрые щёки, иду на негнущихся ногах к кровати и забираюсь на неё. Обняв декоративную подушку, сворачиваюсь калачиком и продолжаю лить слёзы. Ругаю и жалею себя одновременно, пока не засыпаю.
А проснувшись, когда солнце уже высоко, я чувствую себя ещё более уставшей, чем когда легла. Воспоминания вчерашнего вечера, как обухом по голове. И страшнее всего то, что от одних воспоминаний меня бросает в дрожь. Приятную и возбуждающую дрожь, словно что-то тёплое, мягкое. От этого ещё паршивее на душе, потому что это ненормально. Всё, что я должна чувствовать к нему – это ненависть и злость, но не приятные чувства.
– Я его ненавижу! Ненавижу! Ненавижу! – повторяю, как мантру, пытаясь убедить саму себя в этом.
Встаю с кровати и, схватив с прикроватной тумбочки свои умные часы, радуюсь, что они показывают почти двенадцать дня. Значит Руслана дома уже нет, и я могу спокойно спуститься на кухню и поесть. От нервов у меня всегда появляется аппетит, душа требует вкусняшек.
Приняв душ и надев спортивные леггинсы со свободной футболкой, я спускаюсь вниз. В доме тишина, и это не может не радовать. Есть возможность погулять
