— В жизни каждого есть что-то грустное, — отвечает он мне, продолжая поглаживать по спине.
— Прости меня, — заглядываю в его глаза. — Я не должна была это читать, но я просто хотела посмотреть, а потом не смогла остановиться.
— Я не виню тебя ни в чём, — произносит он, глядя на меня. — Я сам оставил это на видном месте. Я привык к тому, что складываю их в этот сундук. Никого, кроме меня, в доме нет, поэтому я никогда и не прятал.
— Но здесь я появилась, — поджимаю губы виновато. — Извини.
— Лиля была моей первой и последней любовью, — произносит он. — И я никогда не рассказал бы тебе об этом всем, — указывает он на письма. — Так что я даже рад, что мне не придётся рассказывать, а ты не будешь терзать меня вопросами, а себя — сомнениями.
— Я больше не буду лезть в этот сундук, — обещаю ему, опустив голову, всё ещё чувствуя вину. — Это было в первый и последний раз.
— Можешь лезть, — приподнимает моё лицо за подбородок. — Можешь прочесть и те, что лежат в библиотеке. Здесь письма за последние три года.
— Правда? — удивляюсь его предложению, хоть и не собираюсь ничего читать.
— Абсолютная, — отвечает он, и мой взгляд инстинктивно опускается на его губы.
— Я хочу тебя поцеловать, — признаюсь ему, вернув своё внимание на его глаза.
— Целуй, — отвечает он и сам склоняется к моим губам, даря мне мой первый, сладкий, нежный, невинный и до онемения пальцев на ногах волнительный поцелуй.
И вновь мой Серый Волк ведёт себя, как принц, о котором я мечтала в детстве. Его поцелуй дарит мне крылья. Его взгляд дарит мне чувство, что я особенная. Его улыбка дарит мне желание улыбаться в ответ. А его манеры дарят мне ощущение настоящей сказки.
Глава 26. Красная Шапочка
Два месяца спустя
— О, твой пришёл, — хмыкает Снежа, указав на Ярослава, который в ресторан входит. — Сами его обслужите, госпожа администратор, или разрешите мне?
— Чай с лимоном и брауни, — озвучиваю стандартный заказ своего мужчины и иду к нему, показав подруге язык. Вечно меня подкалывает насчёт моих отношений и того, что меня каждый день после работы забирают.
Дохожу до Серова и, быстро поцеловав его, веду к свободному столику, ловя на себе взгляды посетителей ресторана. По пути позволяю мужчине обвить мою талию и ещё раз поцеловать в щеку.
— Ты сегодня раньше, — говорю ему, указав на стол. — У меня смена только через два часа закончится. И даже после закрытия дела есть.
— Я решил сделать себе выходной вечер, — произносит, отодвинув для меня стул, а затем присаживается сам.
К его манерам и тому, что он всегда ведёт себя, как джентльмен, я уже привыкла. Как и мама, которая видит в Серове хорошего мужчину и идеального мужа для меня. Только ещё рано для брака.
Изредка я остаюсь у Ярослава, но всё же мы мало встречаемся, чтобы идти на такой шаг. Но не буду лукавить: я хочу за него замуж. Ведь такой счастливой, лёгкой и беззаботной я давно себя не чувствовала.
Серов, как и обещал, взял на себя всю ответственность за меня и мою семью. Часто устраивает мне романтические свидания, подарки дарит, и недавно мы даже летали в Питер, где гуляли ночью по набережной и по очереди читали стихи.
Игнатьев, как и обещал, меня повысил и перевёл в другое заведение, и даже разрешил Снежу за собой перетащить.
— Я уже сделала заказ для тебя, — оповещаю его. — Ты голоден?
— Не отказался бы перекусить, но вначале выпью чаю, — ожидаемо отвечает, чем вызывает у меня улыбку. Чай — это для него как наркотик, и он готов его пить днями и ночами напролёт.
— Чай сейчас принесут, — оповещаю его.
— Маша, я хочу с тобой поговорить серьёзно, — начинает он, потянувшись к моим руками и заключив их в свои огромные ладони.
— Я тебя слушаю, — поднимаю на него взволнованный и слегка напуганный взгляд. Каждый раз, когда он начинает со мной говорить с серьёзным лицом, мне кажется, что он решил меня бросить. И вся сказка разрушится.
— Я понимаю, что мы мало, по твоим меркам, вместе, но меня напрягает тот ритм жизни, который мы ведём, — пугает он меня своими словами ещё сильнее.
— В каком смысле?
— Я работаю без выходных, — говорит спокойно и задумчиво, что напрягает. — Ты — тоже почти каждый день. Единственное наше время — это пара часов после твоей работы, когда я встречаю тебя и отвожу домой. К себе или к тебе. Мне этого мало. Я хочу больше времени проводить со своей женщиной.
— Я не могу уволиться, — заикаюсь, чувствуя угрозу. — Я долго шла к этой должности. И я обещала Дмитрию Глебовичу, что не подведу его.
— Я не прошу тебя увольняться, Шапочка, — по-прежнему называет он меня так. — Я о другом, — отпускает мою руку и достаёт связку ключей. — Переезжай ко мне. Дорога отнимает много времени, которое мы могли бы провести вместе. Да и сколько сил. Ты порой спишь во время пути, уставая на работе и у меня.
— Я не могу переехать, Ярослав
— К тому же ты не будешь тратиться на съёмное жильё, — продолжает он приводить аргументы в защиту своего предложения. — Хочешь — копи эти деньги, и потом купишь себе что-нибудь. Даже квартиру собственную.
— Не могу, Ярослав, — мотаю головой. — Мама с Олей скоро выпишутся, и им нужно будет где-то жить до операции. Да и после. Пока рано им возвращаться в наш родной город.
— Именно поэтому здесь несколько экземпляров ключей, — раздвигает он связку и показывает три комплекта ключей. — Плюс у охраны есть запасные.
— Ты хочешь, чтобы мои родные тоже к тебе переехали? — недоумеваю и даже удивляюсь. У мамы и Ярослава и правда хорошие отношения. И с Олей он ладит, но такого я не ожидала.
— Почему нет? — разводит руками и благодарит официантку, которая принесла ему кофе и пирожное. — Дом большой. Твоей сестре наймём сиделку, медсестру.
— А они тебе не будут мешать? Ты ведь так много работаешь.
— Повторю: дом огромный, Маша, — стоит он на своём. — Я могу уйти в любой угол дома, если мне вдруг потребуется тишина.
— Хм-м…
— Когда-нибудь мы всё равно придём к этому, Маша, — сжимает он мою руку, которую и не думает отпускать. — Но сейчас мы и правда тратим слишком много времени на дорогу друг до друга. Это Москва, и ритм жизни здесь бешеный. Время слишком быстро течёт, и мы ничего не успеваем.
— И правда, тратим лишнее время, — вздыхаю устало.
— Я хочу, чтобы ты стала хозяйкой в моём доме уже сейчас, — тише, но уже с улыбкой добавляет. — Начала его менять под себя. Но шторы лучше не трогать. Мама за них может тебя покусать. В остальном меняй что хочешь. Чтобы тебе было комфортно.
— А тебе?
— Я не против изменений, но не знаю, чего именно хочу, — признаётся он.
— Если я соглашусь, то когда начнём переезд? — спрашиваю его с хитрой ухмылочкой, даже не ожидая того, что он скажет дальше.
— Ева и грузовик уже у твоего дома, — объявляет он и губы поджимает, предугадывая мою реакцию. — Ждут моего звонка.
— Так вот зачем ей нужны были ключи от моего дома, — восклицаю. — Она обманула меня, Ярик! Сказала, что забыла у меня дома очки! Вот же негодяйка! Шпионка!
— Я рад, что вы дружите, — смеётся соучастник преступления. — Мне важно, чтобы она выползала иногда из дома и отрывалась от своих книг.
— Скажи Еве, чтобы ждала меня, — наказываю своему мужчине. — Я сама соберусь.
— Хорошо, — отвечает, наблюдая за тем, как я из-за стола поднимаюсь. — Закончишь смену, и поедем.
— Ева на тебя плохо влияет, — поджимаю губы, решив сообщить ему это на прощание. — Только этой дамочке может что-то неожиданно взбрести в голову, и она через час уже воплощает свои идеи. Ты обычно всё продумываешь и обсуждаешь. Это её идея с переездом? Верно?
— Моя, — отвечает он, смеясь. — Но сегодня я разговаривал с Евой, и срочный переезд придумала именно она.
— Неудивительно, — цокаю и, поцеловав Ярослава, иду работать.
Всё слишком быстро развивается в наших с Серовым отношениях. Но, на удивление, меня это не пугает. Мне комфортно, удобно и даже спокойно с ним быть. Я наконец забыла о том, что такое — беспокоиться о завтрашнем дне. Теперь я уверена в своём будущем.
