вряд ли он оставит мне возможность промолчать.
И всё же я молчала.
Молчала, когда мы ехали по переулку, по дороге в четыре полосы, когда свернули во двор. Молчала, когда он остановил машину у подъезда многоэтажного дома и когда, открыв дверь с моей стороны, кивком показал на выход. Когда мы поднимались в лифте, я тоже молчала, но уже не потому, что не хотела говорить: именно в этом лифте когда-то так же вместе с ним поднималась Ангелина. И у двери, пока он открывал, стояла так же.
– Я думала, ты сменил квартиру, – сказала, зайдя в коридор.
Егор включил свет, и меня ослепили яркие лампы. Ключи ударились о тумбочку.
– Не сменил. Просто выкупил две соседние.
Я осмотрелась и наткнулась на взгляд Дымова. Что в этот момент было у него в голове, не представляла. Захотелось отвернуться, так вдруг стало не по себе. Не раздеваясь, прошла во всё ещё погружённую во мрак комнату. Остановилась у большого окна. Щёлкнул выключатель, и всё вокруг обрело чёткость.
– Ты права, надо было сменить квартиру. Не знаю, почему я этого не сделал.
Обернулась, собираясь ответить, но слова позабылись. На глаза попалась полка с фотографиями. Егор с командой, с друзьями…
Пол пошатнулся. Как в невесомости я подошла ближе и всё же обернулась. Порывисто, с ходу впиваясь Егору в лицо.
– Зачем ты хранишь эту фотографию?
Он подошёл. Как во сне, я уставилась на снимок. Точно такой же, какой хранила сама в толстой книге. Егор и Ангелина… Та же самая фотография, но на этой сестра словно бы знала его много лет. И он её. Словно это была не первая встреча.
– Разве не должен? – глубокий голос прозвучал прямо над ухом.
С минуту мы стояли в тишине. Я чувствовала Егора, знала, что он позади, но не знала, что ответить ему. Просто смотрела на худющую девчонку, которую он обнимал.
– Она любила тебя, – выдавила с трудом. – Ты был для неё всем. Она тебя ждала. До последней минуты ждала, Дымов. И верила, что ты… – В горле встал ком. Я сжала руку так сильно, что ногти впились в ладонь. Это немного отрезвило. – Она просто верила тебе. Но ты бросил её… Вместо того, чтобы помочь, бросил.
– А ты? – Он склонился к самому моему уху. – Почему ты не помогла?
Я повернулась. Посмотрела снизу вверх, стоя вплотную. Рядом с ним я не чувствовала себя собой: непонятное ощущение, никак не желавшее формулироваться, неожиданно сложилось в это понимание. Я рядом с ним не я, а та, другая. Преданная ему до последней секунды жизни и преданная им ради чужой страны и блестящего будущего.
– А кто я, чтобы помочь ей?
– Ты – её сестра.
– Вот именно. Я – её сестра. Была её сестрой. Ей нужна была не сестра, а ты. Я не могла залечить разбитое сердце. И вернуть надежду не могла. Это мог сделать только ты.
Егор
На кой притащил её, сам не понимал. Чего хотел – тоже. Объяснить? Наверное. Сколько бы воды ни утекло, я должен был сделать это. Только слова не клеились, а объяснения выглядели жалкими оправданиями. Смерть – не то, что нуждается в объяснениях. И, глядя в глаза сестры Ангелины, я понимал это, как никогда.
– Это было стечением обстоятельств.
Полина безразлично пожала плечами. На снимок она больше не посмотрела. Взгляд её скользил по остальным фотографиям, но ей было словно всё равно, не интересно. Отойдя, я наблюдал за ней. Ни хрена они не похожи. Ни хрена.
Прошлое
Только я захлопнул дверь, из кухни раздался голос Ангелины:
– Ты дома?
Она выглянула в коридор одновременно с тем, как я собирался зайти к ней. Моя древняя, с так и не отстиравшимся пятном от кофе и парой мелких дырок на боку футболка доходила ей до колен. На груди – название клуба. Где только отрыла её?
Осмотрел Линку с головы до ног. Рывком обхватил за талию и прижал к себе.
– Тебе идёт.
Смеясь, она принялась выворачиваться.
– Подожди. – Отвернулась, как только я поцеловал её в шею. – Егор! Подожди!
– Чего ждать-то?
Всё-таки выпустил. И без того растрёпанный хвост растрепался ещё больше. Мне нравилась эта домашняя небрежность, не говоря уже о потрясающем запахе, стоящем в квартире. Похоже, сегодня она приготовила что-то сладкое.
– У меня подарок, – заявила она, взяв со стола бумажный конверт.
– Что ещё за подарок?
Раскрыв, Линка достала фотографию. Как стало ясно через секунду – две. Протянула мне одну. Вот же! С неделю назад я отдал ей свой старый мобильный. Отказывалась она долго, говорила, что звонить всё равно некому, но в конечном итоге взяла. Звонить ей некому? Да хотя бы мне. Аргумент оказался весомым.
– Я совсем забыл про эту фотографию. Спасибо.
– Одна будет у тебя, вторая у меня. – Лина прижала её к груди. К сердцу.
– Дай сюда!
Я отобрал фотку, хотя Линка и попыталась её выхватить.
– Егор!
– Подожди. – Я нашёл в корзинке на полке ручку. – Давай подпишу.
Лина встала рядом. Посмотрев на неё, я вывел на обратной стороне несколько слов. Она с интересом забрала снимок и, прочитав, цокнула языком. Улыбнулась.
– «Строптивой фанатке от будущей звезды НХЛ», – повторила вслух.
Я протянул ей ручку.
– Тоже что-нибудь напиши.
Лина мотнула головой.
– Я же не звезда. Даже не будущая.
– Звезда. – Я поймал её, поцеловал в уголок губ. – Самая яркая. Моя звезда.
Ангелинка обхватила меня за шею. На губах её появилась мягкая, нежная улыбка. Кончиками пальцев она провела по затылку. Уголок фотографии упёрся в шею и тут же исчез. Разжав руки, Лина взяла ручку. Я встал за её плечом.
– Не подсматривай. – Она отодвинулась и загородила фотографию второй рукой. Прядка волос окончательно выбилась, и, пока Лина писала, покачивалась, задевая кончиком стол. На лице Лины появилась сосредоточенность.
– Ты там что, послание потомкам сочиняешь?
Она глянула на меня. Протянула фотографию.
– Для тебя. Хотя… – Улыбка стала несмелой.
Я взял фото. На обратной стороне аккуратным, чуть размашистым почерком было выведено не послание – всего одна фраза.
Прочитав, я посмотрел на Ангелину.
– И правда для потомков, – голос вдруг сел.
Лина опять улыбнулась. И опять робко.
Я обнял её, посмотрел в глаза.
– Я тоже, Ангел. Всегда.
Бутылку ликёра из бара я взяла, не спрашивая. Сладкий и сливочный, он был совсем не тем, что могло бы помочь заглушить горечь. И всё же я налила немного в низкий, предназначенный для виски бокал. Дымов
