испугали его слова, меня испугало то, что он сказал это при всех, раскрывая самую темную и тайную часть моей жизни. Когда я каждый день проклинал все вокруг и ненавидел каждого. Даже себя – за то, что не мог сделать ровным счетом ничего, а все вокруг меня так и бегали, ухаживая, заставляя чувствовать себя еще более беспомощным и ненужным. Моя гордость с каждым днем растаптывалась все больше.
– Заткнись, – сквозь зубы проговорил я, смотря на него убийственным взглядом. – Иначе сам окажешься в больнице.
– Я все сказал. – Дэниас завел свой байк. – Будь осторожен, Хорас, – усмехнулся он и уехал в ночь.
Я постарался выкинуть его слова из головы. Уверял себя, что он просто шокирован проирышем и не представляет угрозы.
– Поздравляю, Хорас, но в следующий раз обман тебе не сойдет с рук так просто, – подошел ко мне Уильям.
– Спасибо, – сухо ответил я.
Тут ко мне подбежала радостная Мелисса и крепко обняла, обвив мою шею руками.
– Хорас, ты такой молодец, я болела за тебя. – Она провела указательным пальцем по моей груди.
– Рад, что ты довольна.
– Может, мы с тобой заедем в какой-нибудь бар и отметим блестящую победу, мм? – сладким голосом проговорила Мелисса, прижимаясь еще ближе и поглаживая мое плечо.
От нее исходил приторный дурманящий аромат, полностью затмевающий разум. Краем глаза я заметил подошедшую к нам Менсию.
– Хорас, можем отойти на минутку? – Она дружелюбно улыбнулась.
– Ты не видишь, что он занят? – встряла раздраженная ее появлением Мелисса.
– Все нормально, я через минуту вернусь.
– Нет, ладно, не надо. Извините, что помешала. – В глазах Менсии проскользнула грусть, и она быстро заправила волосы за ухо, чтобы скрыть это. – Поздравляю, Хорас. – Она виновато поджала губы и направилась к своему мотоциклу.
Я смотрел ей вслед: каштановые волосы волнами колыхались на ветру, но Мелисса оторвала меня от этого зрелища, касаясь пальцами подбородка и поворачивая мое лицо к себе. Ее руки были мягкими, но я не чувствовал нежности в ее прикосновениях.
– Ну так что, мы едем? – слегка прищурилась она.
– Едем! – недолго думая ответил я и игриво подмигнул ей. Не знаю, почему я согласился, но хотелось как-то по-особенному завершить вечер. Хотелось отдохнуть от всего.
– Тогда поехали!
Она легко запрыгнула на свой байк и поехала впереди. Я последовал за девушкой, но в последнюю секунду взглянул на Менсию и уловил провожающий взгляд ее блестящих глаз. А затем снова набрал скорость и помчался за Мелиссой.
Менсиа
Смотря на их удаляющиеся спины, я почувствовала, как в сердце пробирается отвращение: ко всем и ко всему. Нелепая обида так и сковывала мой разум. Я даже не знала, почему мне стало грустно, когда он уехал с ней.
– Она даже не позволила мне поздравить Хораса, как будто он принадлежит ей, – сказала я себе под нос, вспоминая противную улыбку Мелиссы.
Все остальные тоже разъехались, и я осталась одна посреди темного леса, разделяемого заброшенной дорогой, на которой всего пятнадцать минут назад разразилось настоящее сражение.
– Черт с этим Хорасом и с Мелиссой, пусть делают что хотят и где хотят, мне плевать, мы с ним даже не друзья. – Я продолжила разговор сама с собой, но природа словно услышала меня и сразу отозвалась резким порывом ветра.
Я села на байк и через секунду уже мчалась к городу, в котором на дорогах горели только фонари. Ветер и звезды сопровождали меня. Я совсем не хотела возвращаться домой: сейчас не лучшее настроение, а отец уж точно его не поднимет. Было только одно место, куда меня вели сердце и мотоцикл.
Когда я слезла с байка, передо мной открылся шикарный вид на город, который начинал потихоньку просыпаться и готовиться к новому, сумасшедшему дню. Я села на край утеса и подтянула колени к груди. Солнце поднималось из-за горизонта, заливая небо золотистым теплым светом. Оно слепило и грело меня, ветер трепал волосы. Здесь, на высоте, он был сильнее, чем в том глухом лесу, но сейчас я почти не ощущала его порывов. Ощущала только сдавливающую боль в груди.
– Привет, мам, – шепотом проговорила я в унисон с ветром. – Я очень скучаю. – Мой голос с первых слов начал дрожать, и я чувствовала тяжесть внутри, но мне нужно было поговорить. – Знаю, я говорила это миллион раз за три года, но я не могу жить без тебя. Мне очень тяжело. Я не могу забыть твою улыбку, твои нежные руки и любовь. Прости, мам, что не могу тебя отпустить, мне очень плохо без тебя. – Соленые слезы стекали по щекам, а ветер становился только сильнее. – Я хочу, чтобы это все оказалось страшным сном, каждую секунду я хочу проснуться и понять, что это был просто кошмар и что ты здесь, рядом со мной.
Мои громкие всхлипы нарушали тишину, но я не могла остановить их. Мне было тяжело дышать, но слезы все текли, заставляя со злостью проводить ладонями по мокрым щекам. Я запустила пальцы в волосы, крепко сжав их.
– Пожалуйста, мам, прости меня: если бы не я, ты была бы счастлива здесь, с нами. Умоляю, прости. – Слезы скатывались вниз по шее, я чувтвовала боль и отчаяние. – Ты не представляешь, как мне тяжело, как я устала от упреков отца. Я безмерно скучаю по твоим теплым объятиям. Мне не хватает твоей любви. Когда тебя не стало, я словно осталась одна во всем мире.
Все лицо горело от слез, руки тряслись, тело покрылось мурашками и содрогалось от глубоких и тяжелых вздохов. Только тогда я почувствовала холод обдувавшего меня ветра.
Я смотрела прямо на восходящее солнце и молчала, с трудом сглатывая оставшиеся слезы. Было ощущение, что весь город слышал мои горькие рыдания. Лучше пусть все будут слышать стоны Меллисы, которая сейчас, наверное, извивается от удовольствия под Хорасом.
Как только эта картинка появилась в моей голове, я содрогнулась и поспешила избавиться от мыслей о них. Нет, это была не ревность. Но мне казалось, что после того, как я открылась Хорасу, он не должен был так просто уезжать с ней, будто меня вообще не существовало. Хотя я, скорее всего, просто сделала поспешные выводы об этом парне, даже толком его не зная. Все они одинаковые, и нужно им только одно.
Я взяла телефон и
